Блейк

Вновь наступает школьное время. Я вхожу в ворота огромного каменного здания, любуясь молодежью, лениво плетущейся на первые уроки после каникул. Некоторые из них выглядели отдохнувшими, что, наверное, не скажешь обо мне. Сегодня утром, в зеркале, я увидела уставшего подростка. Под моими глазами залегли глубокие синяки из-за того, что я практически не высыпаюсь. Как бы то ни было, страх все еще живет во мне, и я всегда на чеку, если вдруг преступнику приспичит разбить окно в моей комнате или где-либо еще в доме.

Слухи о случившемся в нашей семье и Деза разнеслись по улице с новой силой и, судя по тому, как некоторые смотрят на меня, по школе тоже. Поправив рюкзак, я уверенным шагом направляюсь в нужный мне класс, но на повороте, ведущем на лестницу, сталкиваюсь с Блэком. Он бесцеремонно, но нежно хватает меня за руку и ведет за лестницу, где встает так, чтобы нас не видели другие школьники.

— Ты в порядке? — спрашивает парень. — Я слышал обо всем случившемся в твоей семье. Это отстойно, но ты в порядке?

— Да, как видишь, со мной все хорошо, — устало отвечаю я. — Мне надо в класс, встретимся сегодня в библиотеке, если ты хочешь поговорить.

— Хорошо, буду ждать тебя там в четыре. После уроков у меня тренировка.

Я киваю и ухожу, ощущая на себе его взгляд. Обеспокоенность, которая виднелась на лице Блэка, когда он спрашивал в порядке ли я, была искренней. Я доверяю ему намного меньше, чем Коуэну, но все равно думаю, что у нас получится стать друзьями. Блэк больше не вызывает у меня каких-либо подозрений, потому что есть ряд причин и доказательств, указывающих на то, что он не может быть даже соучастником всего дерьма в моей жизни, которое создает один изворотливый кретин.

Изворотливый кретин... Я очень много думала о том, что видела у магазина. Это точно был наш полицейский и преступник, я не могла их спутать, особенно полицейского. Каждый раз видя в голове, как они стоят рядом, что-то обсуждая, у меня всплывает ненависть к самой себе, ведь я настолько глупа, что не додумалась запечатлеть их на камеру. Это не вызывает какое-либо отчаяние, я просто чувствую раздражение, невероятную злость.

Почему они были так неосторожны? Стоять в людном месте, где вас может увидеть кто угодно. Можно ли сказать, что здесь что-то не чисто? Преступник не глупец, но в тот раз поступил глупо. Им следовало встретиться где-то в безжизненном, пустом месте, а если и в людном, то изворотливому кретину надо было одеться по-другому, ведь лица его никто не видел. Либо он полный глупец, либо здесь действительно что-то не так. Фраза «оставить все полиции» уже не актуальна, так как я лично убедилась, что в участке водятся крысы, да не меньшие преступники. Полицейского уже можно считать сообщником?

С таким вопросом я вхожу в класс и сажусь на свое место. Думать об этом больше нельзя, безумие когда-нибудь закончится, а вот хорошие оценки мне по-прежнему нужны.

***

Коуэн выглядит уставшим. Это первое, что я примечаю, когда он входит в столовую. Его глаза сразу находят меня, и, кивнув, он подходит к буфету, покупает два стакана кофе и направляется ко мне. Его шаг не такой уверенный, как раньше, глаза смотрят под ноги, а волосы растрепаны сильнее обычного. Что же у него случилось, и имею ли я право задать этот вопрос?

Когда он подходит, я задаю тот безопасный вопрос, который задал мне Блэк за лестницей:

— Ты в порядке?

— Нет, — тут же отвечает он, протягивая мне стакан. Я благодарю. — Вчера у папы случился приступ, пришлось вызвать скорую. Откачали, но уснуть я смог только за два часа до подъема.

— Сейчас с ним все хорошо? Он полностью отошел? — осторожно интересуюсь, пристально смотря на Коуэна, который нашел что-то интересное на столе и не может оторвать от этого взгляд.

