Когда станет очень грустно,
хорошо поглядеть, как заходит солнце.
Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»

— Отойди, пожалуйста... — громко попросила девушка, сверля глазами бессмысленную надпись на рюкзаке повёрнутого к ней спиной одноклассника.

Парень, к которому обратились, недовольно окинув глазами девушку и не забыв фыркнуть при случае, всё-таки отошёл. Девушка вошла в кабинет, в котором у неё и у её класса через несколько минут, начнётся урок. По своему обычаю, она села на последнюю парту среднего ряда и достала книгу, которую купила сегодня утром перед тем, как идти в школу, и благодаря чему опоздала на первый урок.

Все уже привыкли к тому, что эта неприметная девчушка постоянно читает книги. Книги на переменах, книги на уроках после того, как выполнит все задания, книги на прогулках по парку. Её одноклассники были уверены, что она даже спит с книгами. Сами они из книг открывали только какой-нибудь уже сидевший в печёнках любовный романчик или (не дай боже!) комиксы.

Сегодня у девушки в руках была книга Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Она вчера, когда сидела на книжном форуме, заметила, что многие эту книгу хвалят. Вот ей и захотелось почитать сие творение.

После того, как она дочитала первую страницу, прозвенел звонок на урок. Девушка нехотя отложила книгу на пустую соседнюю парту. Только сейчас она заметила, что парта до сих пор не занята. Обычно на этом месте сидит её подруга Алиса, но, видимо, она до сих пор болела. Девушка нисколько не удивилась — для Алисы это было обыденностью.

В класс зашла учительница литературы и русского языка, Елена Евграфовна, и поздоровалась.

— Сегодня, — начала говорить она монотонным голосом, — мы должны были изучить произведение «Мастер и Маргарита». Но, — учительница сделала выжидающую паузу, — как вы все знаете, у нас скоро будет конкурс стихов на зимнюю тему. Предлагаю выбрать стихи про Рождество. Катерина, ты обязательно должна поучаствовать!

Девушка, сидящая на последней парте и считающая минуты до окончания урока, когда она снова сможет почитать Брэдбери, вздрогнула, услышав, что учительница назвала её имя.

— Да, конечно, — скучающим голосом ответила Катерина. Ну что же другое она могла ответить? Отказаться, что ли? Нет, Катерина не могла отказывать учителям, особенно когда они говорят: «Обязательно должна». Должна, не должна, а права выбора ей не оставляют.

— Очень хорошо. Итак, вот всем книги со стихотворениями. — Учительница начала ходить вдоль рядов и класть на каждую парту по старенькой книжке. — Каждый должен выбрать одно и выучить в течение урока. Потом я выберу лучшего чтеца и отправлю на конкурс. Все поняли? Я повторюсь: каждый должен, — сделала она напор на предпоследнем слове и посмотрела на сидящего перед Катериной парня.

— А чо я-то сразу? — своей коронной фразой возмутился высокий блондин. Он частенько притворятся тупым культуристом. Настолько часто, что весь 9 «А» стал считать его именно таким.

— А ничо, — передразнила своего ученика Елена Евграфовна. — Ты, Карцев, тоже будешь учить.

— Не, ну а чо сразу я-то? Карцев то, Карцев сё. Тьфу! Как будто кроме меня, Лёхи Карцева, никаких идиотов нет. Вот, взять, к примеру, Серого...

— Говори за себя. Серёжа, между прочим, повысил успеваемость. Всё! Ещё одно слово, Карцев, от тебя услышу — «два» в дневник за поведение и вон за дверь! — подрезала на корню попытки сопротивления непутёвого ученика учительница.

Наконец Катерина получила свою книгу и, пролистав несколько страниц, остановилась на стихотворении некой Кэтрин Миллер. Причём, наткнулась она на это стихотворение не в книге, а во вложенной в неё бумажке, на которой аккуратно было написано это стихотворение размашистым почерком, немного похожим на почерк самой Катерины.

И жизнь началась с нуля,
Ведь завтра праздник будет!
Признаюсь честно, самый лучший для меня,
Который любят люди.

