Блейк

Кот путается под ногами, Дез путается в сердце. Я стараюсь быть спокойна, когда он сидит на кушетке в моей комнате и наблюдает за тем, как я вывожу узоры на песке. В его руке бутылка светлого пива, выглядит он слегка помято. Я не знаю, куда он направился, уйдя от меня, но могу предположить, что в этом месте был алкоголь.

Мы в моей комнате уже минут двадцать, но за это время обмолвились максимум парой фраз. Нам не неловко или что-то в этом роде, просто появилась некая стена, и мы пока не в состоянии определить, что именно она из себя представляет. В моей голове крутится один вопрос, однако пока я не готова его задать, поэтому продолжаю усердно рисовать на песке, попутно мягко отталкивая от себя кота.

Только закончив с рисунком, понимаю, чей именно силуэт вывела. Дез. Это Дез. Он подходит и тоже замечает сходства.

— Я тебя вдохновляю? — вдруг низким голосом спрашивает он, встав позади меня. Его дыхание опаляет мой затылок.

— Почему ты не поцеловал меня вчера? Почему убежал? — наконец-то решаюсь я задать мучающий меня вопрос.

Дез судорожно вздыхает и, положив свои руки на мои плечи, разворачивает лицом к себе.

— Я не хотел оскорбить тебя своим поступком, — заверяет он, смотря мне в глаза.

— Ты не оскорбил меня, — отвечаю я с мягкой улыбкой, — я просто в замешательстве. Твое «пытаюсь» и резкий уход не дают мне покоя. Хочу знать причину. Почему именно сейчас, когда мы бы поцеловались не впервой?

Он пристально смотрит в мои глаза, а после опускает голову. Его руки все еще на моих плечах, периодически сжимаются и разжимаются. Я знаю, что он ответит, Дез всегда отвечает, и я готова подождать. Кажется, мимо пролетела тысяча столетий, прежде чем парень вновь поднимает голову, собираясь дать ответ.

— Это покажется нелепым, потому что сказать прямо не могу, но я чувствую тебя по-другому. Что-то изменилось, моя реакция на тебя изменилась, и я пытаюсь не выпускать своих демонов наружу. Эта реакция всплыва и вчера вечером. Я запаниковал и поспешил ретироваться.

Мне не сразу удается понять, что же скрывается под его словами, а когда доходит, я не могу сдержать румянец, выплывающий наружу и обдавший мои щеки теплотой. Что бы Дез ответил, узнав, что и моя реакция на него изменилась? Возможно, не так сильно, как у него, но она стала другой и меняется все быстрее. Я не могу это остановить. Мы не можем сделать то, из-за чего он убежал вчера. Хотеть кого-то — это нормально, но хотеть и быть готовым для меня разное. Как бы сильно мне ни захотелось переспать с Дезом однажды, я не смогу сделать это, потому что не готова. Я не чувствую, что способна скинуть с себя одежду и отдаться, но это не значит, что я не готова к его... ласке. Говорить об этом мне не хочется, да и есть предположения, что провалюсь сквозь землю от стыда. Порой я бесстыдна и взбалмошна, но и у меня есть предел, собственноручно очерченная граница.

— Пожалуйста, не сбегай больше, а лучше скажи мне правду, — вместо своих мыслей озвучиваю я и отворачиваюсь. Мне не дает покоя то, о чем я думала секунду назад. Я хочу ему сказать. Забей на стыд, Блейк, и расскажи ему о своих мыслях. Он не осудит и не посмеется, ты не должна бояться. И тогда я поворачиваюсь к нему вновь. Дез по-прежнему стоит близко, а когда делает шаг вперед, заставляя меня отступить, я врезаюсь ягодицами в лоток для песка и хватаюсь руками за его края, как за спасательный круг. Он наклоняется вперед, а я назад, и вскоре его ширинка упирается в мою, что заставляет меня полностью потерять способность дышать. Руки Деза ложатся поверх моих, крепко сжимая. — Что ты делаешь? — пищу я, невольно залюбовавшись его классными губами.

— О чем ты думаешь, Блейк? Дэвид позади, теперь нам надо поговорить о нас, — говорит он мне чуть ли не в губы.

Я, словно заколдованная, выпадаю из реальности, и, будто в пьяном бреду, леплю слова:

— О том, чтобы позволить себе откровенные прикосновения... с тобой.

Дез втягивает воздух, и вдруг из его груди вырывается короткий хриплый смешок. Из-за того, что в комнате горят только лампы, свет кажется чересчур мягким и достаточно интимным. Ну не забавно ли?