— Да, проснулся и сразу же ушел, сказав что у него дела. Так всегда, я привык к этому и к тому, что ему плевать на здоровье, — с грустью говорит он, а потом вдруг бодро заявляет: — Кстати, на выходных родителей не будет, а я останусь с двоюродной мелкой сестрой. Не хочешь составить нам компанию? Посмотрим фильм, поедим мороженого и попкорн.

— Если у меня не будет никаких дел, я обязательно присоединюсь. Спишемся.

Коуэн кивает, а после спрашивает:

— А ты в порядке? Выглядишь тоже неважно. Все... из-за него?.. — Я знаю, что он имеет в виду ряд совершенных преступлений подонка.

— Нет, я не в порядке. У меня ощущение, что развязка уже близка, что она прямо под нашим носом, поэтому мне немного спокойнее, чем раньше. Я уверена в том, что скоро все закончится, карты будут раскрыты.

— Всему приходит конец, и преступления не исключение. Просто будь осторожна, пока он все еще разгуливает на свободе, ладно? — просит Коуэн, нежно взяв меня за руку. Я тепло улыбаюсь ему и киваю, поджав губы.

Я рвусь на встречу с Блэком, отсчитываю минуты. Почему-то сегодня, как никогда прежде, мне хочется поговорить с ним. Есть в этом парне что-то особое, что-то отличающее его от других моих собеседников. Коуэн тоже хорош в общение, но каждый человек разный, нет похожих точь-в-точь, когда дело касается общения. Понятия не имею, что именно мы будем обсуждать, но уверена, что неловкого молчания не будет.

Когда на часах показано пятнадцать сорок, я выхожу из дома, ведь мои уроки закончились рано, а торчать до четырех в школе полный отстой. Дома я одна, поэтому, замкнув входную дверь, сую ключи в плотный задний карман. После того, как на наш дом начал покушаться преступник, мы больше не рискуем оставлять ключ в нашем секретном месте и у каждого появился дубликат.

Сегодня на улице особенно холодно, посему народу практически нет. Мне было бы жутко, если бы на дворе не стоял день, и именно поэтому я решаю срезать путь, чтобы поскорее скрыться за дверьми пропитанной теплом библиотеки.

Подойдя к магазину, я останавливаюсь и смотрю на то место, где видела полицейского и преступника. По моей спине проходит ряд мурашек. Сделав несколько шагов, я становлюсь прямо там, где стояли они. Воспоминания накрывают с головой, их следы давно замело слоем снега. Присев на корточки, прикасаюсь пальцем к земле, а после трушу головой, поднимаясь так резко, что на секунду все плывет перед глазами, и спешу покинуть эту часть.

В тонком переулке, между магазином и складом бытовой техники, шагает молодежь, направляясь, наверное, в магазин. Их смех звучит громче, отталкиваясь от стен. Они не обращают на меня никакого внимания и вскоре скрываются за углом. Если до этого мне не казалось все окружающее жутким, то сейчас я полностью поменяла свое мнение.

Несмотря на то, что вокруг светло, день все еще дышит и не спешит покидать эту часть планеты, переулок кажется бесконечным, а тишина слишком беспокойной. Я судорожно оглядываюсь, но никого не вижу. Кожа под курткой становится липкой, а дыхание сбивается, становится тяжелым. Душно. Мне душно. Стены давят, я срываюсь на бег. Нужно скорее покинуть этот переулок.

Возможно, я бы это сделала, если бы из-за другого угла не шагнула темная фигура и не зажала мне рот хлопчатой перчаткой. На миг мне кажется, что это какая-то галлюцинация, воображение разыгралось не на шутку. Но это не галлюцинации, и воображение здесь абсолютно не при чем. Мне пытаются причинить вред, и я знаю кто.

Взяв себя в руки, я перестаю паниковать и что есть мочи наступаю на ногу противника, нащупав ее позади меня. Слышится крик боли, и голос до безумия знакомый. Я не убегаю, а поворачиваюсь и смотрю на знакомого парня. Опершись на стену ладонью, он стоит на одной ноге и мычит от боли.

— Какого черта ты делаешь? — в бешенстве выпаливаю я. — Ты же знаешь, что за хрень творится в моей жизни! Это ни хрена не смешно, Коуэн!

