- Ты еще здесь? – Мои брови поползли вверх при виде круглоглазого мальчишки, прыгающего с камня на камень по пыльной насыпи.

- Конечно! – засмеялся он, и я бросил свой булыжник ему под ноги.

- Что принес? – тут же перепрыгивая на мой валун и с интересом его разглядывая, спросил он.

- Так... - отряхнувшись, я сел на один из камней, закурил. – Очередной кусок моей неудавшейся жизни, - шутка получилась из рук вон, я и сам поморщился, словно слизняка раздавил, а он пристал к подошве. Да потому что и не шутка вовсе, вон их сколько тут навалено уже...

Пацан все прыгал по камням. Не изменился вот ни капельки! Волосы чуть вьются, спадают на ровный лоб, золотятся на солнце. Пухлые щечки отливают румянцем, а над ними горят орехового цвета глаза. Он высокий и худенький, живой такой, счастливый.

- Ты же не куришь! – вдруг остановился он и укоризненно посмотрел на меня.

- Ну да, - согласился я. – Не курю... Сегодня дышать стало совсем лениво, а так вроде проще...

Он пожал плечами и огляделся. Я тоже стал смотреть по сторонам и сначала не мог ничего разглядеть. Или узнать. Глаза постепенно нащупали вытянутый вверх и в стороны кряжистый предмет. Дерево... И какое!

- А я на этом дереве целыми днями сидел, - хмыкнул я, выдыхая дым. – Когда такой, как ты был. Только оно мне выше казалось...

- Ты по деревьям лазать умеешь? – с уважением в глазах оглянулся мальчуган.

- Ну да... - внутри что-то ухнуло, и в носу защипало, когда передо мной возникла старая пятиэтажка и уставилась мне в лоб своим холодным стоглазым взглядом. Слова сами полились из меня, как холодная Алматинка*, резво перепрыгивая через зубы, словно через пороги. – А вот мой подъезд, мы на втором этаже жили, из детской можно было в палисадник спуститься, но мы боялись переломаться к чертям, как бабушка грозила... А там поодаль от дерева муравейник, мы ели муравьев, надкусывали их попки и жмурились от кислоты на языке. А тут вот... - я осекся, поймав на себе испуганный взгляд моего мальчугана, наспех вытер тыльной стороной ладони скулы и, уже запинаясь, хрипло закончил. – Тут мы... сидели с моим другом Алмазом.... Сто лет назад...

- Ты и забыл про этот булыжник, - задумался мальчишка, ковыряя его носком сандалий.

С неба вдруг стали падать редкие, но увесистые капли, громко шлепаясь на асфальт большущими темными кляксами. Они падали мне на лицо, смывая с губ улыбку и гася огоньки воспоминаний в моих глазах. Слепой дождь. Через минуту он закончится, и радуга закроет полнеба.

Мы встали под дерево. Воздух запах мокрой пылью. Я прикрыл тоненькие плечи и голые руки моего знакомого своей фланелевой рубашкой.

- Да мне не холодно, - он покосился на меня, мотнув мокрыми прядями, и улыбнулся.

- Что ел сегодня? – вдруг вспомнил я, глядя на его влажное от дождя лицо. – Опять листья, зеленую вишню и недозрелую алычу? – говорить стало трудно, на горло накатило катком. – Бабушка наверняка беляшей напекла, а ты тут шляешься...

- Мы в кафе ходили, помнишь, где трубочки с кремом, - его глаза заблестели, красные губки приоткрылись, обнажая крохотные молочные зубы. Я во все глаза разглядывал его – такой маленький, ровненький, новенький. Ни кривизны, ни трещинки. – И коктейль с мороженым и абрикосовым соком!

Да кроме этих трубочек и коктейля я, пожалуй, ничего больше и не помню об этом кафе. А он вдруг распахнул блаженно прикрытые глаза, прогоняя знакомый вкус с языка, и вздохнул:

- Только теперь там... ре-монт.

Я обернулся в сторону кафе, которого и видно-то отсюда не было, но мой взгляд дотянулся до той самой двери, как в каком-то наркотическом сне, и уперся в надпись 

РЕМОНТ ЧАСОВ, МИНУТ, СЕКУНД, МГНОВЕНИЙ.

- Да это ж... мем какой-то – моргая, выдохнул я шепотом.

- Ты хотел бы снова сюда вернуться? – спросил он меня с надеждой.

- Мне здесь давно уже не место... - я даже удивился его словам. Куда мне, все давно малое.

- А где тебе место?

Он ожидал быстрого ответа – эх...

Дождь уже кончился, но мы так и стояли под деревом. Прохладный ветерок прошелся по спине мурашками.

