Он потянул на себя тяжелую черную дверь, шагнул в пространство, полное ритма и цветных сполохов, вдохнул полной грудью искусственное задымление. И клубная ночь распахнула для него свои объятья. Алексей стал частью танцующего человеческого моря, алкогольной каплей, искрой, коротким битом – частицей чего-то цельного. Вечер сгустился вокруг него толпой из разгоряченных тел, согрел и утешил.

Эмоции сотен людей пронизали все его существо неоновыми лентами, окружили роем разноцветных бликов. Леша рассмеялся, ловя ритм музыки. Закрыл глаза и позволил себе забыться в волне чужого веселья. Любовь, азарт, страсть, смех, наркотический кайф – все это он впитывал кожей. Он наконец-то согрелся по-настоящему. Он наконец-то почувствовал себя живым.

Через мгновение, Алексею стало жарко, и он без сомнений, стянул с себя глухую защиту водолазки. Миниатюрный стриптиз был встречен на ура ближайшими к нему танцорами – послышались одобрительные выкрики и свист.

– Ого! – крутящийся рядом Василий бросил тревожный взгляд куда-то в район Лешиного кадыка. – Это чем тебя так?

Книжник тронул шею и поморщился. Шрам под пальцами отдавал холодком и напоминал об оставленной за порогом клуба реальности. Недолго думая, Алексей схватил с чьих-то плеч боа из перьев, выкрашенных в пошло-сиреневый цвет, и завернулся в него, словно в широкий шарф. Васька расхохотался и сунул в руку шот, наполненный чем-то прозрачным. Леша выпил залпом.

Ночь только начиналась.

>>>

Дни и ночи слились для Алексея в единый калейдоскоп. В котором, вместо цветных стеклянных брызг, перемешались музыка и свет, тепло и сигаретный дым, горечь алкоголя и сладость чужих губ. Чьи-то прикосновения, сырость переулков, душная тьма и мутное утро, незнакомые потолки, такси, резкие запахи, конфетти из обрывков бумаг с записанными на них номерами телефонов. Бесконечность сменяющихся мелодий соединились в единую напряженную ноту, в учащенный сердечный ритм.

Леша понимал, что эта ночь не продлится вечно, но пока он не мог позволить себе останавливаться. Стоило только замедлить шаг, прикрыть на мгновение воспаленные веки, и сквозь музыку пробивался шелест черных крылышек и грохот выстрелов, а разгоряченной кожи касался пронизывающий холод. Книжник, словно Алиса в Зазеркалье, бежал изо всех сил, ловя взглядом облик то ли Чеширского кота, то ли Белого кролика, в которых превращался Василий – его единственный постоянный спутник в этом сумасшедшем марафоне.

Васька постоянно оказывался рядом в нужную минуту. Он будил Лешу по вечерам, придумывал новые маршруты для загула, вызывал такси, уводил из совсем уж неприятных компаний, заставлял хоть иногда есть, придерживал за плечи и волосы над унитазом. И согревал, если ночная охота на приключения заканчивалась неудачей.

Раньше такая забота от постороннего человека возможно заставила бы Лешу насторожиться. Но сейчас он отказывался останавливаться, задумываться и анализировать. Он чувствовал, что стоит задержать свое внимание хоть на одной мелочи, и непрошенные строки поплывут перед глазами беспощадной чередой. Почему Васька такой заботливый? Почему кредитка Эрика оказалась не заблокированной? И почему на ней до сих пор не закончились деньги, если Алексей совершенно ни в чем себе не отказывал? Почему он вдруг стал чувствителен к алкоголю и развязно открыт для новых знакомств? Почему даже самые унылые танцполы взрываются эйфорией, стоит Книжнику шагнуть на них и распахнуться. Почему щупалец стало больше, и теперь Леша сам себе напоминал краба-отшельника, таскающего на спине чудовищную актинию? Бесконечные «почему». Отмахиваться от них получалось пока лучше, чем от вездесущих мотыльков. И непроизнесенные вопросы росли снежной вершиной над его головой, грозясь обрушиться лавиной ледяного ужаса.

Но пока Алексей был пьян, свободен и счастлив. Он расслабленно курил, наблюдая за суетящимся у вешалок Васькой. Тот перебирал ворох блестящих тряпок, силясь придумать для Леши подходящий наряд. Кажется, он волновался куда больше, чем тот, кому через десять минут предстояло выйти на сцену.

Администрация клуба довольно быстро приметила молодого человека, который зажигал толпу вокруг себя, и Алексею предложили выступить, предоставив полную свободу действий. Леша согласился, толком не слушая. Обо всех нюансах и гонораре задним числом договаривался Василий. Наверное, из-за этого он впервые был таким взвинченным и нервным.

