Любая стена когда-нибудь падет,
Часы лишь держат сроки,
Но Тьма от двери ключ найдет,
Сломав барьер Далёко.

Вера бежала вдоль коридоров, спрыгивая со старых деревянных ступеней приюта. Девушка постоянно оглядывалась на еле поспевающую за ней Мэри. У русалки тряслись руки, и она все время испуганно косилась по сторонам своими красными от надвигающихся слез глазами. Вера не могла остановиться по двум причинам. Если спросить у Мэри, что случилось, она начнет говорить какой-то бред о проклятье и шахматах. А второй причиной являлась Элиза. Элиза! Сколько раз Вера прокручивала у себя в голове ее возвращение, сколько деталей продумала — все это рассыпалось карточным домиком, столкнувшимся с сильным порывом ветра. Но сейчас все мысли Веры поглотил, словно зараза, один простой вопрос: «Что происходит?!».

Вера истерически улыбнулась, когда спустилась с крыльца. Живая! Филипп с любовью смотрел на Элизу, как верная собачонка, а Данко изучал ее, словно это какой-то необычный материал, лежащий на столе сумасшедшего ученого. За спиной Вера услышала тихие шажки. Спрашивать у Мэри, что происходит — бесполезно, и ведьма лишь устало перевела на нее взгляд.

— Может, тебе следует отдохнуть? — заботливо спросила Вера.

Девушка не хотела бросать в таком состояние Мэри, но и волочить ее к Элизе, до которой ведьме не терпелось добраться, было нельзя.

Мэри отчужденно прошлась по Элизе взглядом, и поджав губу, сжала руки в кулак.

— Я должна была стать Элизой завтра. — Наконец за десять минут Мэри произнесла что-то внятное, и Вера медленно подошла к ней, то и дело оглядываясь на Элизу. — В воспоминаниях людей окончательно стерся бы образ Элизы, и осталась Мэри, которая училась со всеми с первого класса, издеваясь над слабыми и смеясь над чужими чувствами. А теперь, когда Элиза снова здесь, где быть мне? — Мэри посмотрела на изумленную Веру. У нее совершенно не было времени об этом подумать. — Кто-то вспомнит ее... обязательно вспомнит.

— Нет, — лишь прошептала ведьма. — Ты же не уйдешь?

Мэри многозначительно посмотрела в глаза девушке.

— Грядет что-то страшное, Вера, — сказала она, посмотрев на умирающий цветок, возле крыльца. — Мне нужно подумать.

Русалка на дрожащих ногах повернулась к выходу, стараясь игнорировать радостные возгласы Филиппа. Вот зачем она сюда пришла?

Вера закусила губу, и резко дернула Мэри за руку.

— Что с тобой? — спросила ведьма.

Мэри медленно перевела взгляд на Элизу.

— Я боюсь, — прошептала девушка.

Она выдернула руку и скрылась в тени коридора. Вера должна бежать за ней. Она должна ее успокоить и помочь, как всегда это делала русалка. Она должна...

— Элиза, — произнесла Вера, касаясь плеча девушки.

Она должна, но не может.

— Кто такая Элиза? — спросила хриплым голосом блондинка, и Вера недоуменно взглянула на Данко.

— Она ничего не помнит, — пожал плечами парень. — Совершенно ничего.

— Я не понимаю, — сказал Филипп, а Вера ободряюще на него взглянула.

— Море успокоится, — сказала она и вновь перевела внимание на Элизу. — А что ты помнишь?

— Много помню, — прошептала девушка. — Много, но ничего.

— Ах, вот и она — женская логика, — угрюмо покачал головой Данко.

Вера шикнула на него:

— На тебя бы я посмотрела, будь ты в подобной ситуации.

— А я в подобный ситуации никогда не буду.

Вера лишь закатила глаза. «Конечно, он же умней,» — саркастически подумала она.

— Нуару помнишь? — озарило ведьму.

Ветер поднялся, и тяжелые ветви деревьев качнуло к северу. Данко хмуро взглянул в лес.

— Конечно, помнит, — произнес он, и Элиза вздрогнула, опустив взгляд.

— Значит, она — Ночная? — спросила Вера, изучая девушку.

Раньше Вера всегда смотрела на Элизу, сравнивая себя и ее. Раньше, пока не осознала собственную никчемность. Она запомнила каждую ее черту, смотря по ночам в разбитый кусочек зеркала, который прятала под старым гнилым матрасом. Вера представляла, что будет, если ее черные волосы станут светлыми, как закат в тумане, если глаза затянутся голубым небом, и если губы раскроются, словно самая прекрасная роза. Что случится тогда?

