Дез

Миннесота.

Сент-Пол.

Город, в котором я могу предаться своей печали. Город, в котором я никогда не встречу ту, которая причинила мне неимоверную боль. Здесь у меня есть комната с двумя замками на двери и выстроенное в ряд домино. Их ровно триста шестьдесят пять, и каждый день я сбиваю по одной, высчитывая таким образом сколько дней прошло, после того как она покинула меня.

Нелли. Неллинда Фластер.

Человек, оставивший зияющую дыру в моей груди. Человек, которому ничего не стоит воткнуть нож тебе в спину, покрутить его, вытащить и воткнуть вновь. Человек, который сначала жалеет о содеянном, а затем бросает тебе в лицо, что именно ты виноват в случившемся. Человек, который сначала просит прощения, потом забирает его и шлет тебя далеко и надолго, говоря, что ты не заслуживаешь того, чтобы перед тобой раскаивались.

Человек, которого я люблю до сих пор.

Несмотря на то, сколько раз она «пырнула» меня острыми, как лезвие, словами, не могу перестать любить ее до боли в груди. С тех пор, как она ушла, комок в горле по-прежнему не сходит и глотать больно. Я не помню, чтобы чувствовал подобной боли хотя бы раз за все свои двадцать с лишним лет жизни. А прошло уже семь месяцев. Мы разошлись в начале лета, а сейчас почти наступила зима.

Я помню день, когда мы разговаривали, видели друг друга, возможно, в последний раз. Картина происходящего отражается в моей голове так отчетливо, что создается впечатление, будто случившееся между нами произошло пару секунд назад. И это является одной из причин, почему боль не становится легче, а продолжает жечь, заставляя мои глаза слезиться.

Около двухсот десяти дней непрерывной, удушающей боли.

Но я верю, что все пройдет, потому что по-другому быть не может. Человек такое существо, внутри которого заложено умение переживать плохое, жить дальше. Даже после смерти дорогого человека, люди продолжают есть, смеяться, строить планы.

Так будет и со мной. В один прекрасный день я проснусь и пойму, что мне уже не больно. Что комок в горле сошел на нет, что тело почувствовало освобождение. Мне просто надо подождать, отсчитать еще несколько дней, толкнуть еще несколько штук домино. Спасение где-то рядом, я ощущаю это всеми фибрами. Оно уже близко и совсем скоро будет поджидать меня за углом.

– Дез! – слышится с первого этажа ветхого, но богато обставленного дома. – Спускайся вниз, в доме закончился хлеб, а у Аделаиды отпуск, поэтому надо сходить в магазин!

Это Саванна. Моя тетя, а по-существу и сестра моего отца, который заставил меня отправиться в Миннесоту летом, чтобы вновь обрести себя, так как мои вечные летания в собственных облаках его достали. Плюс он узнал, что причиной этому является Нелли и что она живет недалеко от нас. Отец решил оградить меня от нее и вообще от моего прошлого. У него это получилось, вот только мне это ни на йоту не помогло.

– Иду! – кричу в ответ и поднимаюсь с кресла-качалки, перестав любоваться видом, открывшимся мне с моего маленького балкона.

Пройдя в комнату, направляюсь к двери, но взявшись за ручку, оборачиваюсь и смотрю на полку стеллажа, стоящего близ кровати. Уставившись на домино, подхожу и злобно закрываю небольшую стеклянную дверцу, из-за чего доносится звон сервиза, расположившегося на нижней полке.

– Что с твоей кожей? Снова сидел в футболке на холоде? – отчитывает меня Саванна, когда спускаюсь по ступеням вниз. – Она снова синяя, Дез!

Схватив деньги, которые тетя держит в руке, молча направляюсь к двери и, взяв кожаную куртку, накидываю ее, одновременно засовывая ноги в кроссовки.

– Дез! – недовольно рычит Саванна, понимая что я не намерен с ней разговаривать. С момента моего приезда я отвечал ей через раз, не намереваясь подпускать ее слишком близко. Выйдя из дома, слышу в след: – Ах ты маленький засранец!

Моя тетя слишком молода, и ее попытки перевоспитать меня порой доводят до смеха. В один из теплых летних вечеров мне пришлось рассказать ей свою историю, чтобы она не мучилась из-за моей грубости и молчания и ни в коем случае не подумала, что я делаю это потому что ненавижу ее. Я люблю Саванну, а из того, что произошло у меня с Нелли, никогда не делал тайну.

