- Эдик! – мама присела испуганно рядом. - Что случилось?
«Да что случилось, боже мой, ровным счетом ничего, мы сейчас с моим парнем расстались!» – хотелось крикнуть Эдику, но он только изо всей силы прижал ладонь к глазам: не плакать, не завыть от тоски в голос, не говорить ничего.
- А ну-ка пошли. Нечего на холодном сидеть, - мама подхватила парня под локоть, забрала Варфоломея, повела в комнату, - давай-ка в кресло вот.
Анна смотрела на сына, машинально гладя кота. К бабке не ходи – поругались. И, конечно, ему сейчас кажется, что навсегда. Да пусть бы и навсегда! Анна покачала головой, жалея и… радуясь, наверно.

Об ориентации она узнала случайно. Сначала просто не поверила глазам, когда на мониторе увидела это. Подумала, может, подружку приводил, да и залезла девчонка? Ну да, ну да. К геям на сайт.
Когда сынок наряжается, чтобы по пять раз на дню мусор вынести, то как в окно не посмотреть и не увидеть высокого черноволосого парня, поправляющего Эдику сбившийся шарф?
Сколько передумала-переплакала, как от мужа скрывала, как надеялась, что блажь это всё… смирилась и стала ждать, может, пройдет.

Будучи врачом, знала, что такое не лечится. Главное, чтоб мальчик оказался «би», тогда есть надежда, что сейчас наэкспериментируется и переключится на девушек. А там уже жена, детки пойдут…
Вот сидит кровиночка, и больно ему, и не помочь ничем.
- Котенок, - Анна погладила сына по голове, - всё уладится. Вы помиритесь, вот увидишь. А не помиритесь, так все, что ни делается, к лучшему.
Эдик обреченно-безнадежно помотал головой: нет, нет!
- Я чай поставлю, будешь?
Опять отрицательно мотнул волосами.
- Я пойду посплю, мам, - хрипло сказал он.
- Все хорошо будет, сынок, поверь.
- Ничего уже не будет хорошо, - сказал Эдик, поднимаясь.

Видеть такое отчаяние на лице своего ребенка было так тяжело, что сердце сжалось:
- Да как же так? Может, и хорошо, что поссорились, значит, недостоин он тебя. Другого встретишь, а может, девушку, сынок?
Эдик смотрел на мать больными глазами: неужели она догадалась?
- Какую девушку, ма?
- Нормальную! Я вот скажу твоему педофилу, что тебе всего семнадцать, а то ему и горя мало!
- Ты думаешь, что в восемнадцать я переключусь на девушек?
Хотелось кричать, что-нибудь разбить, можно даже голову об стену.
- Ну а что? Ты хоть пробовал с девочками встречаться? Вон ты какой красивый! Любая согласится.
- Ты что, не слышишь, что я говорю?! – в голове все кружилось, в глазах темнело. Эдик схватился за дверь. - Не нравятся мне девушки! Совсем! Не стоит на них, понимаешь? Я, когда влюбился в восьмом классе в первый раз, – это был парень.

Мать смотрела на него, прижав ко рту ладонь, в глазах стояли слезы. И, чтобы добить ее окончательно, ведь когда так самому больно, хочется причинить боль другому, крикнул:
- И вообще я снизу. Всегда! И мне это нравится! – с этими словами Эдик добрел до своей комнаты и рухнул в постель.

***

Хоть и не спал всю ночь, но сна – ни в одном глазу. Горло царапает, и почему-то больно смотреть на свет. И тело заломило.
Только душе гаже, чем телу.
Втерся, влез в душу, взял ее, вывернул…
Только сейчас Эд осознал, что Вадим действительно взрослый. Не просто старше, а именно взрослый. И до Затонского у него была жизнь. И любовь в ней была, и серьезные отношения. А Эдик… ну что – «Эдик»? Простофиля этот Эдик.
Думал, что - легко удержать такого шикарного парня? На, выкуси, идиота кусок. Лег под него, да просто так, да быстро, как шалава. Вот и получил.

