Кто был такой Миша Поляков?

Заурядный мальчик метр восемьдесят восемь роста, каштановыми волосами в прическе аля-Джек Доусон, миндального оттенка глазами, носом с горбинкой, четко выраженными ключицами, узкой талией переходящей в узкие бедра. Он всегда был словно на гране худобы, но все еще в приемлемом весе для своего роста.

Мне нравилось.

Он разбирался в математике, физике, немного в ай-ти. Увлекался астрономией и в какой-то момент начал разговаривать на тему гороскопов. Меня это забавляло, смешило, развлекало, когда он на полном серьезе убеждал, что я не смогла хорошо сдать зачет из-за ретроградного Меркурия.

Он очищал персики ножом, потому что их бархатистая кожица казалась ему мерзкой, будто ешь большую гусеницу. Я смеялась, на его глазах грызя персик как яблоко.

Мне нравилось.

Он любил, когда я носила юбки и каблуки, распускала волосы и красила губы, потому что считал, что девушка должна оставаться женственной.

Он не любил силовой спорт, но занимался бегом время от времени. Каждую неделю не забывал упомянуть то, как омерзительна была физкультура в школе и как лояльна в университете.

Он мог на целый день зависнуть перед компьютером, играя в онлайн-игры, забывая о моем существовании, даже если я находилась рядом с ним. Я закрывала на это глаза – повзрослеет и наиграется.

Мне нравилось.

Он дарил мне подарки с опозданием в несколько дней или даже недель. Обычно это были разные сладости необычных вкусов или наборы ароматических масел и различных косметических средств с их содержанием, которые, я уверена, собирала его мама. Он водил меня в кафе, где мы заказывали не самое вкусное, а самое красивое, чтобы сделать фотографий. Цветы он не дарил, поскольку считал это пустой тратой денег, а вел меня в кино раз в пару месяцев.

Мне нравилось.

Он редко приходил ко мне домой, потому что мой папа казался ему странным затворником, а в моей комнате его не покидало ощущение, словно за ним кто-то наблюдает. Поэтому я ходила к нему.

Он дозировал наше с ним совместно проводимое время, чтобы мы не устали друг от друга, а каждая встреча приносила такие же яркие эмоции, как в первый раз. По этой же причине отказывался от идеи совместного жилья.

Но мне все равно нравилось.

Кто был такой Миша Поляков?

Он был моим парнем, расставание с которым я даже не могла и представить. Он был тем человеком, с которым я хотела провести всю свою жизнь, радуясь тому, как мне повезло. Много ли примеров того, как первые отношения остаются единственными? Я хотела думать, что отношусь именно к тому малому проценту. Ведь у нас с ним все было хорошо.

Я в это искренне верила.

Еще несколько мгновений я решила, что либо сошла с ума, либо упала с мотоцикла и расшибла голову. Потому что мои глаза мне явно врут.

Миша заметил меня первым.

Отпрянув от подруги, он вцепился в ручки кресла, а его глаза поползли вверх, но не от неожиданности и удивления. Сдвинутые брови и попытка откатиться на том же кресле подальше от меня говорили о страхе. Он меня боялся.

— Саша? — прохрипел он.

— Что за… Зачем ты сюда пришла? — вскочила Ленка, также ошарашенная моим появлением.

Они оба сделали пару шагов назад, не сводя с меня глаз, полными недоумения, страха и, кажется, даже возмущения.

— Нас тоже убьешь? — фыркнул Миша, видимо вспомнив, что физически меня сильнее, и осмелев.

— Что? — выдохнула я.

— Твой отец нам все рассказал, — бросила Лена. — Тебя все равно посадят, зачем ты бегаешь?

Она пряталась за плечом Миши, нервно поглядывая то на меня, то на него, словно убеждалась в одобрении парнем своих слов. Именно сейчас эта парочка показалась мне такой жалкой. Они пытались скрыть факт предательства за моими ошибками, которых я даже не совершала.

Однако что еще интереснее, мой отец был жив. И, очевидно, все также обвинял меня в смерти Андрея. Но теперь я знаю, что делать.

— И давно это у вас? — злость начала подниматься откуда-то снизу, заполняя грудь и голову.

Я держалась за дверной косяк для устойчивости, а ладони так и чесались ударить обоих по щеке.

— Да, все время, — уверенно заявил Миша, на что Ленка неодобряюще покосилась на него. — Я всегда знал, что ты какая-то странная.