Так как на улице уже почти зима и с каждым часом запах снега, который выпадет со дня на день, становится все ощутимее, жители Сент-Пола утеплились и каждый второй плотно укутан в шубу, пальто или же куртку, в придачу с шарфом и сапогами. На их фоне я выгляжу диким, в своей летней кожанке и с весенними кроссовками.

Не обращая внимания на взгляды, которые осмеливаются бросать на меня люди разных возрастов и полов, дохожу до магазина и с удовольствием шмыгаю внутрь маленького теплого здания, где сразу же сталкиваюсь с Кейлом.

С этим парнем я познакомился, как только вышел из машины, впервые за долгое время встав напротив дома тети. Кейл оказался ее соседом, а его мать – подруга Саванны. Это одна из причин, почему мы быстро нашли общий язык. У Кейла есть сестра, которая носит мужское имя, с ней мы тоже нашли общий язык, но почти не общаемся. Лишь только иногда она приходит с братом поиграть в баскетбол, или ещё куда, и тогда мы можем о чем-нибудь поговорить.

– Мужик! – машет мне Кейл, думая, что я его не заметил.

Подойдя к стоящему почти около входа стеллажу с соками, возле которого тусовался парень, пожимаю его руку и обнимаю, хлопнув по спине, в знак приветствия.

– Сегодня в десять, как и договаривались? – тихо спрашивает Кейл, оглядываясь по сторонам, чтобы нас никто не услышал. – Я уже забрал, если что.

– Отлично. Блейк с нами?

– Маленькая стерва начала визжать, когда я сказал ей, чтобы сидела дома. Она угрожала тем, что скажет предкам, что я держу под матрасом травку, поэтому мне пришлось ее взять с собой. Помимо этого она потащит за собой ту истеричку, как ее?.. А! Айсис!

– Ты реально держишь травку под матрасом? – удивленно спрашиваю. Неужели не боится, что кто-то может наткнуться на нее?

– Нет конечно, я же не придурок. Она в моем маленьком сейфе.

– Хорошо, значит, Айсис, Блейк, ты и я под дубом в десять часов вечера. – Он кивнул, хотя это был не вопрос. – Созвонимся, а теперь я пошел за хлебом, – говорю, хлопнув знакомого по плечу, и направляюсь в самый конец магазина.

– До скорого! – кричит вслед Кейл.

Несмотря на то, что с Кейлом мы стали порядком близки, я не считаю его своим лучшим другом. Никто не сможет заменить мне Блейна, Джареда и Ника. Все, с кем я познакомился после них, считаются моими знакомыми, с которыми я время от времени тусуюсь.

Это уже второй раз, когда мы с Кейлом идем к дубу, чтобы курнуть и выпить поганого на вкус пива. Я не могу отказать себе в таких моментах, потому что успел заметить, что они неплохо отвлекают меня. Конечно, есть еще несколько вещей, которые заставляют меня перестать думать о Нелли, но они очень не долгосрочны.

***

Кинув пакет с двумя батонами хлеба на кухонный стол, спешу наверх в свою нору, перепрыгивая через две ступени. Саванна, сидящая на диване и элегантно закинувшая ногу на ногу, к счастью не трогает меня, продолжая листать страницы журнала о моде своими идеальными руками. Казалось бы, эти руки никогда не знали тяжелой работы, но по словам папы, богатство не было с ним с самого детства, поэтому ему с сестрой приходилось немало работать в свое время.

Легонько хлопнув дверью, подбегаю к стеллажу и распахиваю дверцы из-за чего вновь слышится этот дурацкий звон. Все домино на месте, и это позволяет мне спокойно выдохнуть. Волнение о том, что они могут исчезнуть в один прекрасный день, заставляет меня постоянно проверять содержимое выделенной для них полки. Это глупо, я прекрасно понимаю, но ничего не могу поделать. Это стало необходимостью, чёртовой потребностью.

Несколько коротких минут трачу на то, чтобы пересчитать каждое домино. Ровно сто пятьдесят без малого. Осталось ровно сто пятьдесят дней до того момента, когда Нелли будет забыта. Я поставил себе год, и если за это время не избавлюсь от мыслей о девушке в моей больной голове, то выстрою домино вновь и буду бросать по одной каждый день снова. Буду высчитывать дни заново. Не успокоюсь до тех пор, пока Нелли не выветрится из моей жизни до конца. Я должен знать время и день, когда это случится, а если получится и секунду тоже.

