Сам полёт он запомнил плохо. Почти весь месяц он провалялся в своей капсуле: жилой отсек корабля напоминал гигантские соты, капсулы, в которых ютились пассажиры. Он видел такие мини-комнатушки в репортажах из Японии, и по сравнению с ними его комната на чердаке казалась просто великолепными апартаментами.

На Марсе его встретил приветливый парень из телекоммуникационной компании. Его звали Доминик. В задачи Мишеля входила подготовка плана для прокладки нового оптоволокна, измерение расстояний, определение разветвлений и мест установки муфт, расчёт пропускной способности. Сначала во французском секторе, потом в американском и китайском сегментах.

Первое время он с удовольствием погрузился в работу, попутно подмечая материал свода и размер крепи, делая на планшете оценочные расчёты. Однако данные в планшет вносил совершенно беспорядочно, намеренно путая порой не просто участки шахт, а целые сегменты. Он понимал, что нейросети хорошо упорядочивают данные, поэтому старался делать так, чтобы после переваривания искусственным интеллектом на выходе получилась полная каша.

Уже на третий день Мишель обратил внимание на нездоровый интерес Доминика к себе. Парень не оставлял его ни на минуту, всё время болтал, мешал работать, постоянно заглядывая в планшет. Даже как-то припёрся к нему в номер после работы, когда Мишель систематизировал данные, и, напоив пивом, полез целоваться. Мишель бесцеремонно выгнал его. Не потому, что ему не хотелось провести с Домиником ночь, парень был по-своему милый и красивый, спортивного телосложения, а потому, что чувствовал фальшь в его ухаживаниях. Незримая рука кукловода торчала из его задницы тоже, и выяснять, кому принадлежит эта рука, ему совершенно не хотелось.

За работой он совершенно потерял чувство времени, перестал читать новости. Так пролетело несколько недель. Однажды он воспользовался тем, что Доминик вынужден был заменить муфту, и стоял на коленях в неудобном месте. Мишель подошёл к стойкам временной крепи, осветил фонариком гидроцилиндры с обратной стороны, и страх подкатил к самому горлу, перехватывая дыхание. На каждой стойке был установлен небольшой заряд взрывчатки.

— Вот ч-чёрт... — Пробормотал он.

— Эй, Мишель, что ты там делаешь? — Нервно окрикнул его Доминик. — Не уходи далеко!

— Я сейчас, — Мишель расстегнул ширинку. — Сделаю тут только естественные дела.

Тонкая струйка брызнула в водосточный жёлоб. На самом деле, вода тут была только при прокладке шахты. Сейчас жёлоб был совершенно сухой. Сердце бешено стучало в груди. Мишель вовремя выключил фонарик, сзади послышались шаги, и перепачканная в гидрофобном геле пятерня Доминика схватила его за промежность.

— Т-ты что! — Выкрикнул Мишель. — Отвали!

Но Доминик зажал ему рот второй рукой, навалился на него всем телом, и они оба упали на землю. Мишель извивался под тяжестью его тела, пытаясь освободиться, пока грязные пальцы Доминика шарили у него в штанах.

— Тихо, тихо, сладенький, — шептал Доминик. — Тебе понравится.

Мишель со всей силы куснул воняющую гидрофобом руку. Доминик вскрикнул и на мгновение отпустил его. Воспользовавшись этим, Мишель вырвался, вскочил и что есть мочи рванул к ожидавшей их дрезине, придерживая руками порванные штаны.

— Гони! — Заорал он на машиниста. — За ним потом вернёшься, ему ещё муфту доделывать. А мне срочно вернуться надо.

Добравшись до номера, он первым делом забрался под душ и тщательно вымылся три раза, но неприятные ощущения в промежности не прошли, и от него будто продолжало пахнуть гидрофобом. Четвёртый раз он вымылся со спиртом, и хоть в нежных местах всё щипало, на сей раз он почувствовал себя лучше.

Он мерил номер шагами, завернувшись в халат, пока нервное возбуждение хоть немного не улеглось. Потом взял телефон, набрал номер, который ему дали на всякий случай перед отлётом.

— Послушайте, — быстро сказал Мишель, едва заслышав, что трубку взяли. — Дайте мне уже работать! Если хотите, чтобы работа была сделана, уберите этого похотливого дебила!

— Как мне к Вам обращаться, месье? — Ответил девичий голос.

— Месье Кюстин. Я бы хотел услышать ту даму, с которой я разговаривал прежде.

— Спасибо, что позвонили в прачечную «Лили», месье Кюстин! Мы всё сделаем по высшему разряду! Вы желаете полностью заменить бельё или только убрать пятна?

— Простите, я, наверное, ошибся...

