Дез

Я даже вздохнуть не могу нормально. Вся жизнь, бурлящая внутри меня, словно собралась в клочок и застряла где-то в горле. Я смотрю на парня напротив меня и ничего не могу сказать. К счастью, и не надо. Поняв, что я не в том состоянии, чтобы убегать от него, он отпускает меня и делает пару шагов назад.

— Где он? — не церемонясь, сразу переходит к делу неизвестный.

— В тюрьме, — просто отвечаю я, но придя в себя и восстановив былую храбрость, дерзко добавляю: — Где ему самое место.

— Не зазнавайся, мальчишка, именно ты был тем, кто вытащил его оттуда. — Мальчишка? Он действительно назвал меня так? Кожа вокруг его глаз и лба свежая и молодая. Насколько же он старше? — И не лги мне, его нет в тюрьме!

— Он в тюрьме. Мои друзья были теми, кто затащил его в клетку. Не веришь? Могу дать адрес, где находится эта свалка для мусора, вроде Джеза.

— Мне не нужен адрес, идиот. Мы сидели там вместе. Джез вышел два месяца назад, за него снова кто-то заплатил, как ты в прошлый раз. А теперь, наверняка, и в этот. Где он, отвечай сейчас же! — грубо говорит тот и снова толкает меня к стене, но я уже полностью пришел в себя, чтобы ответить за все разы, когда он ударил меня.

Заскрипев зубами, делаю резкий выброс вперед и толкаю мужчину к противоположной стене. Теперь моя очередь держать его за шкирку и требовать ответы. Понятия не имею, что там с Джезом, но у меня куда более важные вопросы, чем это ублюдочное отродье.

Мужчина отбивается, но после пары сильных ударов в живот, затихает, ожидая что я собираюсь говорить или делать.

— Это же ты, да? — тихо, но собрав всю свою злость, в лицо, смотря прямо в глаза, говорю ему я. — Это ты портил мне и моим близким жизнь, да? Портил, чтобы однажды наброситься вот так неожиданно, да? Чертов слабак, который нападает со спины.

— О чем, мать твою, ты мне говоришь? — с раздражением спрашивает он, рыпаясь, но моим ответом служит только хриплый смех.

— Все это время... Джез вышел из тюрьмы и решил вновь начать портить мне жизнь, а ты его сообщник, да? — я говорю и говорю, когда в голове тусуется лишь один вопрос: кто выкупил Джеза, и связано ли это как-то со всеми этими проблемами?

Я так надеялся, что мне больше никогда не придется слышать это гнилое имя. Я был убежден, что то, что случилось тогда, было концом, а на самом деле это, возможно, является только началом.

— Я не пойму, что ты пытаешься мне сказать. Меня интересует только Джез, твоя паршивая и никчемная жизнь мне как-то побоку! Отвечай, либо я отшвырну тебя к противоположной стене одним махом.

— Рискни, — уверенно произношу я, даже не представляя, что меня будет ждать после этого.

— Схватить его, — говорит он в пустоту, и прежде, чем я могу понять, что происходит, мне сковывают руки и толкают к стене.

Ударившись о нее спиной, я даже сквозь толстый слой куртки чувствую боль. Мне словно сломали позвоночник, а голова... я ощущаю, как со лба струйкой течет кровь, грея кожу.

Мне не дают прийти в себя, подняв и скрутив руки за спиной. Стою, не двигаюсь, слежу за тем, как перед глазами маячит этот неизвестный мужчина.

— Тебе стоило ответить мне, и тогда мы бы не дошли до крайностей, — спокойно, совершенно без намека на ярость или раздражение, говорит он. — Но раз ты так сильно желаешь быть избитым, я дам тебе это.

— Интересно, откуда у сидевшего такая власть? — так же спокойно интересуюсь я, намекая на амбалов, держащих меня. Они явно не простые мужички из-под воротни.

— Я не думаю, что тебе важно знать об этом, — отвечает он и машет кому-то в темноте. Силуэт подходит и бьет меня в челюсть. Я снова чувствую привкус крови во рту, но теперь сплевываю ее.

— Прячешься за своими псами? — посмеиваясь, говорю я. — Самому тяги не хватает надрать мне задницу? Весь такой крутой, ищешь самого ничтожного человека на планете, а на деле, — я смотрю на него с отвращением, — господи боже, сплошное разочарование.

За это я получаю сильнейший удар в живот. Мои ноги подгибаются, но я не позволяю себе упасть, однако приступ кашля сдержать не могу.

Неизвестный садится передо мной на корточки и говорит, когда я фокусирую на нем свой полный ненависти взгляд:

— Ты ничего не знаешь, — а потом встает и дает указание, уходя: — Не до потери, но около того. Еще увидимся, Дез Даррил Вайлчман.