Дотронувшись пальцем до одной штуки домино, отхожу и устало сажусь на край кровати, облокотив локти на колени и запустив руки в требующие стрижки волосы. Как же мне сложно, плохо и... одиноко. Не желаю чувствовать к самому себе жалость, но мне до ужаса хочется ныть от всего, что меня окружает. Я не могу перестать думать о том, как мне не хватает Фластер. Ее объятий, поцелуев, нежного тела, тихонько вздрагивающего под моим. Я люблю ее, и как же отстойно теперь вспоминать, что любовь бывает не взаимной. У меня не получается до конца поверить, что она действительно никогда меня не любила. Тогда что же Нелли ощущала? Простую симпатию? Дешевое минутное влечение?

Я бы проспал до глубокой ночи, если не звонок, разбудивший меня ровно в половину десятого. Это Кейл, и только увидев его имя на экране разбитого телефона, осознаю, что успел забыть о предстоящей встрече.

– Ты уже вышел? – интересуется он, как только нажимаю на зеленую кнопочку. А как же хотелось нажать на красную, чтобы еще хоть на пару секундочек вернуться в тот сон, где Нелли любит меня, где я ей нужен.

– Нет, ты разбудил меня. Сейчас буду выходить, – признаюсь, вставая с кровати и поднимая с пола линялую футболку, которую кинул перед тем как лечь.

– Поторопись, мы с девчонками почти у дуба.

– Скоро буду, – выпаливаю я и отключаюсь.

Бросив мобильник на кровать, захожу в прилагающуюся к комнате маленькую ванную комнату и включаю кран, чтобы умыться, после чего достаю гель, чтобы наложить немного на волосы. Мне срочно нужна стрижка, не то скоро гель не поможет. Из-за Нелли и страданий, которые испытываю без нее, стал похож на бродягу.

Фыркнув своему отражению, которое просто терпеть не могу, оставшись один, покидаю свою комнату, попутно засовывая телефон в карман. Саванна по-прежнему в гостиной, сидит в своих гигантских очках в черной оправе и что-то пишет на ноутбуке.

– Стоять! – резким голосом произносит она, когда я тянусь за кожанкой. Поворачиваюсь к ней, выгнув бровь. – Мне плевать насколько сильно ты меня терпеть не можешь, но я не позволю тебе выйти вот в этом подобие куртки в ночной холод.

– Вообще-то я люблю тебя, – беззаботно говорю в ответ.

– Тогда надень парку, – требует она, стараясь делать вид, что не растаяла от моего признания. С тех пор, как вырос, ни разу не говорил ей прямым текстом, что люблю ее.

Недовольно цокнув, делаю, что она велит, но лишь потому, что мне некогда устраивать спор с ней. Пока надеваю зимнюю парку, смотрю на нее. На лице Саванны виднеется довольная улыбка, что вызывает у меня приступ сильнейшего раздражения, а желание разорвать на куски парку и бросить ласкутки ей в лицо заставляет меня сжать зубы и второй раз за день пулей вылететь из дома, услышав вслед смех тети. Она обожает побеждать.

Когда дохожу до дуба, ребята уже находятся внутри него, растянув на все пространство принесенный из дома кусок брезента. Увидев меня, приветствуют и двигаются, освобождая место.

– Большой мальчик пришел к нам, – ухмыльнувшись, произносит Блейк, зная как я ненавижу, когда она называет меня большим мальчиком. Это прозвище сестра Кейла дала мне, когда узнала, что я старше трех находящихся здесь людей.

– Заткнись, малявка, – издав смешок, говорю в ответ я, легонько стукнув ее по затылку.

Блейк едва стукнуло семнадцать, и по сути, она не была такой малявкой, по крайней мере с другими, рядом со мной она крохотная не только по возрасту, но и по росту, как говорится, дышит в пупок.

Она хмыкает и протягивает мне косяк.

– Поверить не могу, что ты действительно даешь своей младшей сестрице курнуть травку, – качая головой, говорю Кейлу.

– Она не такая уж маленькая, и мы договорились, что курить ей можно только в моем присутствии. От пары затяжек ничего не будет, – объясняет мне Кейл, но я все равно недоволен. На его месте я бы держал ее дома, как принцессу, заточенную в замке.

– Не тебе печься о том, что мне позволено, – не больно двинув мне локтем по боку, говорит Блейк.

Сделав затяжку, наклоняюсь к девушке и выдыхаю на нее дым. Она блаженно закрывает глаза и растягивает губы в легкой улыбке, что вызывает у меня отвращение. Даже я не люблю запах травки, хоть и принимаю ее.

– Маленькая стерва, – шепчу я Блейк, что вызывает у нее приступ недолгого хохота.