Эд закрыл лицо ладонями.
Дочка. Жена. А еще он про двоих тех рассказывал. И «тройничок» тот мудак в клубе упоминал. Капец.
Эдик сглотнул. Больно горлу. Сок со льдом был - простыл, наверно.
Сдохнуть бы сейчас к черту.
На какой-то миг стало так жалко, так жалко прежних отношений, что Эдик даже потянулся к телефону, чтобы позвонить и сказать… а что сказать? Всё уже кончено.
Где-то там у Решитова были свои интересы, не завязанные на Эдике.
В клубе этом завсегдатаем был, снимал, конечно, там всяких.

Эдик не дурак, знает, что таких, как он, называют «свежее мяско».
Школьник, малолетка, давалка безотказная, да? Вот кем он для Дима был. А выеживался как! Со стороны, верняк, Вадим ржал над его «дам-не дам». Сразу и насквозь видел, что даст Эдичка, как миленький даст. И еще, небось, и не он один это видел?

Эд, промучившись и так и не уснув, вылез из постели к обеду. Взъерошенный, красный, качаясь, еле дошел до кухни, которая плыла и раскачивалась. Пить хотелось неимоверно. Его трясло и было почему-то ужасно холодно. Мама что-то помешивала в кастрюльке и выговаривала Варфоломею.
Парень вцепился в косяк, чуть не упав, Анна только глянула, ахнула коротко и тут же потащила назад, в кровать.
В довершение ко всему еще и температура под сорок.

***

Эдик не появлялся в школе уже третий день; что случилось, можно было только догадываться. Ну не мог же он, в самом деле, прогуливать уроки из-за ссоры со своим парнем или мог? А может, тот парниша в запале ссоры его ударил? И тут как раз так удачно классуха дала повод проверить, в порядке ли он.
Десятый класс. Совсем взрослые, а только звонок с урока - срываются с мест, как первоклашки. Людмила Аркадьевна, бессменный руководитель у «бэшников», по-доброму улыбнулась.
- Дима, Игорь, обождите-ка.
Друзья обернулись.
- Мальчики, вот тут у меня работа Затонского. Идет почти вровень с вами на отлично. Но не хватает заключительной части. Жаль будет, если от класса на конференцию только два проекта пойдет. Эдик и сегодня в школе не появился, его мама сказала, что он приболел. Если там не сильно серьезно, то пусть он заключение допишет и используемую литературу, хорошо?
- В смысле, надо отнести ему реферат? – Гор потянул из руки классной стопку листов. – Ладно, сделаем.

До квартиры добрались быстро.
Только войти сразу не получилось - Гор, увидев сидящего на ступеньках парня со знакомым лицом, а сейчас взъерошенное и несчастное создание, немедленно притормозил:
- Хоба-на… ты чего тут?
Вадим поднял на парней измученные глаза и тихо сказал:
- На звонки не отвечает. Мама его сказала, чтобы убирался, и не говорит, что с ним. А он в школу не ходит. Вы к нему?
- Так с тех пор и не помирились? – тоже негромко спросил Димка. – Мы вас в «Чаше» видели. Из-за чего Эдька-то взбрыкнул?
- Про мою дочку ему сказали…
- Ебать! - нецензурно удивился Гор. - Ты женат?
- Нет, и не был никогда. Не регистрировались, так жили, точнее, делали вид, что живем. Родители настояли. Надеялись, что ориентацию сменю. В общем, долгая история, – Дим потер обеими ладонями лицо, на котором стала проступать щетина. – Мужики, посмотрите, что там с ним: не могу больше. Скажите, что я тут, что просто пусть трубку возьмет, просто поговорить, ничего такого!
- С левого номера… - начал было Дима.
- Пробовал. Как голос услышал – сбросил. Теперь вообще отключил сотовый. А на домашний – мама его только берет. С ума схожу…
- Вадь, ты не сиди здесь, слышь? Его мать дома, а ни тебе, ни Эдьке проблемы ни к чему, не нагнетай обстановку, – Игорь присел на корточки рядом. – Иди домой, отоспись, себя в порядок приведи. Мы там разведаем, и я к тебе зайду. Ок? Твой номер у меня есть, созвонимся.
Дима тоже дружески ткнул Решитова в плечо:
- Не боись, прорвемся.
Вадим криво улыбнулся, и глаза у него приняли странное выражение: и недоверчивое, и умоляющее одновременно.