Не оставит следа от прожитых лет,
И сотрёт все ошибки.
И думаю: «Не будет бед, никогда больше, нет!»
Ведь завтра Рождество!

Катерине этот стих особенно понравился. Она сама не поняла почему. Какое-то странное тепло разлилось по телу у неё во время прочтения этого стихотворения. Да ещё и легко учится. Но не факт, что она победит в конкурсе. Катерина к этому уже привыкла. Учит, учит. Днём, ночью... А потом — бац! — и победил какой-то пятиклассник. Сказать, что у Катерины дырявая голова— нет. Что плохо рассказывает — тоже нет. Дело в том пятикласснике, который пользуется большим авторитетом у учителей, чем сама Катерина, из-за того, что он сын завуча.

Катерина наспех выучила стихотворение. И как раз учительница провозгласила:

— Ребята, надеюсь, вы немного выучили свои стихотворения. Ну, по крайней мере их выбрали...

Сидевший перед Катериной Лёха громко фыркнул.

— Так-так... Карцев больше всех хочет рассказать. Не будем рушить мечты ребёнка. Выходи-ка к доске.

— Ну блин... — нехотя поднимаясь со своего стула и бурча себе под нос проклятия, в добавок попутно сшибая стулья на своём пути, направился к доске Карцев. У него была воистину впечатляющая способность делать самые обычные вещи необычно громко.

— Как говорил известный всем космонавт: «Пое...» — Лёха не договорил. Его явно подготовленную заранее речь прервала Елена Евграфовна:

— Рассказывай уже.

— Ну ладно, — нехотя согласился Карцев и монотонно, без пауз и интонации, начал читать стихотворение: — Вдруг на ёлку прилетела стая снегирей ёлка сразу заалела от живых огней на её мохнатых ветках вместо мишуры...

Дальше Рина уже не слушала, да и, похоже, что никто другой тоже. По крайней мере, конец стихотворения потонул в громком хохоте. Класс взорвался нескончаемым смехом и аплодисментами. Даже уголки губ строгой учительницы на секунду дёрнулись вверх.

Наконец, когда гомон стих, учительница сказала Карцеву:

— Молодец, садись. На конкурс ты не идёшь со своим стихом для первого класса.

У Лёхи, идущего обратно к своей парте, на лице сияла улыбка — сделал сразу две миссии одним стихотворением: и людей насмешил, и отказ получил.

— А пять поставите? — вдруг вспомнил он.

— Ага, сейчас. Ты бы ещё «Колобок» рассказал, честное слово.

— А почему «Колобок»? — не понял Лёха. — Разве там про зиму? Я бы тогда «Лису и зайца» рассказал. Ну, это где про избу ледовую и деревянную.

Класс снова взорвался хохотом. Что ни говори, а урок, на котором есть Карцев, — сплошные «Уральские пельмени» какие-то.

Прозвенел звонок.

— Ой, надо же, так быстро урок прошёл, — растеряно сказала учительница. — Домашнее задание: выучить стихотворение. — Но никто этих слов не услышал — одноклассники Катерины выбежали в коридор, кроме самой Катерины, вяло собирающей свой рюкзак.

Следующий и последний урок — физкультура. Не сказать, что Катерине повезло в том, что она освобождена из-за недавней болезни (во время которой она всё равно ходила в школу, в отличие от Алисы), но особого удовольствия ей этот урок всё равно не приносил.

Катерина вышла в коридор второго этажа этой, уже наскучившей, школы и пошла в спортивный зал.

По пути она разглядывала картины и панно, висящие на зелёных стенах коридора. Засмотревшись, Катерина не заметила свою одноклассницу и задела её плечом.

— Ты ча, ослепла?! — крикнула она в спину задевшей её Катерины.

По этому недовольному и жутко раздражающему «ча?!» она узнала Лиду, враждебно настроенную к Катерине шатенку с манией величия, требующую называть её (даже учителей) строго Лидией.

Катерина не обратила на это внимания и продолжила идти к спортзалу.

— Ты ещё и оглохла?! — снова возмутилась Лида.

Катерина снова проигнорировала.

— А ты не такая умная, как все думают... — ехидным голосом продолжила Лидия.