— Прости, я не подумал, — отвечает он, выпрямившись. — Просто ты шла вся такая задумчивая, я не упустил момента спрятаться и напугать тебя. Черт, я идиот. Ты права, это не смешно. Извини. Еще раз извини. Тысячу раз извини.

Кажется, мое сердце сейчас выскочит и галопом побежит вдоль по переулку. Меня всю трясёт, и я никак не могу отцепиться от страха. Как он вообще додумался так пошутить? Я готова расплакаться, мне было очень страшно. Я была уверена, что меня никто не тронет, ведь все еще долбаный день. Долбаное дерьмо. Как не ругаться?

— Что ты вообще здесь делаешь? — все еще с раздражением спрашиваю я, испепеляя его взглядом. Ему хватает стыда опустить голову и не смотреть на меня.

— В нашем магазине закончились нужные маме специи, поэтому я и пришел сюда. Встретил тебя случайно, честно. Прости.

— Хватит извиняться, твое прощение не изменит того факта, что я чуть не наложила в штаны.

И после моих слов он начинает смеяться, в какой-то момент я не сдерживаюсь и тоже смеюсь, но мой смех больше похож на истерику, ведь внутри по-прежнему плескается страх.

— Больше такого не повторится, обещаю. Пугать тебя, будучи зная, что происходит, действительно было глупо. — Я киваю. Главное признавать свои ошибки. — А куда направляешься ты?

— У меня встреча с другом в библиотеке, нужно быть там в четыре. Встретимся завтра в школе?

— Да, конечно. Удачи, — с улыбкой говорит он.

— Пока. — И мы расходимся в противоположные стороны.

Я хмурюсь и, обернувшись, смотрю на удаляющегося Коуэна. Он так ловко зажал мне рот. Хотя что в этом сложного, правильно? Трухнув головой второй раз за день, ускоряю шаг. Нечего надумывать себе разные небылицы.

***

Кейл и Дез сидят в гостиной и как всегда пьют пиво из жестяных банок. При виде Деза мое сердце слегка екает. Парень поднимает голову, я вижу как перекатывается его адамово яблоко, когда он сглатывает. Между нами все изменилось, и мы будем глупцами, если начнем яро отрицать это.

— О, Блейк, ты вернулась, — говорит Кейл. — Я купил тебе колы, она в холодильнике.

— Спасибо, — отвечаю я, кое-как оторвав взгляд взгляд от Деза, и, скинув вещи, спешу скрыться в кухне.

Буквально через несколько секунд дверь в кухню распахивается и заходит Дез, плотно закрыв за собой ее. Он сразу же переходит в нападение.

— Тебе не стоит ходить одной по темну.

— Я не была одна, — просто отвечаю я, открыв бутылку колы и сделав несколько глотков залпом, из-за чего в горле начало слегка саднить.

— Да? И с кем же ты была? — В его голосе не звучит ревность, всего лишь беспокойство.

— С Блэком. В библиотеке, если тебе интересно.

— Да, мне очень интересно, — с неким сарказмом отвечает Дез, и все вмиг заканчивается.

Его взгляд падает на мои губы, а мой - на его. Я крепче сжимаю бутылку, чтобы не сорваться с места. Мне до жути сильно хочется поцеловать его, и ему меня тоже. Кончик его язык проходит по губам и вновь скрывается во рту.

— Запомни: не смей ходить одна по темноте, ясно? — и, не дождавшись моего ответа, он скрывается в гостиной, захлопнув за собой дверь чуть громче, чем в первый раз.

Да, это будет сложнее, чем казалось...

Дез

Это определенно сложнее, чем мне казалось. Видеть ее губы сложнее, чем мне казалось. Я чуть не поцеловал ее в кухне, но вовремя взял себя в руки. Это было похоже на потребность, нежели на обычное желание. Сидя в своей комнате, я понимаю, насколько сильно привязал меня этот поцелуй к Блейк. Я и раньше был своего рода привязан, но сейчас все совершенно по-другому, и я не собираюсь противиться этому.

Мы сможем разобраться во всем. Возможно, даже сможем попробовать... Но это будет лишь тогда, когда все проблемы закончатся, а мы подступаем все ближе и ближе к их решению. Кажется, у нас все на горячем, осталось лишь сделать толчки и разузнать. Эти толчки сделает папа, здесь я бессилен, и меня это раздражает. Я хочу быть как отец, хочу иметь хоть какую-то власть в том деле, которым он занимается. Но увы, это не моя стихия, я предназначен для чего-то другого.

