– Никита, мать твою, что ты там в телефоне пишешь, что такая улыбка счастливая, а? – прорычал Элиас, со звоном ставя рядом с парнем чашку на кухонный стол.

– М? – тот поднял на него задумчивый взгляд. – А, вот, с подружкой переписываюсь. Очень интересные темы обсуждаем!

– Да ладно, с подружкой?

– Да. Мариной зовут. Она весёлая. – Никита снова уткнулся в телефон.

– Ну ты пидорас, конечно, Никита, я хуею. – Элиас всплеснул руками, взял свою чашку и ушёл в комнату, причитая и матеря парня.

– Я в курсе о своей ориентации, – рассеянно произнёс тот, но почти сразу пошёл следом. – Ты что, ревнуешь?

– Покинь комнату, вот дверь, – хлюпая чаем и включая компьютер, указал на проём Элиас.

– Илья. Она – девушка. А я, спешу тебе напомнить, ГЕЙ. – Никита, похоже, искренне недоумевал.

– Ты мне это уже вторую неделю заливаешь, а ваше общение становится всё более и более провоцирующим!

– Да в смысле?! Мы просто друзья. И ВСЁ.

– А когда я тебя с работы забирал позавчера, мне так не показалось. – Элиас уткнулся в экран, пытаясь не выдавать ярость, но рука с чашкой предательски подрагивала.

– Ты будешь меня ревновать ко всем моим друзьям, а? – Никита нахмурился и сложил руки на груди.

– Поверь мне, поводов ПРЕДОСТАТОЧНО.

– Предлагаешь мне ни с кем не общаться?

– Предлагаю тщательно подумать над тем, можешь ли ты ЕЁ называть другом. С Максом я с горем пополам уже смирился, да и с остальными тоже. А вот она вызывает во мне слишком МНОГО вопросов, чтобы не ревновать.

– Даже если вдруг окажется, что у неё ко мне какие-то там высокие чувства, мне ей нечего будет дать. Мог бы уже и понять, раз тебя не устраивает объяснение, что я гей, что кроме тебя мне никто не нужен. А если сомневаешься во мне... – Никита отвернулся. – Не доверяешь. Обидно.

– Я доверяю тебе. Но я не доверяю другим. Разговор окончен.

Мужчина искренне беспокоился за своего парня. Слишком иногда Никита бывал легковерным. И его преданность Элу, не давала полного спокойствия. Он не раз становился свидетелем подобных спонтанных признаний, когда вдруг «хороший друг» вис на шее Никиты и клялся в вечной любви... А тот и слова сказать, кроме «у меня есть любимый человек», не мог. Девушки бывают настырны, их часто провоцируют на подвиги такие слова. Надо же стать самой лучшей женщиной и заставить красавчика сменить приоритеты. Омерзительное поведение...

Никита вдруг подошёл к Элиасу и сунул ему свой телефон.

– На. Можешь написать ей всё, чего твоя душенька пожелает, – проговорил он мрачно и ушёл на кухню, но Эл остановил его на полпути, схватив за руку и положив в неё телефон.

– Мне нечего ей сказать. А вот ты продолжай. Продолжай.

– Да иди ты! – не выдержал парень. Телефон полетел в стену, а Никита – из квартиры.

– И куда он на ночь глядя собрался? – Элиас тяжело вздохнул, глядя на часы. Он взял свой телефон, быстро написал сообщение и ушёл парить вэйп на кухню. Нервно. Очень нервно.

Никита же, пылая праведным гневом, не нашёл ничего лучше, кроме как уехать к маме, которая могла не только напоить чаем или чем покрепче, но и выслушать, и поддержать. Отец же цокал языком, закатывал глаза и приговаривал:

– Вот молодёжь.

Ближе к ночи раздался вдруг звонок в дверь, и Никита взбудоражился.

– Вы кого-то ждёте? – Получив отрицательный ответ, он неуверенно протянул: – Это... за мной?

Наталья Викторовна отмахнулась и пошла открывать. Спустя минут пять она вернулась, довольно потирая руки, будто справилась с каким-то делом. На вопросительный взгляд Никиты она обронила:

– Твой пришёл, но я его отшила. Так что сиди и не беспокойся.

– А он ушёл?

– Нет. Сказал, будет сидеть и ждать тебя.

– Но там же холодно! – Никита всё же забеспокоился.

– Ничего, потерпит. Будет знать, как тебя обижать.

– Быть может, ты права, – с сомнением протянул он, а Александр Владимирович фыркнул:

– Детский сад, штаны на лямках.

– Саша!

– Чо вы устроили-то?

*****

Ночь. Тишина. И только сверчки стрекотали за окном. Семейство Северовых мирно спало в своих постелях. Кроме Никиты. Тот был озадачен и обеспокоен. Он раздумывал, правильно ли поступил, оставив Элиаса. Может, нужно было успокоиться и всё обсудить? Это выглядело рациональным решением. А он поддался эмоциям. И сейчас его мужчина сидел под дверью (да-да, Никита уже подходил к дверному глазку) и ждал то ли у моря погоды, то ли ещё чего. Это казалось неправильным, но... Он заслужил! Нельзя ограничивать человека, даже которого любишь. Тем более которого любишь!

Но всё-таки... а вдруг Элиас простудится? Ведь именно Никите его потом лечить! А с какой стати его ему лечить, если они поссорились? К тому же из-за подобных ограничений с такими людьми вообще оставаться нельзя! Это что, расставаться теперь?

«ДА НУ НЕ».