Я не могу сказать, что мне легко полностью расслабиться с этими людьми. Они до сих пор кажутся мне чужими, и иногда у меня такое чувство, словно они со мной из жалости, видя что я один уже много месяцев. Когда я спросил об этом Кейла, получил кулаком по морде. Он предупредил, что если еще раз услышит нечто подобное, вылетающее именно из моего рта, синяков мне не избежать.

Как оказалось позже, Кейл и Блейк были изгоями в школе до шестого и восьмого классов, поэтому им известно, что такое одиночество и что значит, когда хочется отгородиться от всего мира. Они видели, что я подавлен, что краски мира меня не радуют, но спросить, что послужило этому, не решались до сих пор. Блейк и Кейл ждут, когда я сам буду готов открыться, и уверен, что не обидятся, если я этого не сделаю. Как по мне, им необязательно знать всю мою подноготную, ведь я планирую когда-нибудь вернуться в Нью-Йорк. Мне не место в Миннесоте. Не лежит моя душа здесь.

Выкурив все, что было, Кейл протягивает всем по пиву и поправляет фонарик, лежащий напротив нас и немного сдвинувшийся, из-за чего начал обжигать своим светом глаза. Поставив его так, как надо, парень откидывается на грязную кору позади себя.

– Знаете, я думаю, надо закатить вечеринку хоть раз в жизни, – неожиданно прерывает молчание Айсис, и мы поворачиваем голову в ее сторону. – Я имею в виду вечеринку именно для нас четверых, потому что я никогда не закатывала ее для народа, и, признаться, у меня нет желания это делать.

– И правильно, – уставившись перед собой, вполголоса говорю я, – вечеринки – полное дерьмо.

Этот вывод я сделал для себя, когда в братстве устроили последнюю прощальную вечеринку для тех, кто покидает «братьев». В тот вечер мы с Нелли снова поговорили. Она нашла меня и начала нести бред о том, что много думала обо всем и что понимает, что немало наломала дров. Я начал надеяться, что сейчас она скажет то, что я так мечтал услышать и, если честно, мечтаю до сих пор. Но вместо этого, она сломала до конца все, что между нами было. Она опошлила моменты, которые я хранил в своей памяти, как самое прекрасное в моей жизни. Она все испортила и не извинилась даже за то, что уходит навсегда.

– Ты преувеличиваешь, – вдруг возражает Блейк. – Вечеринки вовсе не отстой, просто надо уметь вести себя на них, как подобает. Если ты не был на нормальных вечеринках, это не значит, что они отстой.

– Ты думаешь, что в доме братства, да к тому же еще и в Нью-Йорке, нет нормальных вечеринок? Блейк, это ты явно не была хоть раз на крышесносной вечеринке.

– Тогда почему ты называешь их отстойными? – спрашивает Айсис, повернувшись ко мне.

– Сначала подобное развлечение кажется тебе веселым, а после ты начинаешь понимать, что каждая вечеринка – копия прошлой, что они похожи, что они обычное клише. Все та же половина полуголых телок, слюнявые поцелуи, дешевый алкоголь, десятиминутный секс в туалете или в случайной комнате. Все это уже не интересно. Все это уже не кажется настоящим. Вечеринки, как день сурка. Понимаешь, о чем я?

– Я не была на стольких вечеринках, чтобы думать о них так же, как ты. Поэтому нет, я тебя не понимаю, – отвечает Айсис и, поджав губы, отворачивается, сконцентрировав все свое внимание на жестяной бутылке пива.

Пожав плечами, тоже возвращаю внимание на бутылку пива.

– А закатить вечеринку все же стоит, – снова поднимает эту тему Кейл. – Айсис выбери время, когда твоих предков не будет дома хотя бы полтора суток, идет? – Она кивает.

Хоть Айсис двадцать два года, она до сих живет с родителями, потому что те не пускают ее к парню, с которым она вместе уже больше трех лет. Я тоже долгое время жил с родителями, потому что даже не начинал копить деньги на что-то собственное, ведь все мое время было посвящено учебе, а после случившегося между мною, братом Блейна и самим Блейном, мне просто было не до себя. В тот момент я ощущал что-то похожее на то, что чувствую сейчас, находясь без Нелли. Только в этот раз все сильнее, хотя должно быть наоборот, ведь как бы то ни было Блейн мне намного дороже.

Мобильник, звенящий в моем кармане, отвлекает от мыслей, и, достав его, сразу беру трубку.