- Эк его скрутило-то, - шепотом поделился Гор, когда незадачливый Эдиков ухажер медленно, постоянно оборачиваясь, уходил вниз по лестнице. – Звони давай.
Тут Вадим, глядя прямо перед собой, пошатнулся и чуть не упал, вслепую попытавшись ухватиться за перила.
Игорь, мигом слетев вниз, подхватил его под руку, спросил встревоженно, глядя на посеревшего парня:
- Э-э, ты чего? Ты вообще когда ел последний раз?

Тот стоял, прислонившись к стене, и молчал.
- Вот что, давай-ка я тебя отведу домой. Дим, - вскинулись оба Дима, но Гор умоляюще смотрел вверх на своего, - сходишь к Эдику сам? Я пока Вадьку домой отведу, а ты потом подойдешь.
- Ладно, - Димка переводил озабоченный взгляд с Игоря на Вадима, - идите. Попробую поговорить с ним и приду.

***

- Эдик, к тебе пришли, - тихонько позвала мать, приоткрыв дверь в его комнату и пропуская Диму.
Только что она давала сыну лекарство и знала, что он не спит.
Шторы в комнате были плотно закрыты, создавая полумрак, и поэтому Эдику в первый миг показалось, что в дверях стоит Дим: высокая роскошная фигура и черные волосы, но вот он заговорил, и наваждение ушло.
- Привет, симулянт. Тут классуха тебе передачу прислала, - сказал Дима, входя в комнату и придвигая к кровати компьютерный стул на колесиках.
- Привет, - слабым голосом ответил Эдик и немного приподнялся на подушках, потеснив с одной из них роскошного рыже-белого кота, немедленно замурчавшего, - что там стряслось?
Дима вытащил файл с бумагами и объяснил, что хочет учительница, потом осторожно поинтересовался:
- Ну а ты как? С тобой что? Неужели тебя так от стресса перемкнуло?

Эдик непонимающе смотрел на него.
- Мы в ту ночь, когда вы поссорились, - пояснил Дима, - в том же клубе были. Слышать ничего не слышали, но как тебя прибило, видели.
- Ничего не прибило. Все нормально, - сказал Эдик, отводя глаза, которые вдруг защипало.
Чтоб одноклассник не увидел лишнего, Эд наклонился к Варфоломею, чуть не пряча лицо в его шерсти.
- Это хорошо, что тебе нормально, а то вот Вадиму совсем не нормально: он уже третий день живет под твоей квартирой, похудел, стал весь серо-зеленый. И в самом деле, на фиг он тебе такой нужен?
Эдик раздраженно посмотрел на жизнерадостно-саркастичного Арсенина и снова запустил руки в густую шубу кошака.
- Что б ты понимал, - едва слышно пробормотал он.
- Где уж нам, крестьянам, - делано обиделся Дима, - ты дурак, Эдька. Если человека любишь, то будет не все равно, что с ним и как, а если похрен, как тебе, то тогда, конечно, «все нормально».
- Ты ничего не знаешь. Он меня как лоха использовал, врал, - глухо сказал Эдик.
- Каким образом, изменял, что ли? И что он тебе соврал?

Вылить все, что накипело внутри, хотелось и даже очень: с матерью таким не поделишься, и так наговорил ей лишнего.
- Умолчал, чтоб ты знал! Он женат! И у него ребенок! Пользовал меня, словно… - Эдик задохнулся и после паузы добавил: - Вот ты б простил Березовскому такое?
- Какое такое? Знаешь, дело не в том, что у Гора нет ни жены, ни детей. Кстати, Вадим твой тоже женат не был. Так что ты, прежде чем пороть горячку, выяснил бы все. И, можешь мне поверить, если бы я непонятно от кого узнал что-то про Игоря, то пошел бы к нему и вытряс из него всю правду, а потом уже решал, виноват он в чем или нет. Я люблю Гора, а он любит меня, - впервые Дима признался в этом кому-то другому, - и знаю, что он никогда бы не стал меня умышленно обманывать. Я доверяю ему полностью.
- Так вы и знаете друг друга с пеленок, какие у вас там тайны… а я его вообще не знаю, как оказалось! И как я теперь могу ему доверять… - погасшим голосом устало сказал Эдик, мусоля в руках краешек пододеяльника.
- Не думаю, что он тогда бы поселился под твоей дверью, – рассудительно заметил Дима, беря в руки кота, с одной стороны немедленно изобразившего трактор, а с другой, на всякий случай, вцепившегося в край одеяла.