Вера взглянула на Филиппа, который с нежностью поглаживал ладонь ничего не понимающей Элизы. Да, тогда бы очень многое поменялось.

Ведьма вновь вернула свой взгляд к девушке. В ней все осталось прежним. Даже ноги. У Веры невольно засосало под ложечкой. А что случиться с Мэри? Если Элиза вернула себе свою жизнь, то какая судьба предначертана русалке? Чья судьба ей предназначена: Дневной или Ночной?

— Ночной она должна была стать, как только Мэри окончательно бы сделалась Дневной. Но если все вернулось на круги своя... — прошептал Данко.

— Как ты вернула себе дороги? — спросила ведьма.

Вера поймала на себе гневный взгляд Филиппа.

— Ей нужно отдохнуть, — сказал он. — Зачем вы ее мучаете?

— Мучаешь ее только ты, своими ути-пути, — скривился Данко. — Она тебя даже не помнит. Для нее ты сейчас как муха назойливая, озабоченный дурак.

Филипп вздрогнул и заглянул в глаза Элизе. Она виновата скосила взгляд в сторону, и парень отдернул руку, словно кузнец Максим, обжегшийся об свой раскаленный меч.

— Могла бы сказать, — тихо подал Филипп голос, и отошел на шаг.

Элиза еще раз стыдливо на него посмотрела, а потом перевела свои ясные голубые глаза на Веру.

— Это подарок Нуары, — сказала девушка, показав на свои ноги. — Подарок за то что бы я...

Ветер стал еще сильнее, и волосы Элизы, которые волнами мирно покоились на плечах, взмыли в небо. Девушка посмотрела вверх и широко раскрыла глаза. Она ухватилась за горло и начала задыхаться. Элиза упала на землю, загребая в руки песок.

— Элиза! — крикнул Филипп, подбегая к девушке.

— Дура, — вынес вердикт Данко. — Нужно думать перед тем, как что-то говорить, — пожал он плечами.

Вера судорожно бегала глазами из стороны в сторону.

— Вместо своих выводов, лучше помог, — грубо выкинул Филипп.

— Вам мои методы не понравятся, — развел руками парень.

— Делай хоть что-то, — не выдержала Вера.

Данко кисло усмехнулся и медленно подошел к задыхающейся Элизе.

— Нуара умеет затыкать во время, — сказал он и резко ударил Элизу по затылку.

Элиза громко втянула воздух, и замертво упала на землю.

— Готово, — сказал парень изумленному Филиппу и Вере.

— Идиот, — произнес Филипп, а Вера качнула головой в знак согласия.

— Мэри! — крикнула Вера, забегая в комнату русалке.

Девушка стояла возле окна, вглядываясь сквозь старое мутное стекло. Она повернулась к Вере, пройдясь по ней безразличным взглядом.

— Как Элиза? — тихо спросила Мэри, и Вера облегченно вздохнула. С русалкой пока что все хорошо. Пока.

— Она ничего не помнит, — ответила ведьма, тихо садясь на стул около двери.

— Это было ожидаемо, — вымученно улыбнулась русалка, снова повернувшись к окну. — Скоро будет закат, — прошептала она. — Как думаешь, для меня это начало или конец?

Вера печально оглядела силуэт девушки.

— А может, есть что-то между? — спросила ведьма.

Мэри вздрогнула и закусила губу. Ей казалось, что она сейчас расплачется, но быстро попыталась взять себя в руки. О, Танцующие, неужели ей придется вернуться у Нуаре, которая разорвёт ее, как только увидит.

— Может и есть.

Вера опустила глаза, ища в своей голове темы для разговора. Сейчас у нее было множество вопросов, которые девушка боялась озвучить. Так ведь всегда и бывает: мы живем лишь для того, чтобы отыскать ответы на простые вопросы. Но несмотря на все это, мы все равно погибаем с мыслью: «А как я жил?», и никогда не способны на нее ответить. Поэтому Вера не искала вопросы. Ей были не нужны ответы.

— Давай начнем сначала, — сказала Вера больше для себя, нежели для Мэри.

Русалка удивленно посмотрела на ведьму.

— Сначала чего?