Они швыряют меня на землю и не дают защититься, ударяя ногами по животу и бедрам. Не так сильно, чтобы что-то сломать, но синяки будут не хилые. Я не пытаюсь лежать сложа руки, да, их больше, но всегда надо пробовать бороться. Меня учили этому родители и наставляли в братстве. «Быть гордым. Быть сильным. Бить за своих и бороться за себя» — вот что висело на входной двери братства с внутренней стороны дома.

Когда мне подворачивается шанс, я хватаю одного из нападающих за лодыжку и резко дергаю. Он тяжелый, но все равно падает и, к моему счастью, ударяется головой так, что теряет сознание. А может, и вовсе умер, мне плевать.

Эта ситуация злит оставшихся двоих. Один дает знак другому, чтобы проверил лежачего, и мне хватает этих пару секунд, пока он отвлекся, чтобы занести ногу и, не жалея сил, ударить говорившего по колену. Она неестественно выпрямляется и слышится хруст, но тот не падает. Успев подняться, я отбиваюсь от удара второго и нападаю на первого. Мне нужно уйти отсюда в сознании или вызвать как-то полицию, что вообще практически невозможно с их бесконечными ударами.

Они каким-то образом приперают меня к стене и начинают бить кулаками в живот. Кажется, они отбили мне уже все органы там. Сложно дышать и чувствую легкую тошноту. Тот, которого я ударил по колену, улыбается и повторяет мой жест, но к сожалению для него, я успеваю раздвинуть ноги, а после тут же ударить его в живот, из-за чего он падает на больное колено и разносится крик боли. Больше встать он не сможет, а на крик обязательно кто-то прибежит, если улица окончательно не вымерла.

Второй ударяет меня в здоровый висок кулаком, из-за чего я слышу шум в голове и на секунду мои рефлексы отключаются, что дает ему возможность беспрепятственно ударить меня пару раз в челюсть.

Тот, который упал головой, начинает приходить в себя. Я понимаю, что мне не выбраться, пытаюсь отбиваться, но голова снова болит с оглушающей силой, шум не проходит, перед глазами снова все плывет. Прежде чем отключиться, я слышу женское «эй» и топот множества ног.

***

Из меня вырывается стон, когда я медленно поворачиваюсь на бок. Рука сжимает подушку, как спасательный круг, глаза зажмурены до боли, которая, кстати, ощущается в каждой части тела.

— Эй, — снова это слово, и кто-то трогает меня за руку. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не выходит, а потом я снова вырубаюсь, и мне становится легко, ведь с потерей сознания, теряется и боль.

***

Я не знаю, сколько раз приходил в себя и вновь проваливался в пустоту, но это наконец-то проходит, и я просыпаюсь окончательно. Конечно же, я в больнице, где же мне еще быть. Голова болит, но уже не так сильно, тело ноет, лицо чутка горит в некоторых местах. Я дотрагиваюсь до виска, который повредил при ударе о стену, но натыкаюсь на пластырь, как и на других болящих местах. Меня обработали и залатали.

В палате я один, жалюзи на окнах, выходящих на улицу и в коридор, закрыты. Ужасно хочется пить. И есть. Понимаю, что сам встать я просто не в состоянии, жму на красную кнопку около кровати и практически моментально передо мной появляется маленькая фея в больничном халате.

— О, вы пришли в себя! Как себя чувствуете? — Конечно же, по закону жанра она не могла не спросить это.

— Ужасно, у меня болит все тело, я хочу пить и есть, а прямо сейчас захотел еще и в туалет. Поможете встать?

— Конечно, — с улыбкой отвечает она и отчего-то краснеет. Я принимаю ее помощь, даже не пытаясь облегчать ей задачу. Я среднего роста, но по сравнению с ней столб, и у меня неплохой вес. Пару раз медсестра пыхтит от тяжести, а я отчего-то хмыкаю.

Справляясь со своей нуждой, я смотрю в зеркало, висящее над туалетом. Мое лицо практически состоит из пластырей, а когда я пытаюсь нахмуриться, чувствую как тянутся раны на виске и правой брови, куда меня ударили кулаком. Полнейший дискомфорт. При пробуждении я не увидел на себе различных трубочек и капельниц. Это хороший знак или все это дерьмо сделали, пока выпадал из реальности?

Помыв руки, я даже не могу взять полотенце. Вроде, с ними ничего такого не делали, но даже они болят.

Выйдя из туалета, я замираю на месте, увидев Блейк. Закутанная в слишком большой для нее больничный халат, она несется ко мне и обвивает руками, а я громко вскрикиваю, когда ее рука задевает ребро. Девушка тут же отстраняется и, положив все еще холодные ладони после улицы мне на щеки, начинает извиняться.