– Леха, ну хоть чуть-чуть серьезнее можно? Посмотри сюда, выбери что-то.

– А? – Книжник с трудом приподнял тяжелые веки и посмотрел в требуемую сторону.

– Бэ. Леха, соберись.

Алексей раздавил окурок о дно керамической пепельницы.

– Вась. Ты на кладбище сказал, что Альберт Генрихович своего сына любил. Почему ты так думаешь?

– С чего ты вдруг вспомнил?

– Просто ответь.

Василий задумался на мгновение, пожал плечами:

– Я видел, как он плачет в машине. Случайно получилось. Я уже уходил с кладбища, а он...

Леша выдохнул. Значит это не Паук – просто совпадение. Бывает же.

– Леха, блин, ты или слушай, или найди себе уже что-то!

Ряд аляпистой синтетики сливался перед нетрезвым взглядом. Алексей поморгал, но это не прибавило резкости картинке. Правда вырвало несколько ярких пятен из общего фона, за которые Леша и ухватился.

– Вот. Я пойду в этом.

– В этом? Ты смеешься что ли? – Васька поднял с пола и приблизил указанный предмет.

Это оказалась пара лаково-красных туфель на сумасшедшей шпильке.

– В этом? – снова повторил Василий таким тоном, словно собирался натыкать друга в них носом, как котенка.

Алексей посмотрел на его напряженное лицо и рассмеялся. Удивительно, из-за какой чуши люди порой нервничали.

– В этом, да. Дай! – он ловко отобрал туфли, бросил их на пол и принялся переобуваться.

– Ты на них даже стоять не сможешь.

– На что спорим? – размер подошел, как родной.

Леша не отличался особо крупными конечностями, но и женской его стопу назвать было нельзя. Это удивительное совпадение изрядно прибавило ему настроения. Он предпочел считать его хорошим знаком.

Василий с явным скепсисом наблюдал за тем, как Алексей пытался подняться из кресла. Тот со смехом оперся о столик, заваленный косметикой.

– Что вот так и пойдешь?

– А что? – Леша глянул на себя в подсвеченное зеркало.

Там отражался худой растрепанный парень с болезненно-бледным лицом. Черная майка с воротником под горло лишь подчеркивала эту бледность. Огромные серые глаза смотрели затравленно.

– Ты прав, – хмыкнул Алексей. – Мне не хватает красок.

Прежде, чем друг успел что-то сказать, он взял ярко-алую помаду и нанес ее на губы. Следом пошли жемчужные тени и черная тушь. Легкая пудра смягчила оттенок кожи. Алина улыбнулась ему из Зазеркалья.

Нет, не Алина. Но уже и не Книжник. Чудовище в человеческом облике, эмоциональный вампир, суккуб, тварь. Или просто – живой человек, настоящий Алексей Грин. Он отправил сам себе воздушный поцелуй и обернулся к замершему Василию.

– Леша готов, – прошептал, прекрасно понимая, что друг не поймет истинного значения этой фразы.

– Ты даже до сцены не дойдешь.

– На что спорим? – повторил Алексей, выпрямляясь.

Он резким движением отбросил волосы назад и ровным, едва ли не чеканным шагом вышел из гримерки. Васька лишь пораженно охнул ему в спину.

>>>

"Protect me from what I want, – стучал в висках Алексея его собственный голос. – Protect me from what I want». *

Распахнутым ртом он хватал сырой холодный воздух и слепо таращился в черную бездну неба. Ночное полотно было испещрено чернильными строками – черное на черном. Но Книжник легко считывал текст, его алые губы продолжали хрипло шептать:

– C'est le malaise du moment

L'epidemie qui s'etend

La fete est finie on descend...

– Проджект ми... Леха, это был просто взрыв мозга! – выдохнул Васька ему в лицо. – Ты их просто всех порвал!

Да, порвал. Вскрыл голосом их души, как консервную банку, вывалил на горячую сковороду танцпола. И сожрал, захлебываясь кипящим маслом восторгов, давясь их экстазом, глотая эмоции, задыхаясь.

Алексей отстраненно отметил, что жесткие, дрожащие пальцы Василия терзают молнию его джинс. Пышущая жаром спина начинала ощущать под собой шероховатость кирпичной кладки, а ноги в красных туфлях – уличный холод. Но в этот раз Леша не боялся замерзнуть. Он горел изнутри.

– Лешенька, ты нереальный, – прошептал Васька, глядя на него снизу-вверх, словно на божество. – Лёша. Я... я для тебя... все!

– ...Sommes nous les jouets du destin

Souviens toi des moments divins

Planants, eclates au matin...