Его голова наклоняется ближе, он опускается к моей шее и вдыхает запах. Я не знаю, чем пахну, ведь гель для душа наверняка выветрился, а духами я пользуюсь крайне редко, в отличии от друга брата. От него всегда пахнет так, что хочется уткнуться в его грудь и остаться там на всю оставшуюся жизнь.

Дез не целует, всего лишь вдыхает мой запах, как озабоченный маньяк, и я позволяю ему это делать, более того, я кайфую от его дыхания.

Но вскоре он отстраняется от шеи, вернувшись к моей лицу.

— Я даже не знаю, что ответить на твои слова. Я знаю, что возраст по-своему важен, но убеждаю себя, что он не важен, когда дело касается тебя. Я хочу прикоснуться к тебе так, как никто не прикасался, но знаю, что не смогу остановить себя, что буду приходить за добавкой. Ты мала, Блейк, как бы то ни было, ты еще подросток, и именно это тормозит меня. Наверное, будь ты уже совершеннолетняя, порочный демон внутри меня давно бы сорвался с цепи.

— Классно сказано, — сглотнув, произношу я, собираясь превратить все в шутку, — местами сексуально, а местами поэтично.

Дез хмыкает и отходит, а я наконец-то могу дышать полной грудью, да и он, по всему видимому, тоже. Близость давит на нас слишком сильно. Это как яблоко, которое съела Ева. Меня манит к Дезу слишком сильно, но я понимаю, что это опасно. Мы не готовы к этому, а я уж тем более и не знаю, дойдет ли у нас до еще более явной близости, но я уверена, что рано или поздно мы до чего-нибудь сорвемся. Влечение нельзя обуздать, его можно ненадолго заглушить.

— Давай-ка порисуем вместе еще разок. Мне ужас как хочется засунуть свои пальцы в этот песок, — говорит Дез, подойдя к лотку с другой стороны. Прежде чем он прячет свои пальцы в песке, я замечаю, как они дрожат.

***

— Что ж, подруга, — произносит Айсис, плюхаясь на место рядом со мной и протягивая таблетку, — это твой первый и надеюсь последний раз, когда ты принимаешь эту дрянь. В школьные годы я тоже перепробовала всякой хрени, а уж про колледж вообще молчу. Некоторая из них реально опасна, поэтому старайся держаться от нее подальше. Лучше напейся, не до отравления, конечно, но напейся. Хотя нет, лучше не напивайся.

Я кладу протянутую таблетку себе в рот одновременно с Айсис и откидываю голову на кровать, которая упирается мне в спину. Мы сидим на полу в квартире ее родителей, которые, по словам подруги, где-то тусуются, и ждем, когда наркотик ударит в голову, что должно произойти достаточно скоро. Мы замкнулись в квартире на всякий случай и спрятали ключ там, где не сможем найти в практически бессознательном состоянии.

Зачем мы это делаем? Ответ очень прост. Я просто хочу отключиться, а Айсис хочет перестать думать о том, что теперь одинока. Мне не понять ее боль, но я могу понять, как ей сложно. Когда-то у меня умерла кошечка, я долго мучилась, не могла справиться с тем, что теперь не смогу прикоснуться к гладкой серой шерстке, вот и Айсис страдает из-за того, что больше не сможет прикоснуться к парню, который был в шаге от того, чтобы стать ее мужем. Пусть он жив и здоров, и все такое прочее, но боль все равно чем-то схожа. Почему она вообще начала страдать из-за него, когда уже прошло много времени? Или ломка всегда приходит не сразу?

Возможно, мой поступок показался бы кому-то глупым, но почему я должна париться? Я живу один раз, а значит, имею право позволить себе то, что хочу. Как писал один автор, в чем толк сдерживаться, если мы все равно умрем? Не дословно, конечно, но смысл один и тот же.

— Знаешь, трудно поверить, что он правда больше не переступит порог моей комнаты, что мы больше не сцепимся в страсной схватке на моей постели, пока предки где-то тусуются. Такое ощущение, будто я потеряла часть себя, будто у меня не хватает какой-то части тела, — вполголоса говорит Айсис.

— Не забывай, что вы можете помириться и снова быть вместе, — отвечаю я.

Девушка качает головой:

— После одной очень громкой ссоры, отношения уже не те. Возможно, у кого-то по-другому, но я знаю, что у нас будет все не так. Мало того, что мы потратили друг на друга уйму времена, так в последние недели воздух рядом с нами больше не искрил. Так в чем смысл любви, если ты не горишь в ее пламени? Мы больше не любили друг друга, просто привыкли. И плачу я, скорее всего, потому что привыкла, что он рядом. Но мне двадцать с копейками, вся жизнь впереди, я успею столкнуться с кем-то в этой жизни. Я еще найду своего человека и вновь почувствую, как мы искримся, словно оголенные провода, находясь рядом друг с другом. Мне не нужна сухая любовь. Мне нужна страсть — дикая, необузданная, сметающая все на своем гребаном пути.