— Списка моих вопросов, — криво усмехнулась Вера. — Откуда ты знаешь Данко?

Да, это первый вопрос, ставший тем самым маленьким снежком, который покатился вниз по снежному склону. Покатился, превращаясь в огромный снежный шар, готовый раздавить голову Веры.

— Я его и не знаю, — после недолгой паузы, сказала Мэри, пожав плечами.

— Но вы так общались, — удивилась Вера. — Будто сто лет знакомы.

— Он похож на своего отца, — рассмеялась Мэри. — А он был моим очень хорошим другом.

Вера лишь изумленно глядела на русалку. Чтобы переварить этот факт, ей потребовалось полминуты, которая тугим занавесом тишины опустилась на сцену.

Мэри тихо прокашлялась. Этот звук и стал той самой красной кнопкой в сознании Веры, которую лучше не нажимать. А русалка на нее случайно надавила.

Вера вдохнула побольше воздуха.

— Так! Стоп! — выставила руки вперед Вера. — Ни на что не хочу намекать, но может у фей просто летосчисление другое. Может у нас месяц — у них год. Я же права? А может ты просто общаешься со взрослым мужчиной. Или тебе... — Вера округлила глаза. — А сколько тебе?

Мэри зажала губы и повертелась из стороны в сторону.

— Скажем так: много.

— Скажем так: это не ответ, — сложила руки на груди Вера. — Получается, если Данко шестнадцать, то его отцу лет сорок-пятьдесят. То есть, тебе...

— Данко не шестнадцать, — оборвала размышления девушки Мэри.

— Не шестнадцать? — удивилась Вера.

— Ему сто четыре года, — сказала русалка.

Вера широко раскрыла свои черные глаза, покраснела и начала судорожно кашлять. Мэри хмуро посмотрела на подавившуюся ведьму. Девушка откашлялась и взглянула на Мэри, как на первого клоуна в Далёко.

— Сколько? — истерично улыбнулась она.

— А Виталию, отцу Данко, — уточнила Мэри, — триста двадцать три.

Вера встала со стула, и запустив руки в волосы, начала медленно ходить по комнате.

— То есть, тебе...

— Виталик намного меня моложе. Когда я стала Ночной, его еще не было на свете, — покачала головой Мэри.

— Тогда сколько тебе лет?

Мэри закусила губу и отвела взгляд.

— Я не помню, — виновато ответила девушка. «Соврала» — пронеслась в голове Веры одинокая мысль, вылетев в ту же секунду. Сейчас не до этого.

Вера еще немного походила по комнате. Мэри наблюдала за ней, и нервно почесывала руки.

— Даже и не представляю, стоит ли мне что-то еще спрашивать, — подала наконец-то голос Вера.

Мэри на это лишь пожала плечами.

— Вернемся к первому вопросу. Тогда зачем ты ходила к Данко? — спросила ведьма.

— Узнать, как живет Виталий, и не происходит ли что-нибудь странное в лесах. Я же уже говорила.

— А почему Данко не в лесу? — озвучила Вера вопрос, который безжалостно терзает ее голову целый день.

— Так делает множество Ночных, доказавшие свою преданность Тьме. Живут среди Дневных, чтобы было легче охотиться и скрываться от охотников на нечисть.

— И как Данко доказал свою преданность Нуаре?

— Родился в королевской семье, — усмехнулась Мэри, и Вера вновь тяжело вздохнула, упав на стул.

— Он принц? — уточнила девушка, на что получила утвердительный кивок.

Вера опустила лицо на руки, прикрыв ладонями. Нужно это как минимум переварить. Ее одноклассник принц фей. Подруга — русалка, которой очень много лет, а девушка, которая считалась погибшей, лежит бессознания. А ведь Элизу даже никто и не помнит. По крайней мере, кроме Ночных, которых, скорее всего, просто множество в школе Саман.

— И последний вопрос, — Вера попыталась проглотить шар, состоящего ещё из кучи вопросов. Девушка вздохнула и взглянула на Мэри обеспокоенным взглядом. — Что с тобой будет?

Мэри нахмурила брови и посмотрела в окно.

— Утро вечера мудренее. Там и посмотрим, — вздохнула девушка.

Вера утвердительно кивнула.

— Подождем вечера. — Девушка встала со стула. — Думаю нам обеим нужно подумать, — произнесла Вера. — В одиночестве. — Она направилась к выходу и остановилась в проходе, тяжело взглянув на спину подруги. Вера отвела взгляд в сторону и вышла из комнаты, хлопнув дверью, а по бледной щеке Мэри скатилась слеза, которую девушка поспешно вытерла.

