Когда внутри сгорит остаток
Того, что скрылось в темноте
Ты обязательно увидишь
Как кто-то подойдёт к тебе

Вере мать запомнилась, как луч света, который не раз вытягивал ведьму из тьмы. Даже в детстве девушка ощущала сильную хватку тени, которые тянули ее в свой мир грусти и отчаянья. Но мать всегда была рядом, и Вера часто чувствовала, как свет разъедает темноту, которая так жадно впивалась в тело девочки. Мягкие ладони и большие зеленые глаза стали для Веры всем миром. Саманта сделала детство Веры теплым и прекрасным, что теперь она боялась вспомнить, причинив себе боль излишней приторностью. Даже сейчас, выходя на улицу в нос лез запах хвои и листвы, который постоянно ее окружал в детстве. Ведьма даже сейчас помнить, что от Саманты веяло лесом, алоизией и медом. Нередко казалось, что детство Веры лишь сладостный сон, что каждый день полетал теплым душистым ветром мимо. И она слышала до сих пор, как громко смеялась, словно крича теням позади: «Посмотрите, я счастлива! Я могу быть счастливой!».

А в ответ она с ужасом, открыв свои большие черные глаза, увидела, как ее луч света погибает в синих руках пламени, которые алыми птицами взмывал вверх. Вере слышался только звон слез, которые разбивались об камень пощади. И тогда вместо смеха у Веры вырвался крик, а ноги сами понеслись в тень. Подальше от света.

— Вера, я попрошу тебя быть внимательной, — раздался голос Анастасии из далека шкафов с книгами, и Вера кивнула.

Все комнаты в избушки Анастасии были солнечные, будто весь свет так и стремился к этой улыбающейся ведьме со светлыми волосами. Вера откинулась на спинку стула, испытав легкий зуд в боку. Анастасии удалось сбежать от теней, а Вера только начала шагать к свету, который заставлял ее дрожать от страха. Свет ужасен. Он палит глаза и ослепляет. А ко тьме можно привыкнуть. Как никак, мы даже появляемся в полной темноте, будто и должны всегда в ней находиться. 

Сейчас Вера с Анастасией находились в небольшой библиотеке на чердаке, где царил уют и покой, а в воздухе золотилась пыль. Мебель во всем доме была сделана из дуба, но даже темное дерево не придавало ни капли мрачности этому месту. Стеллажей было немного, но книги внутри них были беспорядочно расставлены, поэтому Анастасия уже минут десять ищет необходимые для Веры записи.

— Ты не обращай внимание на этот бардак. — сказала Анастасия и подошла к столу, с грохотом ставя кучку книг перед носом Веры. Из книг вылетел запах старости вместе с густой серой пылью, и Вера нехотя чихнула, на что светловолосая усмехнулась: — Я сюда никого не пускаю. Да и сама редко прихожу, поэтому тут так... заброшенно.

Анастасия брезгливо отряхнула свое алое платье с черными вышивками.

— Это все? — спросила Вера, разглядывая старые помятые корешки книг.

— Да, — кивнула Анастасия. — Тут многое я писала от руки, поэтому могут быть помарки и непонятные символы. 

— И что же мы первое откроем? — с нетерпением спросила Вера и немного улыбнулась. 

— Сегодня, ничего, — отодвинула в сторону книги Анастасия и села напротив Веры. — Помнишь, что я говорила, что магия зависит не только от родственников и обстоятельств, но и от силы. Физической и внутренней силой.

— Помню, но не до конца тебя понимаю — с непонятной досадой произнесла, обхватив чашку чая и не сводя глаз с Анастасии.

— Да, сначала не совсем ясно, но я сейчас объясню. Ведьма будет сильна в колдовстве ровно настолько, насколько сильна ее душа. К примеру, твоя мать, — Анастасия запнулась, боясь поднять запрещенную тему, но Вера кивнула головой, в знак того, чтобы продолжала. — Твоя мать, была Сильнейшей, но после твоего рождения, она залегла на дно, иногда лишь появляясь на шабашах. И тогда все увидели, как ее магия начала слабеть. Некоторые хотели уже бросить ей вызов, хотя раньше даже подумать об этом боялись. А потом она вовсе перестала приходить. Я не знаю, кто сейчас Сильнейшая или Сильнейший, но скоро должен пройти Великий шабаш, где выберут новую главу ведьмы.

— А ты не хочешь ей стать? — ненавязчиво спросила Вера, переводя взгляд на чаинки.