Эдик хмыкнул. Помолчал.
- А ребенок?
- Раз ребенок уже есть, значит, это случилось до твоего появления в его жизни. И потом, он же квартиру снимает, живет один. Пока ты будешь дуться, как истеричка, и выдумывать то, чего нет, правду не узнаешь. Лучше поговори с ним, если, конечно, он тебе нужен. Я ж не знаю, может, ты с ним просто развлекался, - с легкой улыбкой, глядя на негодующего Эдика, добавил Дима.
Он повернул к себе неохотно отцепившегося от пододеяльника кота:
- Красивая морда. Нашей бы Муське такого - вот котята были б классные. Тяжелый какой. Что ж вы его так перекармливаете?
- Сам жрет, не переставая, - рассеянно отозвался Затонский. - А он про меня спрашивал?
Температура прошла, но пятна на щеках всё равно горели. Эдик смущался.
- На диету посадить и вся недолга, - Арсенин тискал индифферентно развалившегося у него на коленях Варфоломея. - «Спрашивал», скажешь тоже. Как клещ вцепился, узнайте да узнайте, как он там! Гор его домой поволок, он тут у вас на лестнице чуть в обморок не грохнулся от недосыпа.
- Так он здесь был? – Эдик вскинулся.
- Ты чем слушаешь, скажи, пожалуйста? Я тебе уже полчаса об этом толкую!

«Чем слушаешь, чем слушаешь»! Чем надо. Значит, ему не всё равно? И для Решитова он не просто, а что-то да значит? Стоп.
- Сколько он под дверью сидел? – недоверчиво переспросил он Арсенина, хотя ответ вспомнился и так.
Дима только возвел очи горе. Крепко же по Эдьке долбануло.
- С вечера среды. Думал тебя перехватить, когда в школу пойдешь, я так считаю.
Эдик решительно сполз с кровати и стал одеваться.
- Ты куда это собрался? – Димка удивленно смотрел на суетящегося влюбленного придурка. – Человечество сотовые изобрело.
- Не телефонный разговор, - Затонский влез в комод, разыскивая одежду.
- С головой не дружишь? Ты с температурой, ему выспаться надо после чуть не трех суток, соображай! Позвони ему, договорись о встрече, чтобы он там не дергался.

Эд притормозил. А ведь верно. Ведет себя как эгоист. Дим сейчас, наверно, никакой… сидел там на лестнице, не ел, не пил. И не спал, не уснешь же на ступеньках! Затонский нерешительно потянулся к телефону.
- Димка, - почти шепотом, глаз не поднимая, - а он точно не женат?
- Е… понский городовой… - Арсенин встал, положив недовольно проснувшегося кота на кровать. – Зачем ты у меня спрашиваешь? Опять через третье лицо, нет чтобы у него всё узнать. Договаривайся с ним на завтра. А потом спи спокойно.

***

- Дим, - так странно на язык ложится это имя, - а вот скажи, я тебе нравился когда-нибудь? – и, видя непонимающий взгляд Арсенина, добавил. - Ну внешне. Я красивый?
- Ты что, охуел? – возмутился Димка. - Я тебе что, гей, чтоб внешность других парней оценивать? Пусть тебе твой Вадим говорит, красивый ты или нет.
Эдик несколько мгновений пытался переварить услышанное:
- Но ты ж сам сказал, что любишь Березовского. Он-то парень.
- Ааа, Гор – это Гор, он часть меня, ну и что, что он парень, другие-то меня не интересуют, так что не могу быть ценителем твоей внешности, в отличие от Вадима.
- Угу, Вадима… Может, он только это во мне и оценил. Тот мужик и про другое говорил, - Эдик передернулся, вспоминая слова Геры про групповуху и тройничок.
- Какое?
Эд отвел взгляд, не желая отвечать.
- Ладно, - тяжело вздохнул Дима, - только ты ж не знаешь, правду ли он говорил, а может, наоборот, специально напридумывал, чтоб вас рассорить. И у него получилось. Ты его увидел первый раз и уши развесил, а с Вадимом ты сколько знаком?
- С сентября.
Димка присвистнул:
- Девять месяцев почти! – посмотрел на Эдика с сожалением. – Ясно. Значит, тебе нахрен этот Вадим не нужен, раз ты его даже выслушать не удосужился, - он встал, - ладно, бывай, мне пора. А ты выздоравливай, че уж.