— Выходи, Аука. Здесь не на что смотреть, — сказала она, и из стены вышел улыбающийся парнишка с яркими зелеными глазами и беспорядочной каштановой шевелюрой. — Ты же за мной, так?

— Нет, дорогая, — парень подошел к девушке и нежно ее обнял со спины. — Я соскучился, сестренка. Вспомнила меня?

— Вспомнила...

Возле старой ивы всегда тихо. Она расположена в тиши летнего садика на территории приюта имени Саман. В высоких каменных стенах, облепленных, словно змеями, лозами, растут только плачущие деревья, навевая лишь тоску и грусть. Вера всегда ходила к одной определенной иве, находящейся поодаль от всех остальных деревьев. Ведьма испытывала какую-то духовную связь с этим покинутым всеми местом. Она ощущала, что даже воздух под этой ивой другой: проникающий под толстую одежду, пропитывающийся в вены и скользящий по крови прямо в сердце, нежно окутывая его теплом, словно мягким одеялом. Теплом в холодную ведьмовскую зиму в душе.

Вера упала на зеленую траву, вдыхая лесной аромат себе в легкие, чтобы сохранить его надолго в своей памяти. Девушка собирала много воспоминаний, чтобы потом перед смертью их крутить, как фотографии. Почему-то именно эта ива говорила ей о том, что ее жизнь не будет вечной. У Веры вообще не будет жизни. Ей нужно лишь смириться с монотонностью бытия. Ей нужно смириться с тем, что не человек выбирает судьбу, а что Судьба хватает ржавыми цепями себе человека. Хватает и давит его, а ему лишь остается вдыхать тяжелый запах ржавчины. Запах Судьбы.

Именно эта ива шепчет Вере одну надоедливую мысль, от которой девушка давно отказалась: «Я не хочу умирать». А потом снова по-новой.

И именно эта ивы заставляет ведьм рыдать от собственного бессилия перед Судьбой. И Вера тоже ведьма.

Девушка сжалась комочком на прохладной земле и тихо заскулила. Чем она хуже Элизы? Чем она хуже любой другой девчонки? Она же никого не трогает. Вера громко шмыгнула, ощущая, что ее щеки будто облили соленым кипятком. Девушке всегда нравилось представлять, чтобы было, если бы ее мать не была Ночной. Она бы училась в школе Саман и завела бы себе кучу друзей. Вера ездила бы по праздникам домой, помогая маме готовить стол. Может быть, Веру кто-нибудь полюбил, и она его тоже. Может быть, у девушки бы был отец...

— Ей, ты там как?

Вера замолчала, и широко раскрыла глаза. Она сильнее сжалась в клубок, боясь, что ее кто-нибудь увидел. Кто посмел омрачить одиночество этой ивы? Кто посмел испачкать реальностью мечты Веры?

— Не делай вид, что тебя здесь нет, — парнишеский голос заполнил голову Веры страхом быть обнаруженной.

Девушка медленно поднялась на руках и испуганно, словно лесная лань, поглядела по сторонам. Никого. Значит тот человек сидит по другую сторону дерева. Вера медленно приложилась к коре, дотронувшись дрожащими руками до дерева. Кто там сидит? Сидит возле ее ивы.

— Уходи, — выдавила из себя девушка, наполняя голос нотками раздражения.

— Не уйду, — усмехнулся парень, и Вера сжала зубы. Что за нахальство?!

— Если ты не заметил, то я здесь немного занята, — разозлилась Вера, отпрянув от дерева. — Нужно уважать желание других побыть в одиночестве.

— Я здесь первый сидел, и мое желание о том, чтобы посидеть одному, нарушила именно ты, — хмыкнул незнакомец, а у Веры покраснело от гнева лицо.

— Но я первая нашла это дерево, — выкинула она.

По ту сторону ивы кто-то фыркнул.

— Ну, это еще доказать нужно. — Вера могла поклясться, что собеседник развел руки в стороны. Девушка замолчала и начала вытерать мокрые щеки своими шершавыми ладонями. — У тебя случилось что-то плохое?

Вера вмиг сжала руки в кулак. Значит всё-таки услышал!

— А это уже не твое дело, — сказала девушка, облокотившей спиной к дереву.

