Хладнокровная уверенность старшего брата всегда вдохновляла Макса, и он сразу взял себя в руки, быстро вытерев нос рукавом ветровки.

– Странное место. Как думаешь, где мы? Может, нам это снится?

– И где же мы уснули? У костра дымом надышались? – Йен хмыкнул. – И видим один и тот же сон?

– Может быть.

– Людям не снятся одинаковые сны, Макс, – задумчиво произнёс Йен. Он сидел, обхватив колени руками, и смотрел в тёмное переплетение длинных ветвей, уходивших куда-то к верхушкам деревьев.

– А, может, снятся? Я снюсь тебе, а ты мне, – брат хихикнул, но тут же стал серьёзным, и в чертах лица вдруг промелькнуло что-то похожее на Йена, хотя братья были очень разными и во внешности, и в характере. – А что будет с мамой, если мы не вернёмся? Вообще никогда. Представляешь?

– Мы вернёмся, просто это какая-то ошибка. Главное сейчас – отдохнуть и переждать ночь. Я предлагаю сейчас не думать о маме. Пока темно, мы должны сидеть здесь, а искать дом будем утром. Кто знает, может, мы и вправду проснёмся в нашем парке. К тому же, при нас надёжный охранник – Ангус.

Йен вытянулся во всю длину своего тела и положил руки под голову.

– Хм, а здесь даже удобно.

Макс подполз к краю их убежища и посмотрел вниз.

– Надо же! Он храпит. Свернулся клубочком и посапывает.

– И правильно делает, – ответил Йен, – я ему даже завидую.

– Как же он будет нас охранять, когда так крепко спит?

– У собак чуткий слух. Если что – проснётся и залает. 

– Я надеюсь, этого «если что» не будет…

По правде сказать, Йен никогда не верил ни в умственные, ни в собачьи способности этого пса, но сейчас в нём вдруг проснулось чувство ответственности за брата – чего он ранее никогда не испытывал, и его требовалось успокоить. Да и ведь Ангус же, всё-таки, нашёл мелкого, верно? Значит, не совсем уж он и пропащий пёс.