Йен вздохнул. Это было уже слишком.

– Я предлагаю тебе успокоиться и поспать. Динозавров не может быть, глупая твоя башка, потому что они вымерли очень и очень давно. От них остались только старые трухлявые кости, которые лежат ну о-о-очень глубоко под землёй. Трухлявые кости не могут ходить, Макс. И мы не можем оказаться в прошлом, уверяю тебя. Прошлого не существует, это пустота. Оно есть только в нашей памяти, а потерял память – и прошлого нет. Это как бесконечная чёрная яма без дна и краёв. Нельзя попасть в место, которого нет, понял? Так что, я могу тебя даже расстроить, потому что никаких динозавров ты никогда и нигде не увидишь, разве что только в музее. Я тебя успокоил?

– Наверное, да. Это хорошо, если мы не встретим живого тиранозавра, конечно. Но всё остальное – как-то печально. – Макс вздохнул.

Йен вдруг пожалел, что так резко поделился с младшим братом своими скептическими мыслями. Он так торопился угомонить Макса, что, кажется, убил в нём веру в нечто магическое, сверхъестественное. А ведь это та самая важная часть детства – когда у фантазии нет границ, когда для тебя существует всё, во что ты хочешь верить. И именно это делает первые периоды жизни человека такими особенными и запоминающимися.

Сам Йен верил в чудеса, когда был малышом. Не просто верил, как остальные дети, а как будто знал, что сказки – это и не сказки вовсе, а что-то само собой разумеющееся. Когда-то мама даже сочинила волшебную историю про них с Максом, которую маленький Йен очень любил слушать и нисколько не сомневался в её правдивости. Но уж слишком рано он повзрослел и изменился внутри.

Мальчик отогнал грустные размышления и зевнул. Он повернулся к брату:

– Ты заметил одну приятную вещь?

– Какую?

– Здесь нет комаров.

– Ага. И ночь тёплая. – Макс стянул ветровку и положил под голову, закрыв глаза.

Спать Йен не собирался, как бы ни хотел. Он решил караулить их убежище, так как на собаку не слишком полагался. Но уже через полчаса сон сморил и его. Уж больно богатый на события вечер вытянул из Йена все силы.