ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Спустя сутки после полёта в Лоредо и неприятного разговора, состоявшегося между «старыми» знакомыми, Доминик сидел во внедорожнике, держа путь к убежищу, а на коленях держал сына. Водитель вёз двух взрослых и маленького мальчика в центр Манхэттена, где имелась конспиративная квартира, предоставленная военными для непредвиденных случаев.

Ему придётся поступить очень плохо. Спрятать Эй-Джея.

Эй-Джей, как ни странно, был спокоен, не подозревая о предстоящей буре, и вполне игрив. Пытался поймать отца за щетину или за нос, умело хватался за части тела и заставлял того улыбнуться вполсилы. Молодой мужчина не мог отбросить случившееся, он понимал, что за ошибки рано или поздно придётся заплатить, и настало время, когда и ему придётся считаться со своим долгом.

— Ты расскажешь ей? — коротко, не вдаваясь в подробности, спросил Брюс, обращаясь к другу, пока тот находился в молчаливом раздумье.

Нарушив тишину, агент и давний друг Доминика, наклонился вперёд, ставя локти на колени. Костюм был немного смят из-за потасовки в Лоредо. На лице хранился след, — ссадина, полученная при драке с людьми Цербера. Майкл, как именовал себя один из парней, что в прошлом году познакомился с Камиллой, ударил Брюса до прихода Доминика. Малец, который оказался младше даже Доминика, норовил почесать кулаки, а объектом выбрал его.

Вспомнив о нем и его миссии присматривать за Камиллой, Брюса переполнила злость.

— Я бы не рисковал ввязывать их в твоё прошлое, Дом. Не говори ей. Она не поймёт.

Услышав совет старого друга, Доминик жёстко усмехнулся, скрывая за этой гримасой иную эмоцию, — раздражение. Брюс учит его, будто он сам не способен понять, что семью надо уберечь от таких людей, как Цербер. Он сам все прекрасно понимает, и сожалеет, что однажды позволил ненависти взять над собой вверх. Если бы не одна случайная ошибка, всего этого сейчас не было бы. Впрочем, как не было бы и его сына, Эй-Джея.

Никак не комментируя совет друга, Доминик выглянул в окно, где в воздухе летал ранний снег. Давно он не видел такой погоды в Нью-Йорке. Город не спал даже в столь поздний час.
Проезжая по Тайм-сквер Доминик, вдруг вспомнил детство, когда сам был маленьким, а мать привела его в этот район в магазин. Стояла зима, за два дня до Рождества они решили закупить подарки семье и близким. Мелинда, в нетерпении вела за собой сына, стремясь в теплый салон торгового центра. Маленький Доминик тщательно помогал при выборе каждого предмета, будь то одежда или сувенир, для отца он выбрал наручные часы, дешёвые, потому что в то время их семья не имела больших денег. Мать покупала только бюджетный товар, но завистливо поглядывала в сторону другого магазина.
Вспомнив, как она огорчалась, взглянув на ценники, Доминик только сейчас понял, как та мечтала о роскоши. Мелинда просто грезила этим, надеялась, что однажды её жизнь изменится.

В тот день случилось нечто странное, мать подарила ему золотой крестик на цепочке, Доминик не знал, откуда та взяла деньги на его покупку, и повесив его на шею сыну, произнесла странные, ничего незначащие слова для маленького мальчика: «Divide et impera»* Он полез в карман и достав носовой платочек, протянул матери, чтобы та стёрла слезы.

Неужели, мать бросила их не из любви к чужому мужчине, а из-за страсти к роскоши?

Тот крестик, в итоге, оказался у Цербера, но Доминик ни разу не пожалеет о своем действии.

Снова возвращаясь мыслями в далёкое детство, он вспоминает ещё один признак того, что мать хотела уйти от такой жизни.
Метро. Мелинда посматривала в сторону поездов, когда тянула его в сторону от станции. Может, у неё возникли мысли броситься на рельсы под движущийся поезд? Кто знает, ведь уже тогда, Мелинда была отравлена собственным разумом.

Сейчас Доминик уверен в одном, ради сына, ради его защиты он сможет отказаться от всего. Даже от Камиллы. Он не станет, как его сумасшедшая мать, думать только о себе.