Его слова врезались в спину не хуже наточенного ножа. Не могу поверить, что он говорит правду.

Миша сверлил меня презирающим взглядом, уже не боялся, не был растерянным. Он скрестил руки на груди, криво усмехнувшись.

— Не понимаешь? — фыркнул он. — Помнишь, рассказывала, как впервые приехала в наш городок? Как у тебя не получалось ни с кем подружиться? — он сделал шаг вперед. — Конечно, помнишь. Ленка тоже все хорошо помнит.

— Что ты делаешь? — зашипела та ему на ухо. — Не надо!

— Пусть говорит, — позволила я.

— Вот именно. Она должна знать. Лен, расскажи, — он кивнул головой в сторону девушки.

Она сомневалась. Косилась снова то на меня, то на него. И найдя в глазах парня одобрение, начала.

— Это классная заставила весь класс тебя принять. Она пригрозила, что испортит всем оценки по русскому и литературе, если мы продолжим тебя игнорировать.

— Что за бред? — выпалила я. — Она не могла весь класс заставить меня полюбить.

Это правда звучало как сказка. Как тридцать человек возможно разом заставить поменять отношение ко мне.

— Ты же знаешь, как было. Я беседовала с психологом. Это я изменилась, поэтому вы меня приняли. И при чем тут школьные годы и ваша измена? — начинала вскипать я. — Скажите уже как есть, чего ходите вокруг да около!

Что я чувствовала? Даже не знаю. Ехала сюда, чтобы успокоиться, а получила гремучую смесь из обиды, ревности, ненависти, разочарования, унижения, гнева.

— Я и говорю, — плюнула Ленка, — все тебя возненавидели в тот момент. Половине класса было точно плевать на оценки, но мы придумали как угодить и классухе, и самим себе.

— Ты же как денежный мешок! — перебил Миша, снова криво усмехнувшись. — Все просто решили тобой пользоваться, а ты и не была против.

— Неправда, — выдохнула я от оскорбительного сравнения. — Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое. Ты мне в любви клялся! А ты, — я зыркнула на Лену, — называла себя моей лучшей подругой.

— Так и было, — кивнула девушка, — ты мне нравилась. Но ты, правда, осталась все той же москвичкой, для которой деньги и статус – превыше всего.

Я стояла, не двигаясь, вцепившись в косяк, но это уже не помогало. В голове помутнилось, то ли от слов бывшей подруги, то ли от вида ухмыляющегося Миши, который меня больше не любил.

Что я сделала не так?

Мимолетно проматывала школьные годы, пытаясь найти хоть какое-то оправдание услышанному.

— Ты несешь чушь, — отрицательно покачала я головой. — Меня все любят.

— Теперь все в курсе, что ты убила собственного брата, — вмешался Миша. — Думаешь, еще кто-то будет к тебе хорошо относиться?

— Не делала я этого! — взвизгнула я. — Это были какие-то бандиты. И теперь они охотятся за мной.

— Ага, больно ты им нужна! — прыснул парень, выгнув бровь. — Мы же сказали, что твой папашка нам все рассказал. И, между прочим, просил сообщить в полицию, если ты объявишься.

— Но это не я, — хрипло выдавливаю, из последних сил пытаясь сдержаться, чтобы не дать волю эмоциям. — Это не я!

Губы задрожали, я потерла свободной рукой щеку и шею.

Миша, все также скрестив руки, не скрывал ухмылки и презрения ко мне. Ленка наполовину пряталась за его плечом, обхватив себя руками, бегло пялилась то на меня, то на него.

— Ты вечно всех сравнивала с собой, постоянно говорила о себе. Как тебе повезло с папой и бабушкой. Как успешно складывается твоя жизнь. Жаловалась, что не можешь определиться, строить карьеру самой или уехать в Москву на готовое место. Все твои одноклассники говорили, как ты при любом поводе сбора денег предлагала дать всю сумму или ее большую часть, ведь другим может быть не по карману. А твои дорогие подарки. Конечно, Саш, я не переплюну тебя, когда ты даришь мне билет на море, чтобы полететь вместе, или свитшот за двадцать штук, — голос Миши повышался с каждым сказанным словом, заглушая возникший в моих ушах звон. — Кому, Саня, в городе на тридцать тысяч населения нужна кофта стоимостью в две пенсии местной бабушки?

— Поэтому ты мне изменил? — одними губами прошептала я, не в состоянии переварить все его слова.