Где мне место... Сколько лет я ищу ответ на этот вопрос, меняю занятия, людей, города, страны... Где же это самое мое место?

Я посмотрел, как солнце блестит на мокрых от дождя обломках.

- Видишь луну? - протянул руку, и мальчуган проследил за моим движением.

В бледном небе висела засохшая пузыристая молочная корка от забытой кем-то кружки.

- Это месяц, - возразил мальчик.

- Ну, пусть, - согласился я. – Хотя я когда-то понял, что она всегда круглая, даже если мы здесь видим только краюху. С тех пор вот мозг постоянно дорисовывает сферу.

Я и сейчас чувствовал, как она висит там и лениво вращается, подставляя солнцу бока.

Кажется, тогда ко мне и пришло это липкое чувство, что все вокруг чужое, не мое. Стоишь на тротуаре в середине своего города, вокруг люди живут свою жизнь, куда-то спешат или гуляют с близкими, а тебе печет в макушку Марс, и ты знаешь, что вот-вот все это кончится, а зачем все это было не понимаешь... Или ночью под фонарем я как-то очнулся рядом с Ваней, влюбленным таким, ласковым. Поцеловать, что ли, меня собирался.

- Ты чувствуешь, - говорит, - красоту мгновенья?

А я смотрю на него и не узнаю, кто он и что я здесь делаю вообще, в этом месте, в этом городе, на этой планете...

Недавно вот мне на елке новогодней что-то примерещилось, то ли отражение в елочной игрушке, то ли в огоньках гирлянды. Перемкнуло где-то: надо валить. Голова кругом, внутри все стучит, вздохнуть не получается. А на утро заявление на работе написал, за месяц собрал документы - виза, контракт, самолет.

И каждый раз меня хватает на какое-то время, но эти отрезки все меньше и меньше. Как остатки пирога, уже никак большой кусок не отрезать. Последний раз – полгода...

И вот я здесь, бросил очередной обломок, а что дальше - не знаю...

- Так твое место на луне? – он вернул мне рубашку и снова запрыгнул на насыпь. Солнце грело влажную землю, и воздух становился душным. Птицы весело щебетали сверху, но от этого на душе еще сильнее скребло.

- Нет, наверное, не на луне, - я следил за его перемещениями. – Там подальше есть такая черная дыра, думаю, мне туда.

- А что в этой черной дыре? – он увлекся этой игрой, ожидая, что я расскажу что-то интересное, как про луну.

- Ничего...

Он недоверчиво вскинул на меня свои круглые глаза.

- Как ничего? – он даже растерянно усмехнулся. – Совсем?

- Я надеюсь, - я скривил губы, на уголках как будто кто-то подвесил гири, и нормальной улыбки не получилось.

- Зачем тебе туда, если там – ничего? – не понял мальчишка.

Я неопределенно пожал плечами.

- Тут для меня тоже ничего, но здесь я все это вижу, думаю... А там... - я вздохнул и не закончил.

- Тут же столько всего... - он смотрел на меня круглыми глазами, совсем ничего не понимая.

- Я знаю, знаю...

Я вздохнул и опустил голову. Как объяснить ему? Да и зачем? На какое-то время увлекает какое-то занятие, человек. Ныряешь, как в океан, глубже, глубже, глубже, а потом начинает сжимать виски и легкие, а на подъем нет ни воздуха, ни сил. Смотришь вокруг и снова этот страшный вопрос: Что ты здесь делаешь? Зачем? И, главное, у всех, похоже, есть ответ на него, а я, сколько живу, так и не нашел.

- Ты же любишь кого-то, разве не хочешь остаться с ними? – не унимался мальчуган, отправляя меня в нокаут своими прямыми вопросами.

Внутри загудело, заныло, заголосило.

Любишь не тех, не те любят тебя. Совпасть бы уже с кем-нибудь, да видимо, карма еще с прошлой жизни необратимо испорчена...

– Ууу... моего сердца так сбиты коленки... что не зарастают уже... - объяснил я. - Можно мне больше не любить? В черной дыре как раз никого нет.

- Но тогда... - мальчик оглядел булыжники, и посмотрел на меня, как на бездомного пса. – Тогда зачем все...

Хотелось плакать, но я засмеялся.

- Вот ты меня и понял, малыш...

Я тоже смотрел на лежащие передо мной камни. Когда и от чего образовалась трещина в этом глиняном кувшине – не все ли равно теперь, когда все черепки осыпались...

- А ты чего приходил? – встрепенулся он, как испуганный воробей.

Я рассеяно пошарил по небу глазами, вокруг низко висящего диска солнца. И меня осенило.

- Да, наверное, за тобой... Пошли?

* Алматинка - бурная порожистая река в Казахстане

https://youtu.be/Pv1MUf7Fq-o