Хэйл поехал в больницу ближе к обеду. В коридоре было тихо, запах антисептиков пробрался в каждую щель, создавая особую атмосферу стерильности и уединенности. Хэйл медленно подошел к стеклянной перегородке, разделяющей его и Хантера. На больничной койке, окружённой множеством трубок и проводов, лежал О'Рейли. Мониторы ритмично мигали, сообщая о стабильном, но слабом сердечном ритме. Он уже трое суток был подключен к аппаратам, которые поддерживали жизнь, наполняя легкие кислородом и удерживая жизненно важные функции. Свет дневных ламп придавал лицу Хантера мрачной бледности.

Хэйл стиснул пальцы кулаки, чувствуя беспомощность и одновременно гнев на то, что привело его телохранителя к такому состоянию. Он вспоминал все события, которые привели их к этому моменту. Они были неразлучны долгие годы, прошли через множество испытаний вместе, и видеть Хантера таким безжизненным было невыносимо. Подвесной экран на стене служил единственным свидетельством того, что жизнь еще теплится в его теле, но как долго это могло продолжаться, никто не знал.

Вдруг за спиной раздались шаги. Хэйл обернулся и увидел врача. Тот медленно подошел к нему.

— Как он? — спросил Хэйл, надеясь услышать хоть что-то ободряющее.

Врач посмотрел на него с профессиональным сочувствием, держа папку с медицинскими записями, и ответил:

— Его состояние остается критическим, но стабильным. Мы делаем все возможное.

Хэйл кивнул, осознавая, что единственное, что им теперь оставалось, — это ждать. Каждая секунда казалась вечностью. Он сел на пластиковый стул у стеклянной перегородки и, склонив голову, пытался найти в себе силы поверить в лучшее будущее. Время текло медленно, но Хэйл понимал, что должен быть рядом, что бы ни случилось.

Лиан вернулся домой расстроенным. Он вошёл в гостиную, сел на диван и обхватил голову руками, стараясь понять, что ему делать, как поступить, чтобы снова не потерять Хэйла. Он осознавал, что ещё раз расстаться с ним даже на полгода не готов. Их последние разговоры оставили в душе горечь и неуверенность; казалось, что каждый их диалог приближался к критической точке, после которой обратного пути уже не будет.

Гнетущая тишина дома давила на него со всех сторон. Лиан вспомнил, как они с Хэйлом проводили вечера на этом самом диване, делились мыслями и мечтами. Сейчас это место казалось пустым и безжизненным. Он не знал, с чего начать, какие слова подобрать, чтобы объяснить свою боль и страх. Хэйлу тоже было тяжело, но Лиан чувствовал, что их связь может быть сильнее всех преград, а как доказать это —вопрос, на который пытался найти ответ.

Мысли лихорадочно метались: что, если бы тогда он не сказал этих горьких слов, что, если бы не поступил так, как поступил? Он старался разобраться, где именно свернул не в том направлении и как можно все вернуть назад. Не сумев взять себя в руки, Лиан поднялся и пошёл к окну, всматриваясь в ночную суету города. Ему нужно было найти силу и мужество, чтобы предпринять шаг к восстановлению своих отношений.

Мобильный телефон на столе мигнул, привлекая его внимание. Секунду Лиан медлил, а затем взял трубку, надеясь увидеть сообщение от Хэйла.

«Мне тоже тяжело. Нам нужно поговорить. Я скучаю», — увидел он простые слова на экране, такие нужные и важные сейчас. Лиан ощутил волну тепла, просыпающуюся в груди. Он медленно набрал ответ: «Скоро буду». Отправив сообщение, он почувствовал небольшое облегчение.

Лиан выбежал из дома и, оседлав байк, помчался в больницу. Добравшись до места, он заметил одиноко сидящего у палаты Хэйла. Замедлив шаг, подошёл к нему, присел на корточки и тихо произнёс:

— Прости. Я не хотел тебя обижать.

Хэйл поднял голову и посмотрел Лиану в глаза. Затем неспешно наклонился, уткнулся лицом в его шею и проговорил:

— Я не собирался тебя обманывать. Но говорить раньше времени, не зная, пройду или нет, — не было смысла.

Лиан обнял его крепче, ощущая, как напряжение постепенно покидает их тела. Они сидели так долго в обоюдной тишине, понимая, что слова теперь значат куда меньше, чем это молчаливое согласие.

***

Глубоко в подсознании Хантер все еще находился на той же крыше. За спиной отчетливо слышал голос, который настаивал: «Уходи. Я не смогу тебя прикрыть!»

Ресницы его будто дрожали, как если бы он боролся со сном, страстно желая проснуться. Но что-то непреодолимое удерживало его в этом состоянии. Он чувствовал, что понимает что-то важное, знал, что где-то в темных уголках сознания хранится образ того, чье лицо видел на крыше. Он точно знал этого человека. Но ни одно усилие не могло принести ясность, размытый облик оставался вне его досягаемости. Ощущение нереальности увеличивалось, и каждый миг замедлялся.

Тем временем отрывочные картины прошлого всплывали перед затуманенным сознанием. Он четко вспоминал момент, когда Эйджей застрелил того парня. Каждый звук, каждый выстрел резал тишину, и кровь заполнила пространство. Это случилось в тот момент, когда они пытались остановить Ричардсона. Всплывшее имя вызвало оглушительное эхо в голове, и внезапная волна боли пронзила его. Кто такой Ричардсон? Несомненно, он играл ключевую роль в произошедшем, но воспоминания снова размывались.