При упоминании матери вновь кольнуло в сердце, но Вера проглотила эту боль с глотком горячего чая.

Анастасия немного помолчала, а потом усмехнулась.

— Я их травами закидаю, что ли, — печально изрекла она. — Да и стержня во мне почти нет.

— Я думаю, что только сильные люди могут быть по-настоящему счастливы, — сказала Вера и поставила со звоном чашку на стол. — Как ты.

Анастасия медленно встала и подошла к окну.

— Нет, — покачала она головой. — Я окружила себя сильными людьми, сама при этом оставаясь слабой.

Вера повертела головой.

— Совсем неважно кем ты себя окружила. Твое отношение к жизни... — сказала она, а потом резко закрыла рот рукой. — Неужели сейчас я такое говорю? — удивленно спросила девушка, совсем не ожидая, что в последнее время начала поучать всех мудростью.

Анастасия громко засмеялась и с разбегу села на стул с мягкой подушкой. Ножки легко оторвались от земли, а потом вновь вернулись с устойчивое положение.

— Ладно, давай продолжим, — мягко произнесла Анастасия. — Когда ты поборешь все свои страхи и переживания, то сможешь приступить к колдовству.

— Серьезно? — разочарованно спросила Вера. — Да, на это сто лет уйдет! — Девушка тяжело вдохнула, а потом спросила: — А тело?

— Да, — кивнула Анастасия. — Как только разберешься в себе, тогда только начнешь крепить и тело.

Вера закусила губу.

— А сколько мне нужно в себе разбираться?

Анастасия отвела глаза в сторону, криво улыбнувшись.

— Мэри, перед тем, как тебя сюда отвести, прислала мне письмо, где описала тебя, твои отношения с одноклассниками и прочее. Вера, — Анастасия потянулась к Вере и положила свою руку ей на плечо. — Ты топишь в себе чувства. А в один момент они всплесками, в виде злости на пустяки и очень сильной паники, выходят из тебя. Понимаешь? — Анастасия сочувственно сжала плечо напряженной ведьмы. — Месяц...Тебе потребуется месяц.

— Нет! — вскрикнула Вера и вскочила со стула. — Я не могу ждать месяц. Осталось всего два с половиной! 

— Вера, я смогу за полтора месяца научить тебя основам и защитной магии, — встала Анастасия и сделала шаг на встречу к Вере.

— Нет! — еще раз сказала Вера и спрятала глаза за длиной челкой. — Мне не помогут основы. Это Нуара, а не ведьма-малолетка, — напомнила Вера и резко обернулась к Анастасии. — Мои проблемы не такие серьезные. Не стоит ждать так долго.

— Стоит, — произнесла Анастасия. — У ведьм года уходят на то, чтобы понять кто они. Чтобы в голове встало все на полки. Пойми, Вера, месяц — это минимум. — Анастасия положила руку на плечо ведьме. — Если хочешь победить весь мир — победи себя.

— Нет, — запинаясь произнесла Вера, хватаясь за волосы. — Я должна спасти не только себя. Я хочу помочь своим друзьям. Я должна защитить их, потому что их жизни под угрозой из-за меня. Я не хочу больше крутиться под ногами или убегать. Я хочу стать полезной, — последнее прошептала Вера. — Должен быть еще один способ!

Анастасия замерла и сжалась.

— Есть способ, — сказала она, и Вера с надеждой взглянула на растерянную травницу. — Но я не уверена, что ты с ним справишься.

— Все равно. Я должна попробовать! — взмахнув руками, живо отозвалась Вера.

— Нет, ты не понимаешь, — качнула головой Анастасия и быстро зашагала по комнате, прикоснувшись пальцем к подбородку. — Мало ведьм с этим справляется, а ты и вовсе не сможешь.

— Не смогу, еще что-нибудь найдем, — продолжала настаивать Вера, шагая за взвинченной Анастасией.

— Ты можешь не проснуться, Вера!

Вера остановилась.

— Что? — ошарашенно спросила она, а Анастасия почесала висок.

— В тебе есть стержень. Но он тонок, и его будет недостаточно. Ты можешь просто погибнуть. 

— Но...

— Я дам тебе день все обдумать, — произнесла Анастасия, хватая Веру за плечи. — Иногда и вправду не стоит торопиться.

Мэри поднялась на второй этаж, встав перед темной дверью, и внимательно посмотрела в дерево. Из-за одного догадливого парня, она может разрушить то, что так трепетно хранила столько лет. Один звук из его губ, и Мэри провалиться в самую глубокую яму этого мира, что называют отчаяньем. Прямо сейчас она со слезами на глазах может упасть на колени и целовать Леви ноги, только бы он молчал. Ее колени уже прогибались от страха потерять что-то более важное, чем честь.