****

Не найдя следов парня или его семьи в Лоредо, Камилла была вынуждена уехать домой. Звонки на мобильный Доминика не дали результатов, он был отключён, как и телефон Брюса.

Первое время, девушка испугалась, да так крепко, что отчаяние накрыло внезапной слабостью. Человек её отца помог Камилле удержаться на ногах. Крупный и огромный мужчина встал рядом, обнимая её за плечи. Он был просто огромным как дом. Теперь, Бенджамин не доверял смазливым парням, и брал на работу только пугающих своим видом парней.
Как только «миру» станет известно о промахе Доминика, к сожалению, подобную участь ожидает многих парней, обладающие хоть какой-либо привлекательностью, мечтающих стать частью охраны правительства.

Изучив дом, в котором ранее жил Майкл Уолш, Камилла походила по территории, но никаких следов, указывающих на то, куда делся парень, не нашла.
Когда стало ясно, что это место не даст никаких ответов, Камилла позвонила в Нью-Йорк, с просьбой отследить телефон Доминика. Через полчаса ей сказали, что телефон перемещается. А через несколько часов сигнал пропал. Съездив по последнему посещенному им адресу, она и люди её отца, сопровождавшие в поездке, обнаружили частную взлётную полосу. Самолёт исчез. Доминик с Брюсом тоже. Видимо, они улетели. Недолго думая, Камилла решила вернуться в NYC.

Той ночью она долго думала обо всем, о Майкле, о странном сообщении, присланном ей без подписи. Может быть, это и не Майкл вовсе, писал ей те угрозы. Возможно, кто-то знал о вмешательстве Доминика и слова были предназначены ему.
Сломав голову, Камилла отчаялась найти сына в скором времени. Ей стало казаться, что Бог наказывает её за их связь с Домиником.

Доминик не повез мальчика в дом Бенджамина Спирса, где остановилась Камилла, после возвращения из Лоредо. Он даже не думал о том, что девушка могла найти какие-либо зацепки и выяснить правду. Доминик был слишком самонадеян. И когда, он вошёл в открытую дверь особняка, то застал неожиданную картину. Камилла оказалась не одна, рядом с ней находились её друзья, и даже его сестра, Мэдисон.

Стоило их взглядам встретиться, мысли поплыли. Прошёл вглубь холла, что представлял собой и гостиную, и обратил взор к девушке. Волосы её были собраны на макушке в гульку. Лицо не хранило следов макияжа. Такой она ему нравилась больше всего. Ни грамма косметики, ни капли помады на губах, и он смог бы целовать эти уста день и ночь. Ничто не мешало бы ему насладиться её вкусом и ароматом кожи. Парфюм ей не нужен. Камилла сама как роза.

Раскалённые как шоколад глаза, выжидательно смотрели в темноту изумрудной листвы, окунаясь в их прохладу, как путник, находящий рай среди зеленого леса. Камилла, как оазис среди засушливой пустыни, как летний дождик в зной, как крылья птицы, что несут по ветру счастья. И как поздно он понял, что связался с сестрой. Какого черта он не смог забыть её?

Увидев его, хоть и без сына, Камилла кинулась обнять его. Подбежала при всех, без смущения и обвила его талию руками, а щекой прижалась к его груди.

Он ожидал вопроса: «Где мой сын?», но вместо этого получил тихий всхлип.

— Кэм... — Доминику было неловко при свидетелях, но говорить придётся. Прочистив горло, он заставил себя поднять руки и опустить их на плечи девушки. — Мм... мы можем поговорить наедине?

Доминик не ожидал того, что Камилла будет находиться в холле, не знал, что она бросится в его объятия при всех. Не ведал, что сам расклеится. И уже через секунды понял, что расскажет ей, черт. Он не сможет скрыть от неё, что нашёл Эй-Джея и спрятал его в конспиративной квартире.

— Мы должны кое-что обсудить.

Оторвавшись от его рубашки, что хранила любимый запах, Камилла подняла на его взгляд длинных ресниц и невероятных глаз, в которых мог утонуть практически любой бедолага. Доминик не стал исключением. Теперь, он понимает это. С самого начала он был обречён пасть жертвой её красоты и упрямства.