Значит, придётся лечить... Вообще не хотелось, чтобы он заболел. Это удар по организму, а он «и так у меня слабенький». Но можно было всё предотвратить – подойти к двери и впустить Элиаса в квартиру...

Никита поймал себя за тем, что именно у двери он и оказался, прижимаясь к ней щекой, тщетно пытаясь разглядеть в глазок любимого и трепетно касаясь рукой замка.

«А с какой вообще стати я так легко сдаюсь?» – Он отпрянул и поспешно вернулся в кровать. Но не успел Никита за своими мыслями вновь и пришёл в обиженного себя лишь в прихожей.

В мятежных метаниях он и не заметил, как под утро заснул. Но вскоре его разбудил ласковый голос матери:

– Никиточка, вставай.

Он недовольно поворчал, понюнил, что не выспался, но спустя минут десять всё же встал. Пока он совершал все положенные утренние процедуры, Наталья Викторовна отправила мужа выносить мусор, выкладывая на красивое блюдо свежеиспечённые блины.

Александр Владимирович, распахнув дверь, увидел Элиаса, который сидел напротив лифта, подтянув колени к груди. Отец удивлённо ойкнул, перекрестился и пробормотал:

– А я думал, ты уже свалил или сдох, пока эта девица собирается.

– А... – Эл на миг подвис, а после протянул: – Да я, собственно, не собирался уходить. Да и умирать пока тоже...

Александр Владимирович фыркнул и прошёл мимо него со словами:

– Хей, волчара, подвинь свой героический затёкший зад, я с мусором иду. В смысле не с тобой, а в пакете. Боже, какие сложности. – И он ушёл вниз. Элиас, закатив глаза и вздохнув, встал и потянулся, разминая и вправду затёкшие мышцы.

Спустя короткое время отец шёл обратно и, прежде чем зайти в квартиру, ехидно выдал:

– А мы там блины едим. Но тебе не дадим. Потому что мать включила в себе Гитлера, а в твоей крови есть еврейские гены. Прости, пацан, такому геноциду даже я помешать не могу.

– Да уж спасибо за предупреждение, Александр Владимирович, – проворчал Эл. – Безмерно благодарен.

Отец скрылся за дверью, но почти сразу же выглянул и чуть ли не поманил его пальцем.

– А почему не могу? Могу. Пошли уже, горе-любовник, накормим. Правда сначала на тебя наорут. Потом, возможно, поколотят... Но это пустяки. Война войной, а обед по расписанию.

Эл улыбнулся, кивнул и вслед за ним прошёл в квартиру и на кухню. Там он узрел картину, как над осунувшимся, не подающим никаких признаков сознательной жизни Никитой хлопотала Наталья Викторовна, приговаривая:

– Ну что ж ты не ешь-то?

Александр Владимирович кашлянул, и его жена с сыном, подняв взгляды, на миг оторопели.

– Что ОН тут делает?! – разгневанно воскликнула Наталья Викторовна.

– Тихо, – мгновенно остановил грозящий поток материнской ярости отец. – Это мой дом. И я его пригласил. – Он, кивнув Илье на свободный стул, сел на своё место и, поставив локти на стол, положил подбородок на сцепленные пальцы рук. От его безмятежного взгляда вся пылкость жены резко поумерилась, она налила Элу чай и молча поставила перед ним.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании, и только Александр Владимирович был радостен и светел ликом. Наталья Викторовна прожигала незваного гостя недовольным взглядом, а Никита хмуро смотрел в тарелку, словно надеялся высмотреть в блинах решение.

Когда все доели, Элиас попросил Никиту поговорить, и они ушли в комнату. Через пару минут Александр Викторович пробормотал:

– Ну пидоры.

– САША!!!

– БУДТО Я НЕ ПРАВ, НАТАША, НУ ТЫ САМА ПОСМОТРИ, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ!

Наталья Викторовна покачала головой и отошла к плите, проворчав:

– А Максик хоть и тощий был, но получше, чем этот...

– НАТАША!

*****

В очередные выходные, когда выдался на редкость погожий денёк и когда Илья наконец решил не ночевать на работе, четверо господ весьма определённой ориентации, прихватив с собой Ариэль, отправились на дачу родителей Макара – хорошенько отдохнуть и наесться впрок шашлыков.

Всё было по плану и всё было прекрасно, пока Макс зачем-то не попёрся в лес и не принёс оттуда букетик незабудок. Он на крыльях собственной безнаказанности сунул его Никите и повис на шее друга со словами:

– Незабудка твой любимый цвеееток!

За короткое мгновение на лице Никиты сменилась куча эмоций, от удивления до радости и страдания.

– Я же теперь весь вечер буду это напевать!

– Не за что. – Макс довольно улыбнулся и ускакал кабанчиком обратно в лес, чтобы спустя минут десять вернуться оттуда с сияющим видом и с кучей ромашек в собственных волосах.

Макар, увидев это безобразие, отложил в сторону шампура, подошёл к нему и, взяв пальцами за подбородок, повертел его лицо.

– Какой ты у меня красивый.

Макс растаял от нежности и повис на своём парне.

– Я знаю, что твой любимый цветочек – я!

– Мааакс... – Макар закатил глаза и чмокнул его в лоб. Глядя на них, Никита улыбнулся.

– А какие ты цветы любишь? – спросил он у Элиаса.

– Тебя.

– Не повторяй за Макаром! – Никита в шутку надулся.

– И не пытался. Кстати, по поводу незабудок. Ты правда их любишь?

Но не успел Никита ответить, как встрял Макс:

– Конечно, он их любит! Они же такие же голубые, как и он сам!

– Кто бы говорил, – хмыкнул Эл.

Вечер обещал стать томным.