— Можно и так сказать, — кивнул парень. — Ты была легкой добычей. Дала мне сразу, как я сказал, какая ты необычная и удивительная. Но с тобой быстро стало скучно. Только и ноешь, что мало видимся, не хватает романтики, почему не хочу жить с тобой вместе, — он сделал паузу, словно чтобы оценить, как глубоко вогнал в меня нож, и можно ли сделать еще больнее. — Потому и не хочу, что не люблю тебя. И никогда не любил. Это правда, что поначалу ты мне нравилась, но оказалась самой обычной. С тобой прикольно, но ты не цепляешь, — снова замолчал, оценивая мое состояние. — С Ленкой интереснее. За ней пришлось побегать, — он улыбнулся, покосившись на девушку.

Та виновато опустила голову, еще сильнее прячась за спину Полякова.

— Два года с ней спим. Кстати, — он широко улыбнулся, хихикнув, — она даже в постели лучше тебя.

— Какая же ты мразь, — выдавила я.

Он почему-то засмеялся.

— Считала себя лучше других? — он подошел вплотную, приподнял пальцами за подбородок мою голову, я стиснула зубы. — А теперь получила по заслугам. Что сделал тебе Андрей? Бабушкино наследство не поделили, — он растянулся в кривой улыбке.

Я не сдержалась.

Замахнувшись, со всей силы и злобы, что переливалась уже через край, влепила Мише пощечину. Звон от удара отозвался эхом в голове. Растрепавшаяся челка прикрыла его лицо. Пару секунд он не двигался, затем приподнял голову и взглянул на меня сверху вниз. Улыбки больше не было. В его глазах отражался гнев, он сжал губы в тонкую полоску, мышцы на шее напряглись. Поднял руку прямо надо мной и показательно сжал в кулак, как будто хотел ударить в ответ.

— Вали из моей квартиры, — процедил он. — Я даже звонить никуда не буду, тебя все равно скоро найдут. А на суде я дам показания против тебя, поняла?

Не помню, как выехала из города. До домика Максима доехала значительно быстрее, потому что гнала на максимальных скоростях. Хотелось то ли разбиться, то ли наоборот получить еще больше адреналина, чтобы тот вывел из памяти двоих людей.

Кто был такой Миша Поляков?

Моя самая большая ошибка.

***

Я лежала на кровати, укутанная в колючее одеяло. Сейчас оно не казалось таким неудобным, как раньше. Скорее наоборот. Согревающим и напоминающим, что мир вокруг каждую секунду хочет причинить боль и неудобства. Я пялилась в одну точку в перерывах между тем, чтобы выкричать и выплакать весь день, все последние четыре года. Сил уже не было, чтобы просто встать и попить воды. Поэтому я терпела изжогу, тошноту и жажду почти неподвижно.

Я представляла как возвращаюсь домой, а папа спешит ко мне, чтобы обнять и попросить прощения. Точно также, как утром представляла встречу с Мишей. Только теперь закралось сомнение, вдруг папа этого не сделает. Никогда меня не простит. Будет всю жизнь винить меня в смерти Андрея. Я очень хотела вернуться домой, но этот страх не давал мне покоя. Меня предала лучшая подруга. Парень, клявшийся в любви, изменял на протяжении двух лет. Друзья презирали за навешенные ими же ярлыки. Отец не верит в мою невиновность. Кому верить?

Наверное, хорошо, что я не побежала к Жаннетт. Как отреагировала бы она? Теперь и знать не хочу. До нее наверняка уже дошли новости, и либо она встанет на мою сторону, либо я останусь совершенно одна.

— Саша! — резкий оклик заставил распахнуть глаза.

Я тут же вспомнила, что оставила мотоцикл прямо у калитки, не закатив даже на задний двор.

— Какого лешего ты сделала? — его голос звучал грозно и нетерпеливо.

Я посмела тронуть важную для него вещь – мне не сдобровать.

Ранее я об этом не думала. Было все равно, узнает Максим или нет. Мысли в голове летали обо всем, но не о том, насколько сильно на меня разозлятся за угнанный Урал. А тон мужчины говорил о том, что он, очень мягко говоря, недоволен.

Сплетаясь в огромный ком эмоций, мои нервы в очередной раз не выдержали, и я разрыдалась. Кажется, десятый раз за день. А, может, и больше.