— Как все прошло? — Не выдержав пытки, она стала задавать вопросы. Но Доминик кивнул в сторону коридора, где находился кабинет Бенджамина. Туда, Доминик не собирался, он шёл к другой комнате.

— Сейчас все расскажу, только прошу не истерить.

Камилла не отставала не на шаг, держа мужчину за пальцы, а он позволял. Обеспокоенная, она забыла, что должна была хранить дистанцию между ними. В этот момент, в дом зашел помятый Брюс, и кивнул Доминику, видя, что те покидают общий холл.

— Все нормально, — услышала Камилла, как Брюс обращался к её друзьям.

Стоило им обоим оказаться наедине в комнате, представляющая собой другой рабочий кабинет, Доминик подошёл к столу и присел на его край, расставив руки по обеим сторонам от себя. Пальцы вцепились в деревянное покрытие. А глаза устремились на Камиллу.
Та выглядела сногсшибательно, в черном, обтягивающем, как вторая кожа, платье, он готов признать это. Камилла надела под него чёрные плотные колготки. Фигура напоминала песочные часы: тонкая талия, широкие и округлые бёдра. И никакие другие женщины не сумеют помочь отвлечься от неё. Это пугает Доминика, и в то же время приводит в бешенство. Именно по этой причине, следующие слова звучат немного грубо.

— Ты не доверилась мне. — Первый упрёк. — Полетела в Лоредо. — Второй упрёк. — Попросила отследить мой чертов телефон.

— Да, признаю. — Она все ещё стояла у двери, не решаясь подойти ближе, хотя только минуту назад бесстыдно прижималась к нему. Теперь же, стоило им оказаться наедине, не только мысли о сыне стали беспокоить Камиллу. — Где Эй-Джей? — Только вопрос о сыне важен, остальное подождёт.

— Он в порядке, — сухо и даже грубо отозвался Доминик, криво усмехнувшись. — Ты такая упрямая.

Не понимая, почему Доминик злится, ведь это он полетел в Лоредо ничего не сказав ей, она решилась и сделала шаг к нему. На лице Доминика появилась гримаса отвращения. Это остановило её.

— Где он? Я хочу видеть его.

— Не сейчас, дикая кошка. — Снова сморщив лицо, Доминик посильней вцепился в края стола. — Позже я отвезу тебя к нему, но для начала должен кое-что рассказать. Это мой план, и я не уверен, что он придётся тебе по душе. — Весь план состоял в другом, спрятать сына, но увидев Камиллу, Доминик растерялся.

— Ник, я доверяю тебе. — Он повернул голову так резко словно от пощёчины, и больше не поворачивал лицо к ней. А она подходила все ближе и ближе, накаляя атмосферу между ними. — Но мне, как матери, сложно было пустить это дело на самотек. Прости, если задела тебя этим...

Его резкий поворот головы заставил её умолкнуть на полуслове.

— Ты должна пообещать, вам с Эй-Эй-Джеем придётся уехать снова. Только в этот раз, малыш, прошу, никаких знакомств с парнями.

Сглотнув от напряжения, Камилла рискнула подойти к нему вплотную, встав между его разведённых в стороны колен.

— Ты видел Майкла? — Этого следовало ожидать, но она не была готова, что ярость, порождённая другим человеком, обрушится на неё.

— Да, черт возьми, видел! И знаешь, что, он... — Доминик хотел сказать: «специально втерся к тебе в доверие для того, чтобы следить», но не стал.

Продвинувшись совсем близко, что между ним и ею не осталось даже дюйма, Камилла опустила свои руки на мужские напряжённые плечи и стала мять их.

— Что? — Эхом повторила этот вопрос.

Доминик смотрел на её лицо некоторое время с прищуром, и не выдержав, схватил её в свои объятия.

— Ты сводишь меня с ума, — выдохнул, наклоняясь к её ключице. — Бесишь меня. Приводишь в неистовство. Ты, дорогая моя, должна была быть наказана за тот разговор ночью. Помнишь его? — Не зная, на чем стоит сосредоточиться: на мыслях о сыне или на собственном сексуальном влечении, Камилла испустила возглас возмущения в виде тихого и кратного стона. Это стало последней каплей для выдержки Доминика.

_________________
*Разделяй и властвуй