– Тебя ждать сегодня, или ты как в прошлый раз залезешь в свою комнату через окно, при этом разбив его, ведь у тебя не хватит пьяного ума использовать балкон? – с сарказмом спрашивает Саванна.

– Ты никогда не упустишь момента напомнить об этом, да? – устало интересуюсь я и около пяти секунд слышу ее повторный триумфальный смех, которым она проводила меня из дома.

– Так что мне делать?

– Сегодня я предпочитаю воспользоваться дверью, поэтому положи дубликат ключа в наше тайное место. Я забыл его на комоде. Пока!

– Де... – но она не договаривает, потому что я сбрасываю.

– Так значит, ты у нас становишься супер-глупым, когда напиваешься, – себе под нос бурчит сидящая рядом Блейк.

– Только попробуй подколоть меня этим, и я оторву тебе твой маленький язычок, – злобно говорю в ответ, что вызывает у нее смех.

– Это твое? – прерывает нас с Блейк Кейл, протягивая мне пачку с сигаретами. Я беру ее и вопросительно смотрю на него. – Выпала из кармана парки.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, чувак, – отвечает он и поднимается. – Пора собираться, мама пустила тебя на два часа, Блейк. У нас в запасе есть сорок минут, чтобы избавиться от запаха травки и пива.

Сложив брезент, засовываю его в выемку, которая была внутри, чтобы ребятам не пришлось тащить его в следующий раз, выхожу из дуба и догоняю их. Покинув лес, всей толпой заходим в ближайший магазин.

Спустя пятнадцать минут мы стоим за ним и избавляем друг друга от запаха. Айсис и Блейк пихают в рот уже вторую маленькую коробку жвачки, пока мы с Кейлом брызгаем на них разными газировками, а после меняемся с девушками местами.

– Моя мама скоро что-то заподозрит, потому что после всех наших встреч в дубе, мы с Блейк постоянно приходим мокрые и липкие от газировки, – растирая мокрые капли на своей одежде и волосах, говорит Кейл.

– Да и вообще пора менять «замазку», я устала мыть волосы пять раз после наших чудесных маскировок, – капризничает Блейк, плеснув толстую струю прямо в лицо Кейла.

– Если на то пошло, это вообще последний раз, когда я позволил тебе курить с нами. Никакого алкоголя и травки, пока тебе не исполнится двадцать один, – заявляет Кейл, строго смотря на сестру. Она в ответ закатывает глаза. Всем присутствующим здесь, в том числе и Кейлу, известно, что он сказал глупость и такого не будет. Блейк всегда найдет способ увязаться за нами.

Выкинув пустые бутылки и выплюнув огромные комки сладкой жвачки изо рта, делимся друг с другом тонкими мятными пластинками и окончательно убиваем запах.

Я не боюсь Саванну, потому что мне немало лет и уже наступил тот возраст, когда я имею право сам распоряжаться своей жизнью. Мне просто не хочется расстраивать ее своим образом жизни, я и так уже разочаровал однажды одного очень близкого мне человека. Повторять этот опыт совершенно нет желания.

Добравшись до дома, прощаюсь с Кейлом и Блейк, а затем захожу внутрь. Входная дверь не закрыта, значит, Саванна все-таки не легла, решив дождаться меня.

– Почему ты мокрый? – спрашивает тетя, как только останавливаюсь в прихожей, прямо напротив дверного проема, ведущего в гостиную.

– Случайно облили газировкой, – мямлю я, снимая куртку и кидая на пол, после чего прохожу в кухню, мочу новую губку и возвращаюсь в прихожую, где становлюсь на колени и вытираю подтеки от газировки со своей бежевой парки.

– Опять? – недовольно произносит Саванна, облокотившись плечом на дверной косяк и сложив руки на груди.

– Снова.

– Дез, почему ты меня обманываешь? Неужели ты думаешь, что я настолько глупа и не заметила, что ты постоянно приходишь мокрый и от тебя разит газировкой?

– Я не считаю тебя глупой, просто не думаю, что тебе понравится запах травки и пива. Газировка ведь лучше, чем это дерьмо? – подняв голову и смотря в ее серые глаза, без стеснения произношу я.

Ее рот возмущенно открывается, потом она пытается что-то сказать, но запинается, и после этого Саванна разворачивается, говорит «я спать» и спустя несколько секунд хлопает дверью своей спальни.

Хмыкнув, вытираю ткань до конца и вешаю вещь на место.

Оказавшись в своей комнате, включаю настольную лампу и подхожу к домино. Взяв одно, открываю ящик на столе и бросаю к остальными.

Еще один день. Я прожил, еще один день, без нее.