Просить помощи у кого-то — явно занятие не для Ивет. Дело совсем не в том, что она не понимает, что попросить помочь — это совершенно нормальный поступок. Просто она не умеет это делать. У неё заплетается язык, ком встаёт в горле, губы не могут открыться, голос пропадает — происходит всё, что угодно, кроме просьбы. Поэтому, когда у неё закончились деньги и ей пришлось продать свою квартиру, Ивет было невероятно сложно попросить Эрику о помощи. О том, чтобы она её приютила на какое-то время.

Возможно, мир её ненавидит. Ивет сама уже приходила к этому выводу. Для двадцатидвухлетней девушки слишком много у неё проблем накопилось. Вредные привычки, проблемы с учёбой, измена, а теперь и потеря работы... Может, это просто карма? За то, какая она? Ивет не может назвать себя действительно хорошим человеком. Нет-нет, не в смысле плохих намерений, а в смысле характера. Она правда не хочет кому-либо причинять боль, зачем ей это? Но так всё равно происходит. Как говорится: «Хочешь сделать хорошо, а получается как всегда». Это явно про Ивет. Она говорит без фильтра, и этим обижает людей. Она живёт по принципу «мои проблемы — это мои проблемы» и не даёт никому помочь, в итоге отталкивая всех от себя. Она будто строит каменную стену, через которую никого не пропускает.

Нельзя не упомянуть, что Ивет слегка разочарована в жизни. Она ненавидит её. Ивет ненавидит эту жизнь, потому что это не похоже на «долго и счастливо» после многочисленных препятствий на этом пути. Каждый раз она задумывается, какое же несчастье ждёт её сегодня. И это нельзя не заметить. Особенно в её холодных карих глазах. Люди пытаются проникнуть глубоко в душу Ивет, но она не позволяет этого сделать. Кто-то уже сдаётся, а кто-то пытается отворить этот железный замок. Но даже если они добираются до её сердца, людям тут же становится скучно. Потому что они не находят ничего, кроме пустоты и разочарования.

Возможно, именно поэтому Сэм её и оставил. Он добился своего, но не был удовлетворён результатом и ему стало скучно. А возможно Сэм просто плохой человек, но Ивет не поняла этого сначала. Ответ всё равно никто не знает, кроме самого Сэма.

Так что, натура у Ивет не то чтобы сложна для понимания, просто она как будто скрывает большой секрет, которого нет. Поэтому она плохо ладит с людьми, а тем, с которыми ладит, причиняет неосознанно боль.

Прошло несколько месяцев с тех пор как Ивет заселилась в квартиру Эрики. Это декабрь. Можно подумать, что за столько времени можно найти работу. Дело в том, что Ивет не пыталась этого даже сделать. Какой смысл, если её уволят?

Недавно в этой квартире поселился и Коннор.

«Зря Эрика вообще переживала», — думает Ивет, наблюдая за очень милой сценой.

Коннор целует Эрику у прохода в гардеробную, вытягивая высоко руку и держа в ладони веточку с красными ягодами и острыми листьями. Эрика покрывается румянецем и бормочет про то, что они хотели вообще-то украсить квартиру к Рождеству.

— Омела — главное украшение, — говорит Коннор в ответ.

Ивет хочет поспорить с этим, но не делает этого. Она не хочет испортить и чужое счастье. Даже если их отношения не продлятся больше года.

Ивет вообще по жизни пессимист. Она привыкла ожидать худшего. Нет, она рада за свою подругу, но ей почему-то не кажется, что это продлится долго. Слишком у них приторно всё и идеально. Ни одной ссоры, ни ревности, никаких споров — слишком это всё неестественно, слишком это похоже на то, что было у неё с Оливером. Ей кажется, что они довольно быстро наскучат друг другу с этой нескончаемой романтикой.

— Иви? — Эрика слегка встряхивает её плечо.

— А?

Если честно, то в голове у Ивет всё туманно. Она только что была рядом с Оливером, и вдруг её словно вырвали из этого места, но не показали путь обратно в реальность.

— Ты пялишься в потолок уже полчаса, ты будешь помогать? — кричит Коннор, держа в руках ярко-красную мишуру.

Если минуту назад это был туман, то теперь это походит на то, как будто она пошла на эти карусели в парках развлечений. Всё перед глазами просто расплывается, и Ивет искренне сомневается, что сможет сейчас подняться на ноги, не упав. А впрочем, это хорошая идея, пол, по логике, должен быть холодным.

— Помолчи, а? Не видишь, что ей плохо?

Эрика трёт ей круги на спине, пытаясь, видимо, как-то заземлить подругу. А затем тихим шёпотом на ухо спрашивает:

— У тебя всё нормально?

Нет. У неё далеко не всё нормально. Ничего не было нормальным, уже в тот момент, когда она появилась на свет.

— Я пойду за телефоном, — слышится отдалённый голос.

Почему-то именно эта фраза и заставляет её резко вскочить на ноги и во весь голос крикнуть:

— Я в порядке!

И тут же головокружение возвращается, причём с удвоенной силой, в ушах теперь какой-то назойливый звон, словно колокольчик. Бряньк, бряньк. Если бы Эрика тоже не встала и вовремя не оказала поддержку Ивет, вполне существовал вариант того, что она упадёт.

— О нет, милая моя, ты определённо не в порядке.

Ивет в курсе, но она продолжает отрицать, потому что не умеет просить о помощи:

— Уверяю тебя, всё нормально.

Эрика громко ругается, закатывает глаза, и уже серьёзным строгим голосом говорит:

— Это уже не в первый раз. То же самое было и на прошлой неделе, и на позапрошлой и так далее. И ты говоришь, что у тебя в последнее время жутко раскалывается голова, что ты слышишь какие-то голоса. Это не нор-маль-но! Так что просто засунь свою гордость подальше и прими чёртову помощь, Ивет!

Это действительно похоже на истерику.

Дело совсем не в гордости, но Ивет не спорит, не потому что она что-то признала, а потому что у неё просто сил нет спорить. Она чувствует, как в глазах начинает темнеть, и она погружается в глубокий мрак.