Проревелся Мишель к обеду. Слёз уже не было, он просто всхлипывал в насквозь мокрую подушку. В животе заурчало, да и переживания стали уже не такими яркими: слёзы сделали своё дело. Он затолкал сырую подушку в полотенцесушитель и отправился гулять. Всё равно, работать сегодня он уже не сможет, да и в город он не выходил с самого прилёта, опасаясь слежки и приставаний Доминика.

Телефон он благоразумно оставил в номере, набив карманы наличными. Здесь ещё ходили бумажные деньги, он с маниакальным упорством каждый день опустошал свой текущий счёт, переводя приличные суммы в банкноты, будто это могло хоть как-то пригодиться. Телекоммуникационная компания оказалась непривычно щедра к нему, и вскоре бумажные деньги уже некуда было складывать. Он забил ими рюкзачок, потом как-то увидел в гостинице лавку с маленькими чемоданами и купил сразу десять. Теперь весь гостиничный номер был заставлен чемоданчиками, полными денег. Мишелю нравилось их перебирать, пересчитывать. Это создавало иллюзию богатства, хотя по текущему курсу вся сумма не превышала десять тысяч евро.

Центральная улица города Уно проходила прямо посередине глубокой рукотворной пещеры, чьи своды плавно уходили ввысь и терялись за границей освещения, подобно аркам готических соборов. Стоявшие на ней лавочки для туристов и всевозможные едальни часто не имели крыши — дождь не ожидался в ближайшие сто лет. Хотя наверху и работала система орошения, чтобы поддерживать минимальный уровень влажности в 30–40 процентов, до земли вода не долетала, целиком испаряясь по дороге.

Лавочки всегда были ярко освещены, везде играла громкая музыка, зазывалы, наряженные в национальные одежды, пытались перекричать друг друга. Ростовые куклы и клоуны приставали к прохожим. Уличные художники рисовали однообразные марсианские пейзажи. Всё это напоминало постапокалиптический Монмартр, как если бы Париж вдруг провалился под землю.

Толпа никогда не привлекала Мишеля, он предпочитал уединение. Узкие безлюдные улочки были ему ближе широких проспектов. Природная застенчивость и нетрадиционные наклонности сделали из него затворника. Сначала он боялся сознаться себе, потом родителям, потом сверстникам. Поэтому он всё время был один, страх всегда побеждал желание близости.

Со временем он даже полюбил одиночество. Быть одному не так уж и плохо, рассуждал он. Это позволяло ему думать, мечтать, создавать воображаемые миры, в которых нежный и ласковый идеальный друг всегда нуждался в его помощи. Каждую ночь он засыпал с поцелуем своего героя на устах. Он даже имя ему придумал — Крис. Кристиан Жозеф де Блэр, потомок знатного рода, владеющий секретами магии... обольщения. Поскольку последнее слово затёрлось в фамильном манускрипте, все разведки мира старались выкрасть Криса, и только ум великого комбинатора Мишеля не позволял им этого сделать.

Тяжело вздохнув, Мишель ушёл с центральной улицы на соседнюю, где народу было ощутимо меньше, и по проезжей части носились электрокары с грузами. Недалеко должна была быть площадка с архитектурными макетами марсианских городов. Мишель прибавил шагу, озираясь по сторонам. Он заранее посмотрел маршруты, но всё равно терялся в незнакомой застройке.

Ноги вынесли его на небольшую площадь с простеньким фонтаном. Вода изливалась невысокими струйками из форсунок по периметру, а в центре возвышалась бронзовая фигура обнажённого мальчика, с трудом удерживающего напавшую на него змею. На нежном лице застыло выражение отчаяния, змея раскрыла пасть с ядовитыми клыками, обвила бёдра юноши, и его гениталии скрылись под кольцами змеиного тела.

Рядом с фонтаном проходила гей-свадьба. Двое счастливых парней целовались перед фотографом. Вокруг них, назойливо жужжа, летали дроны. Небольшая толпа гостей аплодировала, слышались одобрительные возгласы. Высокий худой юноша с чёрными кудрявыми волосами раздавал гостям цветы. Мишель невольно засмотрелся на них, а в душе сразу неприятно заскребли кошки. Это не его мир, с ним так никогда не будет. И он здесь не для того, чтобы радоваться, чтобы найти себе друга, а для того, чтобы разрушить здесь всё до основания, так, чтобы осколки радости никогда больше не выбрались отсюда, сгинув где-то далеко во мраке подземелий...

— Держи! — Кудрявый парень вручил ему розу, улыбаясь до ушей. — Ты чего такой смурной?

Мишель схватил розу, прижал к груди, не обращая внимания на шипы. Слёзы брызнули из глаз, он громко всхлипнул.

— Так, всё с тобой понятно.

Парень мягко взял его за плечи, чмокнул в щёку, едва касаясь тёплыми губами. Шлейф дешёвых мужских духов окутал Мишеля. Его будто током ударило, как если бы между ним и парнем проскочила электрическая искра. Он дёрнулся, схватил парня за руку, сразу же отпустил, залепетал что-то непослушным языком, прося прощения.

