В день выписки Дили, родители купили мне билет в Москву, где меня должна была встретить мамина однокурсница - тетя Фатима. Я была настроена решительно на то, чтобы сделать операцию: отец крайне скептически относился к казахстанской медицине и к хирургам, он бы, может, и отправил меня в Америку или куда-нибудь в Европу, только вот старшая дочь тети Фатимы в свое время уже делала ринопластику (пластику носа) у очень хорошего хирурга в Москве, поэтому было решено, что я просто обязана была попасть к нему.
Прошла уже неделя с тех пор, как я отправила сообщение Табризу, и я больше не получала никаких новостей от него. Мой отец общался с дядей Хасаном, но никто ничего мне не говорил, а я боялась спрашивать. Наша жизнь максимально нормализовалась, только вот мое сердце все еще было разорвано на куски, и я не знала, как соединить его воедино.
-Скоро ты совсем изменишься, - моя мама была настроена очень оптимистично насчет операции.
-Приеду, а ты меня не узнаешь, - ответила я.
-А может быть и такое!? - мама рассмеялась, а я стояла возле открытого чемодана и складывала туда вещи. - Надо было раньше сделать это.. Просто мы ждали, когда ты повзрослеешь.. А теперь тебе уже почти восемнадцать!
-Мам?.. Пожалуйста, ты тут за Дилей присматривай, - я радостно подмигнула ей, и она в ответ сделала это же. - Просто переживаю за нее. Будут любые новости - звоните.
-Ты готова!? - в комнату вошел папа и оглядел меня с мамой. - Что ты так копаешься, Ситора? - он резкими движениями закрыл мой чемодан, а затем взял его и вынес в коридор. - Прощайся с матерью, мы уже поедем..
Я подошла к маме и обняла ее. А затем вышла в след за отцом в подъезд, он вызвал лифт, а потом посмотрел мне в глаза и сказал.
-Ты всегда была красивой!
Я недоуменно взглянула на него.
-Дело не во внешности, Ситора, дело в твоем сердце, оставайся такой же...
-Спасибо, папа...
Мы спустились вниз, где уже ждал наш водитель. Отец погрузил мой чемодан в багажник, а я села в салон.
-Ты не поедешь со мной? - спросила я его.
-Шутишь!? В первый раз в жизни отправляю свою дочь за границу и не поеду ее провожать, что за отец я бы тогда был!? - он рассмеялся, и я улыбнулась в след за ним.
Он сел на заднее сиденье вместе со мной, и мы тронулись в аэропорт.
-Сначала будет регистрация на самолет, - отец начал рассказывать мне все этапы, которые мне предстояло пройти. - Там отделаемся от чемодана, затем пройдешь паспортный контроль, а потом будет посадка на самолет. Все время звони мне, поняла?
-Да. Ты что волнуешься?
-Нет, я беспокоюсь... - папа серьезно взглянул на меня.
Я в очередной раз убедилась в правильности своего решения, но почему иногда правильные решения так болят!?
-Пап? Что там слышно от Табриза? - я сама не знала, почему я решила спросить об этом. Может, мне просто надоело глушить в себе эти чувства. - Я имею в виду...
-Хасан ездил говорить с отцом того мальчика. Вроде все налажено.
-Это главное.
-Хасан так счастлив, что скоро мы породнимся. Постоянно спрашивает о самочувствии Дили. Похоже, твоя сестра действительно ему нравится в качестве невестки..
Про себя я повторяла, что все хорошо, что все налаживается, что все расставлено по своим местам. Все правильно.
Мы подъехали к аэропорту, я достала свой выключенный мобильный телефон - неделю он не работал, а теперь я должна была включить его. Я вышла из машины, холодный воздух обдувал меня, и я оглянулась назад. "Прощай, моя прошлая жизнь!" - я просто была обязана оставить в Казахстане все свои мечты, все свои мысли о Табризе.
Отец достал чемодан, и мы прошли внутрь аэропорта. Регистрация на рейс - Алматы-Москва уже началась, и мы встали в длинную очередь. И вдруг я почувствовала, как телефон в кармане начал вибрировать, я достала его и увидела, что это звонит Табриз. Я отклонила звонок, но через секунду он снова позвонил
Что там? - отец недовольно взглянул на меня, и я, спрятав телефон в карман, ответила:
-Оператор связи шлет смски.
Самое ужасное было то, что папа поверил мне. Мне бы хотелось, чтобы он выхватил телефон и залепил мне пощечину за это, но он поверил мне. Отец всегда верил мне, и из-за это я чувствовала себя отвратительно.
Постепенно я прошла регистрацию, а затем пришло время и прощаться.
-Звони нам каждый день! Мы сами тебе будем звонить.