Тут Катерина не выдержала. Раздражать людей вокруг себя Лида точно мастер. Рина поняла, что больше не может этого терпеть. Девушка развернулась лицом к Лиде, готовясь высказать ей всё, но не успела, потому что к ней пришли на помощь...

За Катерину редко кто заступался, а если это и случалось, то человек отбивался вяло, а потом и вовсе бросал это дело, оставляя Катерину один на один с обидчиком.

Но не сейчас.

Уже после, сидя в спортзале, Катерина не могла поверить в случившееся. Парень из параллельного, 9 «Б» класса, звавшегося Владом Севастьяновым, поставил Лиду на место. Ему хватило всего несколько фраз. Влад не только принимал все «удары» смело, но и отражал их.

— Рина, ты в порядке? — Катерина подняла глаза и увидела обращающегося к ней Влада. Его карие глаза смотрели тепло и ободряюще.

— Да, всё хорошо, — улыбнулась Катерина Владу. — А... почему ты вступился за меня?

— А это важно? — после недолгого молчания спросил Влад и протянул Рине одноразовый стаканчик с соком. Вот что значит сторонник здорового образа жизни...

Звонок давно прозвенел, Влад ушёл, а Рина решила пойти в раздевалку для девочек, где отсиживала урок добрая четверть класса.

Первый, кого увидела Катерина, войдя в раздевалку, был Ян из 9 «Б». Мальчики в раздевалке девочек — вещь уже привычная для девятых классов, а ещё привычнее видеть «бэшек» на уроке у «ашек» и наоборот.

Увидев Рину, Ян произнёс наиумнейшую фразу:

— Здорово! — А потом ещё одну: — Скажи что-нибудь умное.

— Не говори вслух, ты понижаешь IQ всей школы, — устало ответила Рина, вспомнив фразу из своего любимого сериала.

— Вау! Это самое гениальное, что я когда-либо слышал! — обомлел Ян.

Рина села на скамейку у окна, находящегося напротив двери, и достала телефон из рюкзака.

Она сильно удивилась, когда обнаружила на своём телефоне надпись: «+1 сообщение».

Рина очень разозлилась, что это сообщение от брата, а ещё больше разозлилась, когда прочитала его содержание:

«Катерина, привет! Я знаю, что ты скучаешь и злишься, что я уехал. Но я вернулся! ;) Ладно, сообщение у меня будет небольшим. Придёшь домой, я всё расскажу. Жду тебя после уроков. Не задерживайся XX.
Андрей.»

Вот это братец! Как же он бесил Рину! Зачем нужно было писать это официальное дурацкое «Катерина», смайлики и подпись?!

«Думаешь, я твой номер удалила? Плохо же ты меня знаешь! Я бы в этом случае вообще бы свой сменила! А жаль, что этого не сделала! — со злостью думала Рина. — Думал, на несколько лет меня оставит с этой дурацкой нянькой и ничего?!»

Катерина взяла наушники и включила песню одной не такой уж и популярной рок-группы. Была у неё такая вредная привычка слушать музыку, когда злится.

Она воткнула в ухо один наушник, и поэтому слышала всё, о чём разговаривали ребята в раздевалке.

В наушниках раздался тихий мужской голос:

I'm better, so much better now,
I see the lights, touch the light.
We're together now.

Эта песня звучит довольно бессмысленно, если перевести её на русский язык. Но Рине она всё равно очень нравилась. А подсадила её на эту группу Алиса — любитель наркоманских песен.

А ребята говорили:

— Вы знаете, какое сегодня число и день недели? — взглянув на всех, сладким голосом спросила блондинка Юля.

— Конечно... — лениво отозвался Ян.

— Двенадцатое, четверг, — немного взвизгнув после этих слов, сказала Василиса.

— Молодец, Вася! — похвалила отличницу Юля. — А теперь ответьте: что мы должны сделать?

— П-пойти на кы-кладбище? — спросил постояннозаикающийся Славик.

— О! — оживился и потёр ладони Ян. — Это то, что нужно!

Юля хмыкнула.

— Как будто первый раз туда с нами в этот день идёшь, — возмутилась она, любительница экстрима, не боящаяся кладбищ ночью, но боящаяся тараканов, Юля.