— Тебе стало бы легче, поделись ты с кем-нибудь.

Вера нервно усмехнулась.

— Надеюсь, этим кем-то будешь не ты, — ядовито произнесла она. — Все, что ты сказал, лишь глупый домысел, которому все хотят вериь.

— Домыслы не из воздуха берутся, — пробурчал паренек.

— А ты вообще кто? — не выдержала Вера. Надо будет запомнить его имя, чтобы перед смертью проклясть за то, что нарушил ее тишину. И нарушил углубление в никогда невозможные мечты. Вера печально улыбнулась от собственных мыслей.

— Скажем так: ученик данного учебного заведения, — ответил он.

— Ого, это мне так много дало, — с иронией вынесла Вера.

— И все же, может хочешь поделиться своими тревогами? Ты, наверное, маленькая ещё. Из средней школы? Парень бросил?

Вера закатила глаза.

— Ага, — усмехнулась девушка. — Только об этом и думаю.

Первое правило ведьм: не влюбляться.

— Давай сделаем так: мы не будем видеть лиц друг друга, но поделимся переживаниями друг с другом, чтобы стало легче. Мне сейчас необходимо кому-то высказаться.

Второе правило ведьм: не доверяй.

— Да что с тобой не так? — взбесилась Вера. — Почему ты обязательно хочешь кому-то рассказать о своих переживаниях? Найди опору в самом себе, и тебе станет намного легче жить, парень.

Возле ивы повисло тяжелое молчание.

Незнакомец тяжело вздохнул.

— Знаешь, иногда чувства переполняют настолько, что твой сосуд с водой готов треснуть, — хриплым голос начал парень, и Вера, поджав ноги, начала слушать, обиженно сложив руки на коленях. — Так хочется вылить кому-то эту воду, чтобы стало легче, но на этой дороге лишь ты один. — Девушка закусила губу, наблюдая за низкими густыми ветвями ивы, под которыми ее даже не видно. — Я должен скоро стать таким же, как мой отец. Обвязать себя цепями чего-то неправильного и низкого. Я должен стать тем, кем не хочу быть. И у меня нет выбора.

«Он никогда меня не поймет,» — подумала девушка.

— Так у всех, — тяжело вздохнула Вера, поднимаясь с земли. — Только тебя не убьют, когда накинут эти цепи.

Девушка вышла из зарослей, оставляя незнакомца позади.

Третье правило ведьм: оставайся одной. По крайней мере, пытайся. Хоть бы одному из этих правил Вера должна сделать. Пока что провально.

Ведьма двинулась в сторону приюта, постоянно оглядываясь. Никого нет. Может, ей привиделся тот паренек?

Вера вышла из зарослей и нахмурилась. Сад закрыли. Странно, ещё не так поздно. Девушка уцепилась за прутья решетки, залезая наверх. Она перекинула ногу, стараясь не уколоться об острый кончик, чтобы не порвать платье. Девушка спрыгнула на землю, но тут же громко ахнула и свалилась на землю.

Ногу обдало неприятным ощущением, которое Вера никогда не испытывала ранее. Не должна была испытать. Она тихо застонала, и взглянула на бедро. Порезалась. Девушка вскрикнула, смотря на маленькую царапину. Это невозможно! Вера дрожащей рукой прикоснулась к ранке и испуганно раскрыла глаза, когда поближе приподнесла указательный палец к лицу. Кровь. У ведьм не может идти кровь до девятнадцати лет! Как это, черт возьми, возможно?! Что случилось с семейным барьером? Что происходит?

Вера закусила губу и начала присматриваться к измазанному фиолетовой жидкостью пальцу. А может, это и не кровь вовсе.

Если цвет красный — значит Дневная, синий — ночная. Но что значит фиолетовый цвет? Вера готова была расплакаться. Ее жутко пугало чувство того, что она ничего не понимает, и никто не даст ей ответы на ее вопросы.

Сильный порыв ветра врезался в спину девушки.

Вера ощутила приступ нахлынувшей паники, когда за спиной раздался противное шипение:

— Ну что, нет у тебя теперь золотой клетки, вороненок?

За спиной снова пронесся ветер, и Вера резко обернулась, застав лишь остывающий холод чьего-то присутствия и гробовую тишину вокруг. Никого нет. Девушка еще раз медленно коснулась царапины, игнорируя боль. И вправду, фиолетовая кровь...

То есть, теперь Веру возможно убить?