Алексей огладил друга по щеке, ухватил за топорщащуюся прядь волос и потянул, вынуждая подняться. Опробовал его губы на вкус.

В следующий миг, он уже прижимался к кирпичам щекой и ладонями. Щиколотки путались в опавших джинсах, каблуки скрипели по наледи. Но Алексей не боялся упасть, чувствуя, что Васька держит его всем собой.

Подстраиваясь под лихорадочный рваный ритм, Леша зажмурился. И сквозь веки увидел пульсирующий кокон, в который сплелись все его щупальца. Актиния стала еще больше, удлинила свои хищные лепестки. И сейчас захватила в свои объятия жертву, впилась в нее, спеленала. А Васька и не думал сопротивляться – он нависал над Алексеем своим распахнутым нутром и выплескивал на него все свои чувства без остатка.

Такой щедрой, горячей, тесной связи у Леши не было ни с кем. Ни Антон, ни Эрик, ни безликие одноразовые любовники никогда не открывались для него настолько. Всегда сохранялась какая-то внутренняя грань. Видимо, песня Книжника вкупе с потерявшими контроль щупальцам, стерла все границы.

Алексей оскалился и вскрикнул, когда обжигающий сгусток энергии вырвался из груди Василия и впился ему в грудной отдел позвоночника. Там он растекся обволакивающим пьянящим теплом. Леша сладко застонал, цепляясь пальцами за стену. И тут только понял, что больше никто его не поддерживает.

Он медленно обернулся, сдерживая головокружение, пытаясь одновременно подтянуть и застегнуть джинсы и найти Ваську расфокусированным взглядом. Васина энергия билась во всем его теле крошечными молниями, зудела в кончиках пальцев, искрила в висках.

– Вась..., – попытался он позвать, но закашлялся.

Согнулся, ища новую опору. И наткнулся взглядом на остекленевшие глаза.

Осознание случившегося сбило Лешу с ног. Он рухнул рядом с телом, разбивая колено о ледяную корку. Протянул дрожащую руку, но не смог прикоснуться к мертвецу с неестественно счастливым выражением на белом лице.

Это он убил его. Выпил его душу, словно коктейль – через щупальце, как через трубочку. Это жизнь Васьки сейчас плескалась в нем, шипела пузырьками шампанского.

Алексей заскулил, пополз прочь. Заставил себя подняться и побежал, оскальзываясь на льду, шаркаясь плечом о стены проулка. Прорвавшиеся из глаз слезы ослепили его, туманом заволокли путь. Леше пришлось брести на ощупь. В голове мутилось от противоречивых желаний: найти помощь и попытаться помочь мертвому другу или бежать прочь, как можно дальше, чтобы никто никогда больше не нашел его. И не пострадал.

Ладони наткнулись на что-то твердое, воняющее мокрыми перьями и помойкой.

– Некуда бежать от себя, правда? – спросил незнакомый хриплый голос.

Книжник сморгнул, вскинул голову. Встретился взглядом с серым глазом, пронзительно смотрящим на него из-под пучка грязных волос. И закричал, отшатываясь.

– Леша! Алеша, тише! – Юджин схватил его за плечи, стиснул в объятиях. – Леша, это я!

– Ю... Ю... Юджин?

Алексей с ужасом осмотрелся и обнаружил себя на проезжей части. Покинутый им клуб гремел и сиял огнями в нескольких десятках метров. Где-то там же остывало тело Васьки.

– Леша, наконец-то я тебя нашел, – прошептал Юджин, прижимая брата к груди. – Как ты меня напугал! Алеша... Алеша, прости меня. Я больше никогда...

– Юджин, – Алексей впился пальцами в его куртку. – Забери меня.

– Что такое, Леш? Силы небесные, в чем ты... что с тобой творилось? Да-да, мы едем домой прямо сейчас. Садись в машину...

Лютнист едва ли не волоком довел его до машины, усадил на пассажирское сиденье, пристегнул ремнем безопасности. Сам сел за руль и нажал на газ.

– Подумать страшно, что было бы не проезжай я здесь... Лёша, ты понимаешь, где ты? Тебя могла сбить машина, – голос Юджина дрожал и срывался, в глазах плескалась тревога.

Он, как обычно, окутывал Алексея своим теплом, а тому хотелось закричать и сбежать от этого как можно дальше. Насытившиеся щупальца втянулись, и Лешу буквально тошнило от обволакивающих тревожно-заботливых эмоций. Но он был не в силах сопротивляться. Ему некуда было бежать.

Леша закрыл глаза и позволил брату везти его домой.

________________________

  * Здесь и далее строки из песни группы Placebo "Protege-Moi"