Девушка постучалась в комнату, ожидая, когда дверь откроется. Откроется и из нее выйдет человек, который может одним взмахом пальца заставить Мэри пасть перед ним. Если бы Леви знал, какую силу имеет над ней. Какую тонкую нить он успел схватить. Нить, привязанную вдоль тонкой бледной шеи.

Дверь открылась и на пороге появился он. Леви Сальвадор. Мэри почувствовала, как внутри все сжалось, и как кончики пальцев похолодели. Девушка кинула злобный взгляд на парня. Взгляд, за которым сейчас скрывался лишь страх, загнанного в угол зверя. 

— Анастасия сказала, что знает где и с кем ты сможешь тренироваться, — сказала Мэри и фыркнула. — Я бы на ее месте выгнала бы тебя куда подальше.

Мэри всем телом ощутила, как шагает по тонкому льду, а там внизу, из глубины, поднимается янтарный пожар.

— Хорошо, что ты не на ее месте, — насмешливо сказал Леви и вышел из комнаты, закрыв дверь.

— Раз... — Мэри засуетилась, но постаралась не показать это. — Раз я знаю о твоей матери... Можно мне посмотреть на ту записку учителя? Может, я что-то знаю об этом случае.

Леви удивленно выгнул бровь, а потом усмехнулся:

— Пытаешься завоевать мое расположение, чтобы я молчал?

Мэри резко покраснела и подняла глаза на Леви. Конечно, она не собиралась ему помогать от души. Этому мерзавцу она только поможет вырыть могилу. И сделает это она в лучшем виде.

— Да, — с обидой прорычала Мэри и пошла к лестнице, задев плечом Леви. — Я бы никогда не стала бы помогать тебе от чистого сердца.

— Подожди! — Леви торопливо схватил за руку Мэри и развернул к себе лицом. — Хорошо. Помоги не от чистого сердца.

Леви открыл дверь своей комнаты, пропуская внутрь Мэри, и та медленно вошла, оглядываясь. Комната была маленькая, но чистая. Кровать в углу, стул и стол. Все, как и у Веры.

— Как много ты обо мне знаешь? — спросила Мэри, и Леви напряженно улыбнулся.

Он ничего не знает.

— Я знаю, что по отношению к Вере, ты также грязна, как и я. Даже хуже, — уклончиво сказал Леви, подходя к кровати.

— Я не собираюсь вредить Вере! — уверенно произнесла Мэри, тихо стукнув черным сапогом об деревянный пол. Девушка уже успела снять ненавистное ей платье приюта и переоделась в удобную льняную рубашку и темные свободные штаны из сукна.

— А кому навредишь? — тихо спросил парень, посмотрев на Мэри.

На мгновенье Леви показалось, будто в холодных карих глазах он увидел трещину, через которую пролезла жалость, словно змей. Но девушка быстро отвела взгляд, фыркнув.

— Не волнуйся. Тебе это необязательно знать.

Наверное, уже тогда Леви все понял. В его голове что-то скользнуло, но он не успел ухватиться и догадка ушла из под пальцев. Парень вынул из под подушки записку и подошел к Мэри, отдав ее ей.

— Прочитай вслух, — вяло попросил он и упал на кровать.

Мэри кивнула и села на стул рядом с Леви, вглядываясь в помятый лист.

— Сегодня тридцатое марта, — начала Мэри. — Я пишу о событии, которое приключилось в Далеко, потому что считаю, что должен это сделать. Наверное, я забуду об этом, как и все остальные (из-за магии, само собой), но все-таки мой долг оставить какую-никакую историю. Я не любитель подобного, я учитель математики, и писать записки не очень люблю. Но боюсь забыть, а помнить хочется. Вот, значится, в чем дело было. После занятий я пошел в город и остался в городской библиотеки до самого вечера. Со страхом в теле я вышел из библиотеки, в надежде не застать темноты. Но какого было мое удивление, когда я увидел, как священник (внимательно это прочитайте), молодой священник Август, который рьяно борется против нечисти, ведет из леса дриаду! Да, дриаду! Что могу сказать, красота ее была нечеловеческой. До дикости прекрасные каштановые локоны и бирюзовые (необычного оттенка, право) глаза. И я замер, широко открыв рот. Даже забыл, о том, что солнце продолжает торопливо спускаться вниз. Но не только я один остановился на месте от шока. Вокруг Августа двигала целая толпа, осуждающе смотря на счастливого священника. И когда эти оба (Август и это мерзкое отродье — дриада) прошли мимо меня, я увидел, да простят меня Танцующие, демона! Ребенка с глазами жара огненного. Адское пламя горело в этих глазах. И я оцепенел...