Не в первый раз? Что-то Рина не слышала о такой традиции её одноклассников.

— Идут как всегда все те же? — поинтересовался Ян.

— Может, рыжую пригласим? Эй, Рина! — крикнула Юля.

«Рыжая, конопатая... Как всегда! Ну что за дискриминация по внешности?!» — негодовала Катерина.

— Нет, воздержусь... — ответила она.

— Слабо, да? — вступила в разговор Ира.

«Господи, только не это,» — взмолилась Рина, закрыв глаза. Но знакомая волна страха мурашками прошла по коже, а дышать почему-то стало сложнее. Наклонившись вперёд и руками обхватив голову, Рина просила себя не вспоминать тот ужасный день, но воспоминания, словно усмехаясь над девушкой, сами вспыли в сознании.

И Ира, и все остальные прекрасно знали, что Рине далеко не слабо. И знали они о том, что на неё сильно повлияли события, произошедшие давно. Но Рина же помнила тот день, как будто это было вчера.

Как известно, ехать на машине вечером — дело обыденное. Но не для Рины. Она и до сих пор до смерти боится автомобилей.

Она ехала с родителями домой после очередной поездки в центр Питера. Рине было всего пять. Их автомобиль был не единственный на мосту, но машин было крайне мало, что было странно. Тогда стояла зима, быстро стемнело. Вдруг кто-то на полной скорости врезался в них, а семья Катерины, будучи в припаркованной машине, слетела с моста в холодные воды Невы, пробив лёд. Потом Рина ничего не помнила. Просто будто чёрная дыра. Очнулась она уже в больнице. Около кровати стоял её пятнадцатилетний брат Андриан и бабушка. Они объяснили маленькой Рине, что её и Андриана родители уехали на каком-то Небесном поезде...

Маленькая Рина выросла и стала взрослой пятнадцатилетней Катериной Ясной, и к этому времени узнала, что её родители ни на каком Небесном поезде не уехали, а утонули в Неве. Каким образом она выбралась из машины и оказалась в больнице оказалось загадкой. Сколько Рина тогда пролила слёз, думая о них. Плохо соображала, невпопад отвечала на вопросы. И была уверена, что перед ней разыгрывают какой-то ужасный спектакль.

— Нет, не слабо. Ира, ты же это прекрасно знаешь, — твёрдо ответила Рина.

Конечно, красавица Ира знала, что ей не слабо. А ещё это знала добрая половина всей школы, в которой, собственно, они и учились.

Когда-то Рина «тусовалась» в компании Иры, Юли, Лидии, Славика и Яна. А те называли Катерину трусишкой. И как-то ей это надоело, и во время нового похода в заброшку Рина пошла вперёд первой. Постепенно от страха неизведанных мест нечего не осталось. От заброшек и неизвестных подвалов они перешли к ночным вылазкам в школе и воровству. И всегда первой выступала Рина. И однажды ей надоело это и она ушла с их «тусы» окончательно и бесповоротно. А их компашка продолжала бродить по известным и не очень местам, уходить из дома на ночь, а возвращаться утром и прогуливать школу.

— Ну, — призадумалась Ира, — некогда храбрая Катерина, существовавшая в нашей компании, но вскоре ушедшая, снова превратилась в трусишку.

— Может хватит меня так называть? Что за детский сад? — снова разозлилась Рина. — Ладно! Я иду с вами. Довольна?

— Вполне. И да, кстати, ты ребёнок и есть, — ухмыльнулась Ира и, откинув со лба свою непослушную чёрную чёлку, как ни в чём не бывало, стала обсуждать что-то  с ребятами. Но их разговора Рина не слышала, погрузившись в пелену своих мыслей.

Когда дневной свет исчезает,
Мы собираемся играть в темноте...

Разум машинально переводил с английского слова песни, играющей на полной громкости, они въедались в мозг и стучали в висках.

Зачем Рина согласилась, она и сама не понимала. Но слово, как говорится, не воробей...

Немного подумав, девушка сделала для себя вывод, что навестит, в конце концов, родителей, а то только раз на их могилах была. Да и, в конце концов, разбавит свою скучную жизнь чем-нибудь интересным.

