Главное – вести себя естественно. Главное – вести себя естественно!

Почему, когда ты совершил что-то плохое, и еще никто об этом не знает, то все люди вокруг начинают смотреть на тебя укоризненным взглядом, словно у тебя на лбу загорается красная лампочка со словами: «Она только что разбила мамину вазу и закопала осколки, никому не сказав»? Хотя на самом деле никто ничего не знает, и лампочка у тебя над головой не загорается, и никто с осуждением на тебя не смотрит. Это все лишь кажется тебе. Потому что твоя совесть просит истины. Ты провинился, а, значит, должен быть наказан. Правда лишь в том, что ты можешь промолчать. И молчать так долго, пока это будет возможно.

Я шла как можно быстрее, то и дело переходя на трехсекундный бег. Временами ноги даже заплетались, носки кроссовок ловили все камни и неровности дорожного покрытия. Под ноги смотреть было некогда. Я озиралась по сторонам, в ожидании, что кто-то выкрикнет: «Это она! Убийца!» — и тыкнет в меня пальцем, а из-за угла тут же выедет полицейская машина с сиреной и мигалками, как подобается. Меня толкнут на землю, прижмут коленями и больно скрутят руки позади спины, застегнув их в холодные наручники, как особо опасную преступницу. И будут правы. А люди вокруг соберутся в галдящую толпу, будут охать и вздыхать, жалеть и ненавидеть. Тут же появятся тележурналисты единственной в округе новостной телепередачи, радио и двух газет. Затем меня грубо усадят в машину и прямиком увезут в тюрьму Белый лебедь.

Но никто не кричал и не показывал на меня пальцем. И все равно я ежеминутно натягивала капюшон толстовки, втягивая шею, чтоб лица было не видно. В этот будничный день народу на улицах и без того крохотного городка было уж слишком много. Почему-то именно сейчас все решили выйти на прогулку, хоть и небо пасмурное, и температура не жаркая.

Дышать было тяжело. Кофта, которую я впопыхах нацепила, оказалась для сегодняшней погоды слишком теплой, а я еще и джинсовку сверху накинула. Благо кожанка не налезла поверх толстовки, а то поначалу хотела надеть ее. Четырнадцать градусов, а по моей спине ручьем катился пот, растрепанные волосы прилипли к щекам, но я не останавливалась.

Все смотрели на меня. Навязчивая мысль не давала покоя, заставляя руки трястись, а сердце колотиться в ребра. Они, все эти люди, как будто знали, что я сделала. Знали и косились в мою сторону.

Бред. Никто не узнает. У меня еще есть несколько часов.

Я старалась смотреть под ноги, но то и дело поднимала голову и встречалась глазами с очередным прохожим. Человек смотрел на меня. Смотрел как на чудачку, как на школьного изгоя, как на преступника. И всякий раз взгляд не менялся, кто бы на меня не посмотрел. Мужчина средних лет, девушка с коляской или бабушка.

— Вот она!

— Убийца!

— Тебя вот-вот поймают.

— Теперь ты никто.

— Ты не достойна сожаления!

— Преступникам не место на свободе!

В голове звенело, то ли от жара, то ли от жужжащего роя страшных мыслей.

Может, я плохо смыла кровь с лица, и все это видят? Или где-то на одежде подцепила пятно: весь зал был алого запекшегося цвета.

Нет. Я осмотрелась в зеркало, я была чиста. Я точно помню это. Единственное, что меня выдавало, – красная щека. А, возможно, уже и синяя. Я собиралась так быстро, насколько могла, прикладывать лед было некогда.

Дом Лены находился раза в два дальше дома Миши, но моя логика была проста: парень не должен меня увидеть в таком ужасном растрепанном виде да еще и с синяками по телу. А вот Ленка множество раз становилась свидетельницей моих различных состояний, так что придумать отговорку для нее можно было даже не задумываясь. И вообще. Я абсолютно не знала, что мне делать и куда идти. Подруга представлялась наиболее верным вариантом.

Ленка Колысова – моя лучшая подруга. Она не может меня подвести. Я уверена, если я ей все расскажу, – она прикроет меня и будет носить мне заначки в небольших узелках с едой и рассказывать последние новости, когда я сбегу далеко в лес на всю оставшуюся жизнь.

— Мать! — вылупилась на меня Лена, как только дверь раскрылась. — Ты чего, с войны?

— Можно и так сказать, — пробубнила я, пытаясь отдышаться.

Войдя в квартиру, я остановилась и глянула на отражение в зеркальных дверцах гардероба. Я и впрямь выглядела не лучшим образом, но больше меня интересовало то, чтобы одежда и я сама были чистые. Без лишних кровавых пятен.

Я стянула и повесила джинсовку на плечик, не развязывая шнурков, сняла кроссовки. Снова оглядела отражение. Все чисто.

Ленка не отводила от меня взгляда, и ее молчание было совсем не долгим.

— Это что? — слегка грубо подруга повернула пальцами мое лицо за подбородок, впившись длинными острыми когтями мне в кожу. — Ты с кем подралась, девочка?

— Больно, отпусти, — пискнула я и отвернулась, не ощутив больше прикосновений чужих пальцев.

— Ты чего, Андрея убила?

Что? Нет. Как она поняла?

Я замерла на месте, сжав губы. Ленка стояла, скрестив руки на груди, и строго-вопросительно ожидала ответа. А я не знала, что сказать. Соврать? Или рассказать всю правду?