— Прости. Прости, пожалуйста! Прости! Прости-и-и… — лепетала я еле слышно.

Попыталась усесться спиной к стене, поджав к груди колени и закутавшись в одеяло. Сквозь пелену слез поняла, что Максим стоит в дверях и наблюдает.

— Я не подумала! Извини-и-и.

Я лепетала и лепетала без остановки, а он почему-то молчал. Потом ушел на кухню, спустя минуту вернулся.

— Что случилось? — спросил он спокойным голосом.

Я протерла глаза и увидела, как он протягивает стакан с водой. Взяла обеими руками, потому что боялась, что одной разолью. Вода оказалась теплой, я выпила все. Максим присел рядом, забрал пустой стакан.

И я все рассказала. Не скрывая, что взяла без спроса мотоцикл, решив поехать в город, когда меня разыскивают. Он слушал молча, после того, как я замолчала, произнес.

— Сочувствую. Он кретин еще тот.

Максим сидел в пятнадцати сантиметрах, внимательно глядя мне прямо в глаза. В той же одежде, как и при первой нашей встрече – растянутой футболке, ветровке и джинсах. На голове снова беспорядок, хотя сутра, я помню, волосы были приглажены. Он ровно дышал, то сжимал губы, то чуть приоткрывал рот, словно размышлял, злиться на меня или пожалеть. Щетина будто стала еще больше. Так и не побрился.

— Все мужики такие?

— Нет, не все, — легонько качнул он головой. — Держи.

Максим протянул персик, который до сих пор сжимал в кулаке. Фрукт был маленький, поэтому я сразу не заметила.

— Спасибо. Но я ненавижу персики.

Он пожал плечами и надкусил плод.

— Здесь больше нельзя оставаться, — Максим отвел взгляд в сторону. — Тебя могли заметить. Хорошо, если этот Миша просто сообщит полиции, потому что тебя ищут люди пострашнее.

— Я не знаю, куда идти, — отчаянно произнесла я.

— Не переживай, одну не отпущу, — показалась его полуулыбка.

— Почему ты защищаешь меня?

— Кто-то же должен, — он снова посмотрел на меня. — Не зря же ты свалилась на мою голову.

Максим неуверенно положил свою руку поверх моей и легонько сжал, доказывая, что я все еще не одна. Его ладонь была такая теплая, даже горячая.

— Спасибо, — мне захотелось его обнять, но я не решилась, поэтому просто поблагодарила.

— Собирай вещи, через десять минут уезжаем, — он встал и направился прочь из комнаты.

Утерев щеки, я встала с кровати и принялась ее заправлять. Поправляя подушку, нащупала под ней кулон Андрея, про который напрочь забыла.

— Погоди, — окликнула я, но Максим тут же шикнул, заставив замолчать.

Он стоял посередине гостиной и встревожено глядел в окно.

— Опоздали, — шепотом заключил он.

Рядом с машиной Максима припарковался вчерашний внедорожник, из которого вышли четверо мужчин и направились ко входу в дом.

Дальше все произошло настолько быстро, что я даже не успела сообразить. Максим схватил меня за руку и потащил на кухню, в полу которой неожиданно возник погреб, ранее скрывавшийся за половиком. Эта яма была настолько мала, что уместиться вдвоем оказалось возможным только лежа. Максим закрыл крышку и мы оказались в полнейшей темноте.

Мы лежали боком касаясь друг друга. Я чувствовала его дыхание на своей щеке. Пахло сыростью и землей.

— Что проис… — не договорила я, Максим закрыл мне рот рукой, тут же сверху послышались шаги нескольких человек.

Сначала негромко, затем все ближе, стало слышно, как над нами скрипит пол. Ходили на кухне. Максим словно перестал дышать, чтобы не издавать лишнего шума.

С громким стуком где-то в зале что-то повалилось на пол, очевидно, шкаф, в этот же момент громом над нами разразился град из посуды и еще чего-то. От неожиданности я пискнула, из-за чего Максим еще сильнее сжал мне рот и прижал к земле, нависнув сверху.

Только сейчас до меня дошел смысл происходящего. Я саморучно привела бандитов к себе, к Максиму. И если они нас найдут, моя и его судьба будет решаться людьми с кровью на руках.

Сердце застучало так быстро, что, казалось, его слышно даже в доме. Страх сковал тело, мысли носились в голове как бешеные мухи, я представляла себя на месте Андрея.

Жить захотелось как никогда.