Раньше у Рины было полно времени, чтобы заниматься такими делами, как приключения по заброшкам, слежка за соседями и одноклассниками с Алисой, или покраска ногтей её любимым ярко-синим лаком («Рина, кто тебе по пальцам молотком зарядил?!» — «Это тебе зарядили, а я, к твоему сведению, покрасила ногти!»). Но потом её братец решил, что настало время серьёзно взяться за учёбу, стать балериной и пианисткой. Но Рина всё равно, назло ему, забросила танцы и уроки на музыкальном инструменте. Балерунша из неё всё равно никакая не вышла бы, а для игры на фортепиано у неё оказались коротковаты пальцы. А вот учёба ей пришлась по душе. Не сказать, что она была отличницей, но уровень её знаний был заметно больше, чем у половины одноклассников.

Рина не слушала разговора друзей, которые так яро о чём-то спорили. Она смотрела в пол, видимо, ища что-то интересное, но не видела там ничего, кроме пыли и следов, оставленных чьими-то грязными кроссовками. В наушниках по-прежнему играла музыка. Рина посмотрела на время в телефоне. Прошло почти сорок минут от начала урока.

Не видя смысла сидеть дальше в раздевалке, Рина встала со скамейки. Схватив рюкзак, вышла из неё и по узкому коридору, ширина которого равнялась двум девятиклассникам, тесно прижавшихся друг к другу, направилась в зал, чтобы через него выйти в школьный коридор. Стремглав бросившись к двери, выбежала в школьный коридор. Как раз в этот момент подал голос звонок. Девушка остановилась, убрала наушники и телефон, который ранее был у неё в руках, в рюкзак и спустилась на первый этаж.

Рина изящной походкой ступала по длинному школьному коридору. Как замечал раньше её брат и одноклассники, она действительно изменилась. Стала женственнее, что ли. Но лишь взгляд всегда оставался холоден. Но за этим взглядом скрывалась ранимая девичья душа, готовая расплакаться из-за любой оплошности.

Зайдя в гардероб и направившись к отделению с цифрой «9», Рина схватила свою куртку, наспех переобулась и, накинув куртку на плечи, вышла из школы и задумалась: «Если Андриан сейчас дома, а я собираюсь на кладбище ночью, то как я выберусь? Он меня явно не отпустит».

«А если его нет дома?» — запрыгала в голове у Рины Недо-Логика.

«А если, а если... Не хочу рисковать!» — отмахнулась она.

Решение пришло само собой — Рина вспомнила вчерашние слова Лёхи: «Ребят, кто со мной в «Макдоналдс» после уроков? Отметим нормально днюху Серёги». Конечно же, вчера Рина отказалась от этого предложения, а сегодня одна пойдёт.

Немного потоптавшись около школы, чтобы протянуть время, Рина пошла в путь.

«Питер, всё-таки, удивительное место, — начала она думать свою странную философскую мысль. — Здесь, вроде, красиво, и туристы едут сюда за впечатлениями. А чего только зима стоит? Как я раньше не замечала этого? И эти высокие дома, и гранитные набережные. У-ди-ви-тель-но,» — восхищаясь, по слогам подумала она.

И вот вскоре перед Риной возвысился ресторанчик с весёлым названием, так и маня посетителей зайти внутрь. Попав в помещение, Рина сразу ощутила запах быстрой еды и людей. Здесь смешались ароматы духов и одеколонов. Вокруг канючили дети, а на них покрикивали родители. Доносилось: «Касса свободна!». Людей, желающих расстаться с деньгами, было предостаточно. Нужно было прорваться к столикам и отвоевать свободный.

Рина обвела посетителей взглядом. Ей попалась на глаза уж очень знакомая парочка.

За самым дальним столиком, покрытым ярким жёлтым пластиком, сидела девушка с распущенными чёрными волосами, которые едва доходили ей до лопаток. Она увлечённо о чём-то разговаривала с сидящим напротив вихрастым и курносым парнем, обладателем каштанового цвета волос с лёгкой рыжиной и длинной чёлки, которая игриво лезла тому в глаза. Он выглядел весьма бодрым и весёлым. А лица девушки Рина не видела. Она сидела к ней спиной. Рина решительно направилась к ним.