Успевшее успокоить сердечный ритм тело вновь ощутило прилив адреналина и жара. Я не знала, что делать? Что-то ответить или бежать? Поймет ли меня Ленка, если я признаюсь?

Захотелось реветь от отчаяния, кричать. Или, может, как делают настоящие убийцы, убрать всех свидетелей?

— Са-анька! — зашлась неожиданным гоготом подруга. — Видела бы ты свое лицо!

Шутка. Это была шутка.

Я сначала заулыбалась, а затем и засмеялась в ответ, облегченно выдохнув. Ей-богу, а сердце-то чуть не остановилось!

— Да ты же и мухи не обидишь, Сашок! Если бы кто-нибудь сказал мне, что ты кого-то зарезала, и тебя нашли бы с ножом в руках у истекающего кровью трупа, я бы сказала: «Акститесь! Сашка – божий одуванчик, отпустите ее и займитесь делом».

— Да-да… — не могла перестать нервно улыбаться я, — я просто не выспалась и очень спешила к тебе.

— А этот синячище откуда? Неужели наш Андрюша? А с виду такой лапочка!

— Нет это…

— С другой стороны. После того, что ты ему вчера наговорила, даже мне хотелось хорошенько влепить тебе, зай, — не хотела умолкать Лена. — Ты бы уж не лила на него грязь. Я бы на твоем месте радовалась такому братцу. Ух, красавчик, я бы его да в губки!.. — девушка мечтательно прикрыла глаза и надула пухлые губки для воображаемого поцелуя. — Уверена, я ему приглянулась. Такие богатенькие быстро замуж зовут, главное – очаровать. Представляешь, Санек, мы с тобой породнимся! Станем настоящими сестренками. Кстати, а какая фамилия у Андрюши? Ведь не такая, как у тебя. Наверное, красивая английская, какая-нибудь Камбербэтч, или Харди, или Блум…

— Я не знаю, какая у него фамилия, — фыркнула я. — Хватит о нем.

На удивление, Ленка сразу заткнулась, пожав плечами, и молча прошла в свою комнату, а я – за ней.

Как я и предполагала, в квартире подруга была одна: родители на работе и вернутся еще не скоро. Свой рюкзачок я оставила в прихожей, где со вчерашнего дня лежали таблетки и запасная футболка. К ним я закинула свои банковские карты, наличку, еще одну футболку и старый телефон с вынутой сим-картой. Я не знала, как выглядит спасательная сумка среднестатистических убийц в бегах, поэтому накидала туда то, что мне показалось самым необходимым.

К этому списку самого необходимого также добавился ноутбук Андрея и его телефон. Пробегая мимо гостевой комнаты, куда переехал парень, я заметила его раскрытый компьютер. Телефон лежал рядом. Моя обезумевшая голова решила, что необходимо обшарить все данные убиенного братца. Кто он, чем занимался, и кто может явиться по мою грешную душу. Поэтому и прихватила свой портативный носитель. Чтоб скачать с устройств все данные на случай, если их окажется слишком много.

Задерживаться у Лены я не собиралась. Как и сдаваться полиции. С Уголовным кодексом мне еще не приходилось знакомиться слишком близко, но за двойное убийство интуиция мне сулила внушительный срок. Куда бежать я тоже не знала. Добраться до Перми? А дальше как пойдет. Но возвращаться уже слишком поздно. Только в фильмах в подобных ситуациях невообразимо дотошный и умный следователь может докопаться до истины, а в моем случае докапываться не до чего. Я не помню, что произошло ночью, но ведь все факты на лицо. Раньше я бы ни за что не поверила, что способна на такое, теперь же сама начинаю верить в то, что на самом деле я монстр.

Ленка не умолкала ни на секунду. Не дождавшись от меня ясного ответа насчет красной щеки, она продолжила восхвалять Андрея и комментировать мое отвратительное вчерашнее поведение. Слушать ее я не хотела. Достав из сумки-чехла ноутбук, я уселась на диване и включила устройство.

Омерзительное слово «Password» высветилось на экране блокировки. Я мысленно выругалась. Конечно, я не могла знать его пароль. Однако, если есть защита, значит, есть, что прятать.

Мои мысли прервала вибрация телефона Андрея. Номер был не подписан. Я, уставившись на смартфон, ожидала, когда звонок прекратится. А Ленка даже на это не обратила внимания, продолжая болтать.

Я понадеялась, что это не нечто срочное, а просто очередной опрос или предложения оператора. Мне хотелось сосредоточиться на проблеме пароля, а вибрация меня отвлекала. К счастью, человек на том конце провода оказался не сильно настойчивым и вскоре сбросил. Выяснилось, что этот номер звонил уже третий раз с промежутком в час.

Разбираться с этим мне не хотелось, и я вернула свое внимание на монитор компьютера, однако не на долго. Череда сообщений, поступивших после звонка, заставила меня снова напрячься.

Человек, именовавшийся в мессенджере как Нотариус, писал:

«Приношу свою глубочайшие соболезнования, Эндрю. Потеря матери – это страшное событие. Очень надеюсь, что полиция вскоре найдет виновника, и он понесет полную ответственность за содеянное».

«И все же нам с вами необходимо решить пару формальностей».

«Не волнуйтесь, я все сделал, как вы просили. Проблем не будет».

«Перезвоните мне в ближайшее время».