— Перестань, ничего страшного, — говорю ей я, но когда она собирается убрать свои ладони, в панике кричу: — Нет! Оставь их на моих щеках, ты не представляешь, как прекрасно почувствовать прохладу. — Я трусь о ее ладони, прикрыв от удовольствия глаза.

— У меня есть еще кое-что холодное, — вдруг произносит Блейк. Мои глаза тут же распахиваются и утыкаются в ее губы.

Я улыбаюсь:

— Ты что, пытаешься флиртовать со мной?

— Скорее, пытаюсь разрядить обстановку и отвлечь тебя от боли. — К сожалению, она все же отстраняется и помогает мне доковылять до постели, где укладывает и накрывает одеялом, сев на краешек. — Как ты? Помнишь, что с тобой случилось? Скоро придет доктор, поэтому поторопись все рассказать.

— Меня избила кучка мужиков, когда я шел домой от тебя, — отвечаю я, и тогда меня озаряет нечто до крайности отстойное. — Но я не помню, с чего все началось и откуда они взялись, как я на них наткнулся. Только избиение и как отключился.

— Частичная потеря памяти... — мрачно замечает Блейк, а меня одолевает дикая печаль. — Получается, ты помнишь, что шел от меня, а потом кусок вырывается и ты сразу переносишься к избиению. — Я киваю. — Обязательно скажи это врачу.

Как Блейк и предупреждала, врач появляется очень скоро, и мы даже не успеваем нормально поговорить.

— Как себя чувствуешь, парень? — с дружелюбной теплой улыбкой спрашивает он, а я подмечаю для себя, что мне он уже нравится.

— Тело болит от шеи до пят, и голова немного.

— У тебя небольшое сотрясение мозга, все кости целы. Скоро все сойдет на нет. К счастью, твоей жизни ничего не угрожает.

— А что с памятью? Доктор, я не помню целый кусок.

— Иногда, при повреждении мозга такое бывает. Опять же, угрозы никакой нет, со временем ты постепенно вспомнишь этот кусок. Здесь была полиция, и скорее всего она прибудет завтра утром, поэтому расскажи им все, что помнишь.

— Сколько я пробуду здесь?

— Думаю, около пяти дней тебе хватит на полное восстановление. Сейчас ты не можешь твердо держаться на ногах, сегодня и завтра перед сном тебе вколят обезболивающее, не переживай, что в эти дни будешь чувствовать сильную сонливость, а иногда, может, и тошноту. Это нормальное явление. — Я киваю. — Сейчас ты можешь поесть, но только в кровати, подниматься или находиться в сидячем положении слишком часто и долго не советую.

— Хорошо, — отвечаю я.

— Увидимся завтра утром, зови медсестер и спрашивай у них все, что захочется узнать. В любое время, — произносит он, прежде чем выйти.

За ним следом уходит и Блейк, сказав, что купит еды и вернется.

Я остаюсь наедине с самим собой. Пока есть возможность, напрягаю память, влезая в каждые уголки и пытаясь найти недостающий пазл. Но у меня ничего не выходит. Я иду домой от Блейк — провал — меня избивают. И все по кругу. Это сводит с ума.

У меня было много драк, иногда очень жестоких, кровожадных, но я никогда не получал сотрясение, даже небольшое, и не терял память. Все это кажется сном, но оно более, чем реально. Я не помню, когда в последний раз лежал в больницах, и предпочел бы здесь не появляться. Кто любит больницы? Если только врачи, по уши влюбленные в свое дело.

Игнорирую боль, но иногда у меня резко прихватывает в какой-то части тела. Как будто она напоминает о том, что не собирается уходить, чтобы я ни делал. Чтобы не сойти с ума, я переключаю мысли на Блейк, вспоминая ее невинный короткий флирт, когда вышел из туалета.

Я чувствую, что моя симпатия увеличивается с каждым разом, когда нам удается остаться наедине. Нелли не писала мне с того раза, когда спросила про приезд, и я даже не думал о ней. Более того, с того момента даже не вспоминал прошлое и тот жалкий ряд домино, от которого избавился.

Существуют люди, которые заменяют тебе других людей. Наверное, так и с Блейк. Да, моя любовь к Нелли еще жива, но она притупилась. Иногда ёкает, однако не приносит такой боли, как раньше. Ради этого я хочу чаще быть с Блейк. Она отвлекает меня от плохого.

А не перепутал ли я симпатию с этим? Быть может, мне только кажется, что Блейк мне нравится. Не думаю, что это так. Мне кажется, здесь все по-настоящему, и это чертовски приятно. Несмотря на то, что она младше меня, я уверен, что смог бы быть с ней. Мои щеки слегка краснеют от таких мыслей. Удивительно, странно, нереально.

Время само решит все за нас. Я не знаю, в какую сторону повернет наша с Блейк судьба, но пока я готов быть рядом с ней. Мы уже не друзья, но и не пара. Но, быть может, и это только вопрос времени?