-Хорошо..
-Беги давай.
Я зашла в зону таможенного контроля, оглянулась на отца и улыбнулась. Он - такой высокий и красивый помахал мне рукой, и я почти увидела слезы на его глазах. Пока, пап, я постараюсь быть хорошей дочерью.
Когда я только осталась одна, я тут же вытащила мобильный телефон из куртки. Табриз продолжал звонить, и тогда я решилась ответить.
-Ты не понял сообщения, который я тебе написала?
-Ситора, зачем ты так поступаешь?
Я услышала его голос, и внутри все оборвалось.
-Так надо... Разве ты этого еще не понял?
-Может, так не надо. Если бы так надо было бы, мое сердце бы так не болело... Я каждый день звонил тебе и писал сообщения, каждый день.. Я с ума сходил от твоего молчания, Ситора...
Я не нашла, что ответить, оставалось лишь одно - молчать.
-Ситора?
-Табриз, я сегодня уезжаю, прости меня.. Мне надо уже идти..
-Куда ты?
-Не важно.
-В Душанбе?
-Нет. Я улетаю в Москву. Мне правда пора. Извини.
На душе было очень тяжело после того, как я с ним поговорила.
Я прошла паспортный контроль, а затем и посадку в самолет, а вскоре он взлетел, и там где-то в небесах, возле самого Бога, я попросила об одном - о спокойствии. Я все еще верила, что однажды все наладится, и что за каждым таким верным решениям стоит верный путь. Я бы не смогла по другому, и я это знала.
Я смотрела на туманные облака, проплывающие мимо за окном, а внутри все сжалось. Я взяла в руки телефон, увидела пятьдесят два непрочитанных сообщения, и решила открыть самое первое. Конечно, это было от Табриза.
"Ситора, ты мне снишься каждую ночь. Наверное, это потому что я о тебе часто думаю - каждая моя мысль начинается с твоего имени и заканчивается с твоего образа в моих мыслях и в моем сердце. Я стал делать намаз, в надежде, что молитвы избавят меня от этих мучений, но клянусь тебе Аллахом, все мои дуа только за тебя. И если ты счастлива там без меня, сделай так, чтобы я был счастлив тоже...".
Я закрыла глаза. Сейчас должно стать легче. Должно было стать, но не стало. Я отложила в сторону мобильный телефон - это так больно читать то, что он написал, словно я по сердцу ножом вырезаю узоры.
Самолет приземлился, и я оказалась в Москве в аэропорту Шереметьево. Я быстро прошла паспортный контроль и получила багаж, и вышла по зеленому коридору в толпу людей. Увидела полную женщину, держащую табличку с моим именем, и поняла, что это и есть тетя Фатима.
-Фатима Абдулловна? - я подошла к ней, и она радостно воскликнула.
-Ситора? - она тут же прижала меня к своей большой груди. - Ох, ну ты и выросла, как дела?
Все хорошо, спасибо, Фатима Абдулловна.
-Можно просто Фатима... Я тебя столько не видела! Как там все? Как Дилечка? Я слышала, она - помовлена...
Я робко кивнула. Тетя Фатима выхватила чемодан из моих рук и пошла в сторону выхода, я побежала в след за ней.
-Ох как мне повезло, мой муж уехал в Англию, а дочери уже давно живут в Баку. Я тут сейчас одна, и мне безумно скучно, но тут ты приехала! Повеселимся.
Мы вышли из здания аэропорта, и к нам тут же подскочил какой-то нерусский мужчина.
-Такси не нужно?
-Нужно-нужно, - тетя Фатима протянула ему чемодан и глазами указала идти за ним. - Кутузовский проспект, дорогой.
Я никогда не уезжала из Алматы без родителей. Конечно, каждое лето мы по традиции проводили какое-то время в Душанбе с родственниками отца и мамы, но дальше я никогда не ездила, а тут разом оказалась в Москве, да еще и без родителей.
Тетя Фатима села на переднее сиденье, я же оказалась сзади, жаждо уставившись в окно, за которым вскоре появились первые торговые центры большого города.
-Ситора, как там Диля? Я слышала, она попала в больницу?
-Все в порядке. Спасибо.
-А как там ее жених? Красивый?
-Да, очень красивый, - я улыбнулась, вспоминая то, как выглядит Табриз. - Он сейчас учится в Стамбуле.
-Ох, они там все испорченные. Муж моей старшей дочери тоже учился в Стамбуле, приехал такой испорченный, важный, павлин, - она рассмеялась. - Но ничего, мы ему-то перышки общипали.
А за окном машина распласталась моя новая жизнь. Я знала, что все должно измениться - я это чувствовала.