Ему необходимо было услышать голос еще раз. Этот голос был якорем, удерживавшим его сознание на плаву. Но слово «уходи» теперь звучало, как приговор, отдаляя его все дальше от истины. Хантер пытался сконцентрироваться на голосе. Внезапно он осознал, что тот принадлежал Чико. Именно он старался предупредить и защитить Ричардсона. Но кто был тот, кто ударил его по голове? Этот вопрос все еще оставался непостижимой загадкой.

Неделя пролетела незаметно. Узнав от спецслужб, что Ричардсону удалось покинуть штат Массачусетс, а других сподвижников у него не осталось, Хэйл и Лиан вернулись в школу. Их отношения всё ещё оставались натянутыми из-за предстоящей службы Хэйла в армии, но Лиан втайне от него готовился сдавать нормативы, чтобы попасть с другом в одну военную часть.

Трава мягко шелестела под ногами, создавая успокаивающий шепот, который сливался с шорохом листьев и пением редких птиц. С каждым шагом ощущался легкий прохладный ветерок, который приносил сладковатый запах трав и цветов, когда парни шли по аллеям кампуса. Снаружи всё выглядело спокойно и прозаично: учебные занятия, библиотечные часы, встречи в школьном кафе. Но в душе Лиана разрасталась буря. Он понимал, что время, отпущенное им на мирную жизнь, истекает. С каждой тренировкой, с каждым километром он чувствовал, как цель становится ближе.

Хэйл, казалось, погружался в учебу и спорт, стараясь не думать о неизбежном. Он часто наблюдал за Лианом украдкой, отмечая его упорство, но не придавал этому особого значения. Иногда они сидели вместе в библиотеке, и тогда Хэйл ощущал эту натянутость, словно оба изо всех сил старались наладить привычное общение, но каждый разговор превращался в вынужденное формальное общение.

Однажды в выходной день Лиан решил сделать нечто особенное. Он пригласил Хэйла на прогулку по старинному ботаническому саду, который был их любимым местом. Там, среди мохнатых деревьев и ароматных цветов, он надеялся найти момент, чтобы всё рассказать. Но слова застревали в горле, пока они просто бродили, не поднимая взгляд.

Наконец, Хэйл остановился у старого дуба, прикоснулся к его крепкой коре и тихо произнёс:

— Ты что-то скрываешь от меня, Лиан?

Его голос был мягок, но в нём было слышно напряжение.

Лиан глубоко вздохнул и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Ты прав. Я готовлюсь к нормативам. Хочу попасть в твою часть.

Хэйл замер. Калейдоскоп эмоций заиграл на его лице: удивление, тревога и радость.

— Так это что, месть? — прошептал Хэйл, стараясь скрыть довольную улыбку.

Лиан стиснул зубы и твердо ответил:

— Я принял решение — хочу быть рядом с тобой, несмотря ни на что!

Хэйл шагнул к Лиану и обнял его, почувствовав, как стираются последние границы недопонимания.

— Поехали домой? — шепнул он Лиану на ухо.

Чуть позже за ними приехали Гарретт с Томасом, и они вместе направились в больницу, где лежал Хантер. Врачи сообщили, что показатели улучшаются. Гематома, образовавшаяся из-за удара, полностью спала, и они надеются на благоприятный исход.

Они какое-то время посидели рядом с его койкой. Хэйл держал Хантера за руку, словно это могло бы помочь тому проснуться.

— Хэйл, нам пора, — поторопил его Гарретт.

— А если он придет в сознание, а рядом никого не будет? — тревожился Хэйл.

— Скоро придет его отец, — напомнил Лиан.

— Ладно... — согласился Хэйл и неохотно покинул палату.

Как только они вышли в коридор, Хэйл стянул свою шапку и пошел к лифту быстрым шагом. Гарретт с Томасом переглянулись, но молча пошли следом.

Тишина больничных коридоров и редкие звуки медицинских приборов усиливали напряжение в воздухе. Когда лифт, наконец, подъехал, Хэйл тяжело вздохнул, чувствуя, как на душе становилось еще тяжелее.

— Он справится, Хэйл, — поддержал Гарретт, когда двери лифта закрылись. — Ты сам слышал врачей.

— Я знаю, — ответил Хэйл, стараясь поймать взгляд дяди. — Просто не могу покинуть его вот так, понимаешь?

— Мы всегда рядом, и Хантер знает это, — добавил Томас, положив руку Хэйлу на плечо. — У него есть все шансы.

Они вышли на первом этаже. Каждый шаг резонировал в гулком коридоре, и, несмотря на попытки приободриться, беспокойство не отпускало. Хэйлу было очень сложно уйти, но он понимал, что оставаться здесь бесполезно.

Уже у выхода их телефоны одновременно запиликали, взорвав тишину тяжелыми звуками оповещений.

— Это отец Хантера, — сообщил Лиан, посмотрев на дисплей. — Кажется, он уже здесь.

На улице стоял серебристый автомобиль, из которого вышел Конол О'Рейли. Его лицо было сосредоточенным и напряженным. Он быстро направился в больницу, но остановился, увидев на выходе друзей сына.

— Как он? — тревожно спросил Конол.

— Показатели улучшаются, — ответил Хэйл. — Врачи говорят, что гематома спала, они надеются на благоприятный исход.

— Спасибо, ребята, — произнес тот с искренней благодарностью. — Я останусь с ним в эту ночь.

Парни кивнули, понимая, что для Хантера самое важное – присутствие близких. Хэйл, Лиан, Гарретт и Томас оделись и направились к машине, оставляя Хантера в надежных руках.