— Ты стой здесь, и никуда не уходи, ладно? — Парень посерьёзнел. — Я сейчас.

Он скрылся среди гостей и довольно быстро вернулся, на ходу напяливая худи. Потом бесцеремонно взял Мишеля за руку, и они пошли куда-то по узким улочкам.

— Всё равно я эти мероприятия не люблю, — сознался парень. — Тебя как зовут?

— Мишель, — он всё ещё продолжал всхлипывать.

— А меня Кристоф. Кристоф Дюбуа.

Мишеля накрыло второй раз. Он замер, как вкопанный, и мир поплыл у него перед глазами.

— Крис? — Только и сумел выдавить он из себя.

— Можно и так, — Кристоф подёргал его за руку. — Пойдём уже, напою тебя кофе. Я в этой кафешке на каникулах подрабатывал, а сейчас полноценную работу нашёл. Ну ты чего? С тобой всё в порядке?

— Ага, в порядке, — Мишель расплылся в глупой улыбке. — Кри-ис, — блаженно протянул он. — Какое у тебя волшебное имя!

— Скажешь тоже... — Парень смутился.

Кофейня оказалась приземистым тёмным заведением с низкими потолками. Невесёлые люди цедили кофе и затягивались странными зелёными сигаретами, выпуская клубы белого дыма, отчего в помещении стоял терпкий запах горелой травы.

— Выпивка у нас запрещена, — сказал Кристоф, усаживаясь за дальний столик. — А вот траву можно, если немного. Хочешь сигарету?

— Не, я не курю! — Мишель яростно замотал головой.

— Это не те сигареты, — Кристоф улыбнулся. — Но всё равно, молодец. Уважаю. Я это дело тоже не очень.

Он вывалил на стол горсть мелочи.

— Так, сейчас подумаем, что бы нам заказать... Голодный? Выбрось ты её уже! — Кристоф кивнул на помятую розу, которую Мишель всё ещё прижимал к груди.

— Не могу, — Мишель вздохнул. — Это же символ любви!

— Любви? — Кристоф уставился на Мишеля, что-то обдумывая. — Ладно, гулять так гулять!

Подозвав официанта, он что-то заговорщически зашептал ему на ухо.

— Не могу, — тот отрицательно покачал головой. — Хозяин меня убьёт. Ты уже пять тысяч должен!

— Да не будь ты такой собакой, Шамбор! — Возмутился Кристоф. — Для друга же!

— Ох! — Официант всплеснул руками. — Ну, если для друга только... В последний раз это.

Едва официант удалился, Мишель пошёл в туалет, оставив розу на столе. По дороге, убедившись, что Кристоф его не видит, он поймал официанта и шёпотом спросил:

— Слушай, сколько Кристоф должен на самом деле?

— Да обалдеть, сколько! Тысяч двадцать-тридцать, — шёпотом же ответил тот.

— Этого хватит? — Мишель сунул ему пачку пятисоток.

— Ещё останется! — Официант вытаращил глаза. — Ты что, и правда друг?

— Ага. Самый настоящий.

— Надо же! Он так-то характером не очень...

— Ты только ему не говори.

— Замётано!

Вернувшись за столик, Мишель застал Кристофа нежно разглаживающим лепестки розы. Тот сразу смутился, спрятал руки под стол, тяжело вздохнул.

— Когда ты улетаешь? — Спросил он, безучастно глядя куда-то в сторону.

— Как ты понял, что я с Земли?

— Акцент. Ну и потерянный ты, будто заблудился... — Он помолчал. — Всё идёт к войне. Вы всё равно все улетите... — В его голосе послышалась нескрываемая горечь.

— Прости, — Мишелю стало не по себе. — Наверное, всем правда станет легче, если меня не будет. Я никому не нужен, приношу только несчастье...

— Не говори так! — С жаром возразил Кристоф. — Всегда есть человек, которому ты дорог! Ты обязательно найдёшь свою настоящую любовь!

— Я на секунду подумал, что уже нашёл... Ой, я говорю глупости... Извини...

— Тебе не за что извиняться, — Кристоф заметно покраснел. — Это я должен просить прощения. Не знаю, что на меня нашло, — он заломил руки. — Вечно всё порчу...

Его прервал подошедший официант.

— Парни, это вам за счёт заведения.

Он принялся расставлять тарелки, раскладывать приборы, принёс корзинку с ароматным хлебом и вазу для розочки.

— Для настоящих друзей! — Он подмигнул Мишелю.

— А... — Кристоф удивлённо смотрел на тарелки с каким-то мясом. — Я вроде другое заказывал. Ты ешь, это довольно вкусно.

Но Мишель уже попробовал нежное мясо на вкус и расплылся в блаженной улыбке.

— Во! — Он показал большой палец.

— Это кролик под сливочным соусом, — Кристоф поковырялся в тарелке. — Их лучшее блюдо. Глупо получилось как-то...

— Да всё отлично! — Пробурчал Мишель с набитым ртом. — Ты лучший парень на свете!

— Правда? — Кристоф опять покраснел.

— Угу.