Мишель повесил трубку. Он лихорадочно соображал. Выходить из номера опасно, Доминик может подкараулить его. И Мишель решил пустить всё на самотёк, как он всегда делал раньше. Скажется больным на несколько дней, а там, глядишь, и придумается что-нибудь. Он заказал в номер еды и залёг на кровать, включив фоном новостной канал. Диктор говорил о возросшей напряжённости между Землёй и Марсом, о срыве поставок лития, о том, как разные страны и ООН выражают глубокую озабоченность, о милитаристских настроениях в марсианском правительстве. Будто бы анонимный источник в правительстве Марса обещал взорвать миссию ООН, если не удовлетворят условия по преподаванию однополых отношений в школах Земли.

— Какая чушь!

Юноша даже рассмеялся. Уж он-то знал, что ничего подобного тут не происходит. Больше месяца здесь. Он выключил новости, запустил плейлист со своей любимой музыкой и где-то на «Экспириенс» провалился в беспокойный сон.

Разбудил его настойчивый стук в дверь. Мишель потянулся, глянул на часы, показывавшие семь часов утра местного времени, и сильно удивился. На всякий случай он выглянул в глазок и удивился ещё сильнее, увидев двух мужчин в полицейской форме.

— Месье Кюстин, если не ошибаюсь? — Первый полицейский навязчиво заглянул в номер, зачем-то принюхался.

— Инспектор Лассард, это мой коллега, инспектор Бриньи, — представился второй. — Жандармерия французского сектора. Давно на Марсе?

— Больше месяца. Могу я узнать о цели вашего визита, месье?

— Вы всегда ходите в рваных брюках? — Поинтересовался инспектор Бриньи, заметив на полу брошенные вчера брюки.

— Позволите нам войти? — Спросил Лассард.

— Нет! — Мишель надавил на дверь, пытаясь выпроводить Бриньи.

— Что ж, мы можем опросить Вас и в холле. К сожалению, это обязательно. Мы подождём, пока Вы одеваетесь.

— Сейчас, — раздражённо сказал Мишель.

Он боялся, что инспектор войдёт, если оставить дверь открытой, но Бриньи топтался на пороге, наблюдая, как Мишель натягивает трусы. Они расположились за столиком в холле, и Лассард протянул Мишелю планшет, показывая жестами, чтобы тот пролистал фото. Он сдвинул фотографию лифтовой шахты и чуть не выронил планшет от охватившего его ужаса: на фото было тело. Точнее, то, что от него осталось после падения со стометровой высоты. Среди кровавых ошмётков угадывались детали одежды Доминика.

— Что это? — Спросил он дрожащим голосом.

— Ваш напарник. Доминик Прево, — помедлив, ответил Лассард. — Вы последний, кто видел его вчера живым.

— Но там же клеть! — Мишелю стало дурно, голова пошла кругом.

— Он перелез через ограждение и спрыгнул вниз, — сказал Бриньи. — Предположительно. Машинист сказал, что Вы оставили его устанавливать муфту, а сами отправились в отель. Когда он вернулся за ним, парня уже не было. Он сразу же поднял тревогу, и в четыре утра его нашли. Это примерно в шести километрах от того места. Я повторю свой вопрос: Вы часто ходите в порванных штанах?

— О, господи! — Мишель поёжился. — Я вчера пошёл отлить, запнулся за базу крепи и упал. Порвал штаны. Доминик увидел, бросился мне на помощь. Ну мы и решили, что я вернусь в гостиницу, а потом отправлю за ним машиниста... Я не могу поверить! Он не был похож на того, кто... Ну...

— Да, все описывают его, как жизнерадостного, весёлого человека, — Лассард забрал у Мишеля планшет. — Вам не о чем беспокоиться, у Вас прекрасное алиби. Все видели, как Вы вернулись и не выходили из номера. Камеры мы тоже посмотрели. Но вот, что странно: машинист видел, как Доминик приставал к Вам. Понимаю, Вы имеете право не рассказывать об этом. Однако на ограждении лифта нет его отпечатков пальцев. И ещё. Руки у него были в какой-то чертовски липучей штуке, до сих пор отмыть не могу. Она воняет. А на решётке её следов нет. Будто его сначала убили, а потом перекинули через решётку, — Лассард поднялся, постоял немного, что-то обдумывая. — Будьте осторожны с ангелами-хранителями. Иногда под маской участия скрывается самый настоящий дьявол.

Мишель бросился в номер, не дожидаясь, пока жандармы уйдут. Его всего била мелкая дрожь, руки тряслись, голова опять не соображала. Не раздеваясь, он залез под одеяло с головой, уткнулся лицом в подушку и заревел, точнее, зарыдал навзрыд, подвывая и судорожно ловя ртом воздух. Какая же он сволочь! Можно было поговорить с Домиником, намекнуть, пригрозить, в конце концов, а не ябедничать! Что уж сейчас... Как всё это остановить? Воображение рисовало картины самоубийства, одна красочнее другой. Господи! Он же ещё не пожил совсем...