Мэри замолчала, а потом отдала листок Леви.

— Мне казалось, твои глаза похожи на смолу или янтарь, что ли, — сказала она и посмотрела в глаза Леви. — Не похоже на адское пламя.

Леви улыбнулся и взял листок из рук девушки.

— Что-нибудь можешь еще сказать? — спросил он, вглядываясь в задумчивое лицо Мэри.

Как же он хотел залезть в ее голову и увидеть все ее тайны. Он понимал, что за этим безразличием и вспыльчивостью скрывается что-то другое. Но в тоже время, вровень с интересом шел гнев и страх. Она может в один момент рассказать все Вере и без жалости выкинуть его куда подальше, хотя сама не лучше. Он терпеть таких не может. В глазу чужом - соринку видим, в своём - бревна не разглядим.

— А ты точно хочешь услышать? — осторожно спросила Мэри и поджала губы.

— Я не думаю, что меня что-то сможет удивить, — усмехнулся Леви, но напрягся.

— Сможет, — кивнула Мэри. — И, все-таки, уверен?

Леви нахмурился.

— Ты бы хотела услышать это на моем месте? — спросил он, а Мэри покачала головой из стороны в сторону.

— Нет, не хотела.

— Ладно, говори, — махнул рукой Леви и встал, подходя к единственному окну в комнате.

— У дриад есть такая...такое развлечение... — Мэри остановилась и подошла к Леви. — Это необязательно коснулось тебя и твоей семьи. Кем бы там не была твоя мать. — Мэри вздохнула и немного отошла. — Дриады любят соблазнять мужчин, которые заблудились в лесах, а потом... Ты знаешь, Ночные живут долго и для них человеческий век ничего не стоит. И дриаде ничего не стоит забеременеть от одного человека, а сына воспитать с другим.

— Что? — изумился Леви.

— Дриады хитры и в жизни им не хватает азарта. Они любят терзать себя страхом, узнает или не узнает? Как скоро разоблачат их обман? Как правило, у таких детей есть отличительная черта, которой нет ни у отца, ни у матери. Так веселей, — тихо говорила Мэри, медленно подбирая слова.

— Глаза... Нет! Моя мать преклоняется перед отцом и боится ему слово наперевес поставить! — Леви задрожал от злости и вцепился в деревянный подоконник.

— Леви, — слабо позвала Мэри. Пусть он ей со всем не нравится, даже больше, она его терпеть не может, но в такой ситуации любого будет жалко. — Дриады любят быть актерами. Но это может быть лишь слухом. Я хорошо знаю только одну дриаду, но она хорошая...

Как его отец может оказаться человеком, который воспитывал его под действием обмана? 

— Мэри, подожди меня в коридоре, я скоро выйду, — тяжело дышал Леви, продолжая держатся за подоконник.

Как это вообще воспринять?

— Нет уж, — сказала Мэри. — Тебе нужно проветриться. Не понятно что ты можешь здесь выкинуть.

— Пожалуйста, уйди! — прочеканил парень. — Я не могу... — чуть тише добавил он.

— Я не умею успокаивать людей и единственное, что я могу... — Мэри вздрогнула и покраснела. «Наболтала — бери ответственность» — пронеслось в голове у Мэри и та, осторожно сделала шаг навстречу к парню.

— Мэри, дай мне пятнадцать минут, — попросил Леви.

— Надеюсь, это тебе поможет немного успокоиться.

— Что...?

Леви обернулся и замер. Он ощутил как холодные руки Мэри обвились вокруг его талии, а тело девушки прижалось к парню. Леви почувствовал, как глухо отозвалось сердце. Парень осторожно оторвал свои пальцы от подоконника и положил их на спину Мэри. Он положил свою голову ей на плечо, а носом уткнулся в шею, втянув запах. 

Может, и вправду просто слух?