Наступит время, когда придется остепениться, стать полностью независимым от семьи. Я закончил престижный университет, но все еще сижу на заднице ровно, не развивая свою профессию. Почему-то сейчас это особенно бесит. Может, дело в моей чувствительности, которая повысилась, когда на нас обрушился такой поток проблем. Мне стоит тщательно подумать обо всем, как только все закончится.

И я вновь повторяю себе, что конец близок.

***

На часах пятый час вечера. Я в доме Блейк, где кроме нас, собственно, больше никого нет. Я держу перед собой кулаки, встав в стойку и жду ее нападений. Девушка рассказала о том, как напугал ее Коуэн, и что после этого ей стало страшно ходить одной даже в дневное время. Я решил, что ей не помешало бы знать пару приемов самообороны. Мне бы хотелось быть с ней всегда рядом, провожать и встречать ее со школы, или еще откуда-либо, но, во-первых, это будет выглядеть слишком навязчиво, во-вторых, у меня тоже могут появиться какие-либо дела, поэтому я физически не смогу плестись за ней.

Она наносит удар, и он получается намного сильнее, чем первые десять. Из-за того, что я задумался, удар по ребрам пришелся сильнее, чем ожидал, но я всего лишь зашипел.

— Прости! — тут же спохватилась Блейк, положив руки мне на талию и потихоньку поглаживая ушибленное место.

— Ты не должна извиняться за это. Все нормально, я не пострадал слишком сильно. А ты молодец, удар стал лучше. Думаю, им ты сможешь отвлечь противника или шокировать — смотря кто попадется, и убежать за помощью.

— Думаю, им я смогу отвлечь его только на то, чтобы нанести новый удар. Обычно психи быстро бегают и вряд ли мне удастся настолько сильно шокировать его, чтобы убежать, — добавляет она и, опустив взгляд на место, где ударила, добавляет: — Нужен лед?

— Блейк, ты не повредила мои ребра, чутка больно, отрицать не буду, но не настолько. Перестань париться и давай продолжим тренировку. У меня есть еще час, а после приедет Кейл, и я уйду по своим делам, — отвечаю, посмотрев на руку, где совершенно отсутствуют часы.

Она кивает и отходит. Мы занимаемся и занимаемся, ее удары становятся все лучше и лучше, но не идеальны. Чтобы выработать в себе эдакие способности, нужна не пара часов. Но это лучше, чем ничего. По крайней мере, теперь можно не волноваться так сильно, как раньше, из-за беззащитности Блейк.

— Как думаешь, сколько твоему отцу понадобится, чтобы разобраться в том, что я видела? — спрашивает Блейк, когда мы сидим на диване, заливая в горло холодную воду.

— Я надеюсь, что не больше двух недель. В голове не укладывается, почему они встретились в людном месте, — последнее я шепчу, запуская пальцы в мокрые от пота волосы и опираясь локтями на колени. — Либо здесь что-то не так, либо... либо я не знаю, что вообще об этом всем думать.

Ощущаю ее руку, обхватившую мое запястье, и поднимаю взгляд. Рука Блейк медленно перемещается на мою щеку и, поглаживая ее, она тихо говорит:

— Все закончится. Закончится так скоро, что мы не успеем и глазом моргнуть.

И тогда я не выдерживаю и, поддавшись вперед, целую ее. Мои губы несколько секунд бездействуют, просто прикасаясь к ее, ощущая их мягкость, каждую видимую и невидимую невооруженным глазом трещинку. Я будто не целовал ее сто лет и из-за проблем совершенно забыл, каковы они на вкус. Но есть кое-что, что я никогда не посмею забыть. Это врезалось мне в память, засело там до моей кончины. Это их мягкость. Им бы позавидовала обладательница самых пухлых губ в мире. Нелли.