Она дотронулась до плеча девушки, всего на год младше её самой. Та обернулась. В её голубых глазах, которые казались Рине видящими насквозь, плясали огоньки, а на пухлых губах была улыбка, обнажающая ровные зубы, сверкавшие белизной на фоне смуглой кожи.

Смотрела на неё она — Алиса Миронова, безбашенное, но в то же время спокойное Катеринино второе «я». Рина шутливо называла её Лисой. И действительно, характером она чем-то походила на это животное. Алиса была прирождённым лидером. Она могла найти путь к любому сердцу и обойти запреты, мешающие отдыхать ей на полную катушку. Учителя и родители смотрели сквозь пальцы на её проделки. Но, что очень странно, друзей она имела немного.

— Ой, привет, — поздоровалась Алиса. Она была явно неготова к Рининому визиту.

— Привет! — улыбнулся из-под неё парень.

— Ну привет-привет! — пришла очередь Рины здороваться. — Лиса, ты тут с Егором? Вот так сюрприз.

Егор Наумов — друг детства Алисы и Катерины. Эти трое были практически одной семьёй. Каждый день бегали по улицам, лазали по деревьям, собирая яблоки, груши в маленькой деревеньке, где они и выросли. Играли в «Прятки», «Классики», «Догонялки» и в войнушку. Но наступила пора распрощаться с детством и идти в школу. Егор уехал в городок, неподалёку от деревни, а Рина и Лиса стали учиться в Санкт-Петербурге. Но, несмотря на это, между Лисой и Егором выветрилась вся дружба и переросла нечто большее — любовь. Эти двое никогда не бросали Рину одну. Брали на прогулку, в парк аттракционов, да куда угодно. Но она всё равно чувствовала себя не в своей тарелке, была третьей лишней. Для Катерины теперь было всё иначе.

— Да, я тут. Посидишь с нами? — вывел Рину из воспоминаний звонкий мальчишечий голос Егора.

— Да, я сюда и пришла... Алиса, ты же вроде болеешь? — сузив глаза и посмотрев на подругу, сказала Рина.

Лиса растерялась и покраснела.

— Да я... М-м... Проголодалась, — нашла выход она.

— А мама не могла тебе что-нибудь приготовить?

— Она... На работе.

— Вот как. А если я ей позвоню?

— Не надо, — испугалась Алиса. — Ну да, я уже выздоровела, но в школу не хожу, — созналась она.

— Ты вообще чем думаешь?! — чуть не кричала Катерина. На неё со всех сторон недовольно смотрели многие посетители кафешки. — Нам в этом году экзамены сдавать! ОГЭ-МЭГЭ там всякое. Его пропустить нельзя, ты же знаешь! И как ты собираешься сдавать? Ты и так пропустила до фига, зачем тебе ещё проблемы с учёбой?

Алиса закатила глаза, но ничего не сказала. А Егор начал читать ей морали, но, к счастью, Рина этого уже не слышала.

Через пятнадцать минут их столик уже ломился от тяжести еды. Егор взял себе колу и огромнейший бургер (при его виде Рина вспомнила о том, как в детстве она не могла откусить от этой башни кусочек), Лиса — салат и жареную картошку, а Рина ограничилась молочным коктейлем.

— А вы пойдёте со мной сегодня ночью на кладбище? — вдруг вспомнила Рина.

— Зачем? — округлил глаза Егор.

— Ну так ночь на пятницу тринадцатого же ведь... Нечисть вызывать! — напомнила Катерина.

— Мы идём! — решила за всех Лиса.

— Слушай, — обратился Егор к Рине после недолгой паузы, — а тебе идут косички.

Рина покраснела. Ей ещё никто не делал комплименты.

— Ага, — подтвердила Алиса.

Теперь у них появился повод для разговора — имидж Рины. Ей действительно шли две косы. И не какие-нибудь, а длинные, до пояса, и не жиденькие, а густые и тяжёлые.

Рина, смущённая, только слушала друзей и теребила свои рыжие косы, отведя голубые, с зеленоватыми искорками глаза в сторону окна.