Ситорочка, как же я испугался.. Я чуть не умер.
-Азиз, а что со мной чуть было не случилось!? - из-за угла вышел дядя Хасан, раскрасневшийся и счастливый. - Ситора, салом.
-Здравствуйте, дядя Хасан, - кивнула я ему в ответ.
-Клянусь Аллахом, что если бы с этой девочкой что-нибудь сделали, и мы с твоим отцом не породнились, я всех бы перерезал!! - он потрепал меня по голове и широко улыбнулся. - Хорошо, когда все хорошо кончается! Азиз, ты знаешь кто мне звонил пару часов назад!? Табриз! Узнал, говорит, новости, спрашивал, как ты, как Диля, интересовался... Хороший же у меня сын, - он счастливо покачал головой, а я даже боялась посмотреть на дядю Хасана.
-Пойдемте уже поднимемся, - моя мама, наверное, радовалась больше всех остальных, улыбка просто не сходила с ее лица. Она взяла отца под руку, и я в очередной раз подумала, что они - самая красивая и удивительная пара, мама легонько подтолкнула отца в сторону лифтов, и за ними пошел дядя Хасан. - Ситора, идешь с нами?
-Иду, мам, я просто сейчас приду.. - я уже знала, что это был шанс просто обнять Табриза, и как только лифт за родители закрылся, я нажала кнопку и стала ждать свою кабинку.
Дзынь. Двери открылись, и я вошла во внутрь блестящего лифта с хрустальными перилами и ярким светом. Я нажала кнопку третьего этажа и посмотрела в отражение больших зеркал, которыми была отделана кабинка. Бесспорно я проигрывала Диле внешне, но я заметила, что опухоль возле носа чуть-чуть спала и верхняя губа перестала так нависать. Чуть меньше, но я видела эта разницу, и мне нравилось.
Дзынь. Я приехала на третий этаж и вышла в длинный коридор, окутанный полумраком. Я облокотилась на стену напротив дверей лифта и стала ждать Табриза. Я еще сомневалась, но все же продолжала стоять, заставляя силой себя не уйти.
"Я тут. Поднимаюсь" - пришло сообщение от Табриза, и я вся сжалась в ожидании.
Но почти сразу же раздался еще раз звоночек, оповещающий о прибытия лифта. Дзынь, и железные двери открылись, в полумрак коридора кубарем вывалился яркий свет из кабинки, а внутри стоял мой принц - Табриз, смущенно улыбаясь. Он сделал шаг по направлению ко мне, а я не могла заставить себя сдвинуться, продолжала смотреть на то, какой он красивый, и не верила, что его сердце принадлежит мне.
-Ситора, любимая, девочка моя, - он подошел так близко, что я кожей ощущала звук его голоса.
-Табриз?
-Ты так изменилась, - он улыбался. - Будто, целая вечность прошла, я так скучал.
-Я тоже... - я впервые призналась ему в том, что он что-то значил для меня, и я страшно испугалась этого, но Табриз взял меня за руку, а затем легонько дотронулся до моих губ и провел по ним пальцем.
-Они совершенны, - сказал он и нагнулся, чтобы поцеловать меня.
Я не могла пошевелиться и стояла там, затаив дыхания, а мягкие губы Табриза касались моих. К черту все правила, я этого тоже очень хотела!
Если бы за этот поцелуй с Табризом мне придется тысячи лет потом гореть в Аду, я знаю точно, я вновь бы повторила его. Я чувствовала, как что-то теплое внутри меня разливалось, разогревая кровь, как что-то сладкое и волшебное заполняло меня изнутри, а мягкие губы Табриза продолжали шептать что-то очень важное для моего сердца: "Я люблю тебя, люблю...". Этот самый момент я возьму с собой в вечность.
Его горячие руки прижимали меня к себе, и я чувствовала себя маленькое девочкой, доверившейся своей судьбе. А губы Табриза продолжали ласкать мои собственные, и я плакала от тех чувств, переполнявших меня.
-Я не отпущу тебя, - он смотрел на меня. – Даже если мне придется тоже украсть тебя, я никогда не отпущу.
-Я знаю... Знаю, Табриз, но это не выход...
Но Табриз снова и снова повторял другое: "Ты не виновата, Ситора, что полюбила меня, а я не виноват, что полюбил тебя". Мне было страшно, как никогда, я чувствовала себя счастливой от того, что там, на третьем этаже больницы в полумраке коридора, рука самого дорогого человека держала меня, а губы его целовали мое лицо, но в то же время я чувствовала себя предательницей, ведь этажом выше,

  всего лишь в нескольких метрах от нас, моя старшая сестра лежала под капельницей с успокоительными, мои родители, состарившиеся за эту ночь лет на десять, стояли над ее кроватью, а отец Табриза обещал, что его сын никогда не оставит Дилю.

Дзынь. Двери лифта с шумом открылись, и я закрыла глаза от яркого света.
-Табриз? – послышался мужской голос, и я тут же поняла, что нас застали.
Табриз загородил меня собой, и теплый свет, сочившийся из лифта, ослеплял меня. Я все пыталась понять, кто же это, но не могла: видела лишь огромную темную фигуру с широкими плечами.
-Табриз, что вы тут делаете!? – голос у мужчины был строгий, но я тут же поняла, что это не мой отец, и от этого стало легче – в противном случае, я бы тут же сгорела от стыда. Я чувствовала, как набухают мочки ушей от прилива крови, и жар во всем теле поднимался, я старалась держаться на ногах, хотя это было почти невозможно, и я схватила Табриза за плечо, прежде чем упасть в обморок.