Я тоже хочу в будущем не только крепкой любви, но и яростной страсти. Наверное, этого хочет каждая девчонка, у которой уже начали бушевать гормоны, а если ты еще и мечтательница, то тебе захочется и романтики, и дикости. Я знаю, что дикость в отношениях в реальной жизни редко можно встретить, но зачем нужны мечты, если ты не можешь мечтать о несбыточном? Мечты не должны состоять только из того, что можно превратить в цель, но и из того, с чем приятно засыпать на ночь. Что-то запредельное, инопланетное, невозможное.

Когда таблетка вступает в игру, происходит много странного. Откровенная тема за откровенной темой, ни я, ни Айсис абсолютно не фильтруем базар. Она рассказывает о прелестях и ужасах первого раза, что-то щебечет об ароматизированных сигаретах, имплантах, заднице Ники Минаж и заканчивает на презервативах. И вскоре я вообще перестаю понимать что-либо. Мне просто хорошо и свободно. Айсис тычет мне в нос телефон, на экране которого красуется Ники Минаж и ее классная, а вроде и нет, задница. Она кажется большой и маленькой одновременно, у меня перед глазами две загорелые ягодицы, и я протягиваю палец, ткнув в экран, наивно думая, что смогу почувствовать мягкость кожи, или упругость, или что там у Ники Минаж.

Застонав, откидываю голову назад, прикрываю глаза и больше их не открываю.

— Черт возьми, ты вырубилась, подружка, — хохочет Айсис. Я пытаюсь поднять голову, но шея затекла, и я ощущаю неприятную боль.

— Могла бы толкнуть меня на пол полностью. Боже, моя шея, — хнычу я.

— Скоро приедет Кейл и заберет тебя.

— Что? Ты сказала моего брату, что я принимала ту гадость? — чуть ли не задыхаюсь от страха, он не одобрит это, никто бы не одобрил.

— Да, но ты можешь не переживать. Взгляни в окно, уже ночь, ты проспала дохренище времени, дорогая. От таблетки там уже ничего не осталось, — успокаивает она меня, а я все равно беспокоюсь. — И приедет он за тобой где-то через час, к этому времени ты вообще успеешь прийти в себя.

И я успела. В машине Кейл не задает никаких вопросов, его лицо спокойное, он не сжимает руками руль. Тем временем я заверяю себя, что больше не суну ничего в рот, даже в доме подруги, под замком, в безопасности. По крайней мере, пока не закончу школу. Я не могу говорить и за университет, в нем слишком много слабостей и «сладостей».

Приехав, Кейл направляется в дом, но заметив, что я не иду следом, тормозит и оборачивается. Он видит, как я наблюдаю за домом Деза, а точнее за его окном, в котором горит мягкий свет.

— Хочешь зайти к нему? — спрашивает брат.

— Иди, я догоню, — вместо прямого ответа говорю я, и он слушается меня.

Оставшись одна на улице, продолжаю пялиться на окно Деза. Чего же я хочу от него? Казалось бы, пора полностью определиться. Я как будто живу одним днем, когда нахожусь наедине с ним. Еще ни разу не задумывалась, что будет с нами завтра или через неделю. Ни разу не думала о том, как становлюсь его полноценной девушкой. Я совершенно не понимаю, чего хочу от жизни, когда дело касается его, и это со мной впервые. Нет на земле ни одного человека, который не думал бы о будущем. И я думаю о нем, но почему-то... почему-то не вижу в нем Деза. Я знаю, насколько сильно он мне нравится и как порой доводит до безумия, однако желание, чтобы он принадлежал только мне, еще ни разу не давало о себе знать.

Общается ли он все еще с Нелли?.. И вот оно! Ощущаю короткий, но уловимый оклик внутри себя. О, да, это ревность. Она не сильная, совсем невинная, но можно ли назвать ее зачатком, первыми шагами к чему-то большему? Почувствует ли подобное Дез, увидев меня, например, в объятиях Коуэна. Проверять я это, конечно, не буду. Наверное, нам надо перестать себя вести так, как ведем. Нам нужен жесткий разговор, где мы будем называть вещи своими именами, а не ходить вокруг да около. Нам нужно понять, узнать, решить наконец-то чего же мы хотим друг от друга. И я не чувствую волнения, только настрой и поглотившее меня с ног до головы желание решить все это как можно скорее. Еще никогда и нигде я не хотела так сильно определенности. Мне хочется знать, какой статус я занимаю в жизни парня. Одно знаю точно — мы уже не друзья.