Мои бездействия заканчиваются, я давлю на губы Блейк ровно до тех пор, пока она не раскрывает их, и я не проскальзываю языком, сплетая ее с моим. Моя рука нежно поглаживает ее, пока не доходит до кисти, которой она крепко сжимает бутылку. Я забираю ее и на ощупь ставлю на журнальный столик, после чего мягко и медленно опускаю Блейк на диван, полностью потеряв контроль над собой.

Я нависаю сверху, ловя каждый ее тихий стон. Ни она, ни я не можем остановиться. Нам как будто было нужно это, потребность высочайшей степени. Мои губы мнут ее, я чувствую сонливость от удовольствия, которое приносит этот поцелуй.

В какой-то момент мои губы опускаются к ее шеи, а после к ключице. Не задумываясь, я оставляю смачный засос и вряд ли пожалею о нем, когда мысли придут в порядок.

Я только собираюсь вернуться к ее губам, вовсе введя нас в безумие, когда слышится звук открывающейся двери. Мы с Блейк резко подскакиваем и встаем в боевую стойку на нашем тренировочном месте. Оба тяжело дышим, но сможем все спихнуть на тренировки.

В дом входит Кейл, он приехал раньше положенного. Увидев нас, приветливо улыбается.

— Что мутите? — спрашивает, разуваясь. — Блейк, решила покачать жирок?

Сестра Кейла кивает и добавляет:

— И подготовить себя ко встречи с нашим обидчиком, если она вдруг случится.

— Будем надеяться, что это «вдруг» останется всего лишь «вдруг», — бубню я и пожимаю руку Кейлу, когда он протягивает ее.

Мне все еще тяжело и легко после недолгого поцелуя. Я до ужаса сильно хочу выйти на улицу, уже стемнело, я обещал Саванне, что буду до семи дома. Именно под этим предлогом я прощаюсь с ребятами, кинув долгий взгляд на Блейк, прежде чем окончательно скрыться за входной дверью.

Я быстрым шагом направляюсь к нужному мне дому. Я впервые так сильно хочу скрыться в нашей съемной квартире и впервые так сильно ощущаю обеспокоенность. Когда на повороте я слышу уже знакомый хруст, останавливаюсь и зажмуриваюсь. Последний встретившийся мне человек скрывается за другим поворотом, и я остаюсь наедине с жутью.

Решаю, что необходимо обернуться и убедиться в том, что это снова фантомный звук. Но не успеваю это сделать и на половину, как меня сильно толкают, и я падаю на заснеженную полугрязную землю, чувствуя невыносимую боль в голове, не прикрытой шапкой.

— Приветики, — говорит мужской голос, слегка нависнув надо мной.

Я вижу, как он опирается руками на колени. Лицо как размытое пятно, видимо, хорошенько приложился головой к земле. Я начинаю думать, что у меня сотрясение, пока фокус не возвращается к глазам, а головная боль чудом, но очень медленно сходит на нет, оставляя лишь отголоски.

Поднявшись, я выпрямляюсь и смотрю на того, кто меня толкнул. Все лицо закрыто, видны лишь глаза. Серые, до невозможного холодные глаза. Ярко-серые, как... у Джеза. Но передо мной не Джез, это я могу сказать точно. Я помню того ублюдка, из-за которого вся моя жизнь пошла ко дну. Но я сам был виноват, ответственность за все по сей день лежит на моих плечах.

Толкнувший меня мужчина не дает разглядеть себя детально, он снова нападает, но, несмотря на все еще ощутимую слабость из-за удара головой, я успеваю отбиться. Не теряя времени зря, тот снова прыгает на меня, я отбиваю его удары, делая шаги назад, пока не врезаюсь в стену. После отбиться мне не удается. Я получаю кулаком в челюсть, из-за чего во рту скапливается сгусток крови, на вкус как железо.

Неизвестный хватает меня за шкирку и говорит:

— Ты доигрался, малыш.

Я не знаю, кто это, но точно не тот, кто поганит нам жизнь. Тот выше и стройнее.

— Кто ты? — интересуюсь я, не пытаясь сопротивляться тому, что он меня держит, и ощущая, как из уголка рта течет полоска крови.

— Ты помнишь Джеза? — вдруг задает он встречный вопрос, и, если бы он не держал меня, я бы точно рухнул. — О, да, ты его помнишь, — с удовольствием замечает мужчина.