Данко был готов сбежать из замка от волнения. От предстоящий коронации его трясло. Отца нет, и юный принц, казалось, потерялся в роскоши комнат. Зеленые цвета стены с золотыми узорами, черные ковровые дорожки и громадные портреты в величественных рамках. Все показалось Данко новым, словно и не здесь был его «дом». Даже яркое дневное солнце не могло разбавить мрачный сумрак комнаты. Раньше он редко появлялся в замке, в детстве все время был в лесах или возле городской площади на плясках. Как только умерла королева, отец стал «чужим», пусть и улыбаться начал шире. Когда Данко смотрел ему в глаза он видел, какая трещина образовалась внутри да и между ними также. Он любил отца, но боялся, что любовь перерастет в ненависть и поэтому избегал этой трещины в темно-зеленых глазах. 

И когда Данко видел, как на небольшом плоту, украшенном лианами и цветами, уплывал его отец под черной мантией с серебряными вышивками, блестевшими при свете луны, то он понял, что своими руками рушил все, что так хотел сберечь. Он сам расширял эту пропасть, сам удлинял эту трещину. Данко слишком поздно осознал, как же ошибался. 

Сейчас он сидел в своей огромной комнате. Комнате будущего короля. И все же что-то щекотало затылок, и Данко неосознанно оборачивался. Наверное, это было одиночество, которое издевалось над ним своими изворотливыми способами. Он хотел, чтобы отец был рядом еще немного. Чтобы хотя бы увидел его свадьбу, чтобы помогал воспитывать детей, и чтобы снова в его глазах засияла искра.

— Данко, — услышал Данко сзади и обернулся. 

Возле открытого окна стояла Дар. Данко слегка покраснел и улыбнулся. Ее прямые рыжие, словно спелый апельсин, волосы пахли корой деревьев, а болотного цвета глаза затягивали молодого парня все глубже. И он был не против утонуть в ее объятиях, в которые в мгновенье захватил девушку.

— Если бы ты знала, как я тебя люблю, — прошептал парень, на что девушка покраснела и уткнулась в плечо Данко.

— Я тоже.

Дар была самой обыкновенной дриадой, с которой Данко познакомился на празднике в честь богини Судьбы, одной из Танцующих. Он сразу заметил бойкую и кокетливую дриаду, которая ввилась около королевской стражи. Стража всегда незаметно сопровождала Данко, что поднимало у принца волну негодования. Сначала Дар совсем не интересовала парня, как и он ее. Но в тот день Данко краем уха услышал ее смех, который почему-то был похож на букет подсолнухов. Он и сам не понял, почему его сердце застучало быстрее. Но именно тогда, Данко оказался в цепях хитрой дриады, которая слишком любила разбивать сердца. Дар лишь смеялась, видя его смущение и неуклюжесть, при каждой их «случайной» встрече. Но в один момент Данко перестал появляться на их праздниках, и Дар сама не заметила, что флирт с парнями ей наскучил, а пляски уже не вызывали того восторга. И тогда она поняла, что ее сердце открылось какому-то бродяге (как она тогда считала), а не принцу, которого так ждала. Как только она вновь увиделась с Данко, она призналась, что тоже в него влюблена, а он ей сознался в том, что является старшим принцем. Как оказалось, парень пропадал на заседаниях совета, которые проходили каждый год. Молодых принцев готовят к тому, чтобы стать королями, и длиться это целый месяц. Месяц мучений и скуки.

— Слышала, что уже сегодня ночью коронация. Ты готов? — взволнованно спросила Дар и посмотрела в глаза парня.

Данко напрягся и чуть сильнее прижался к дриаде.

— Наверное... 

— Мэри сказала, что придет, — снова разбавила нагнетающую тишину девушка, и принц кивнул.

Он оторвался от Дар и повел ее к синенькому бархатному дивану, где со вздохом сел. Девушка села рядом и аккуратно положила голову Данко к себе на колени.

— И все же ты взволнован, — подвела Дар и начала успокаивающими движениями расчесывать пальцами кудрявые волосы Данко. — Что тебя так пугает?

Парень нахмурился и  мрачно посмотрел в стену цвета папоротника. Она напоминала ему о чем-то далеком. О чем-то нужном, но недосягаемым. Сейчас он был больше, чем уверен, если бы он взглянул в зеркало, его глаза были ему как никогда раньше знакомыми. оливковые глаза с широкой трещиной, из которой сочилась темнота вместе с холодом. Яркие глаза цвета травы, наверное, потемнели, как лес перед грозой. И Данко ждал грома, который заставит эту трещину разрастись сильнее. 

Что его пугало? Эта суета, которая по-блошиному скакала вокруг него, словно пыталась его закрутить до смерти. Данко начал видеть, как чужие тени начали двигаться резче, а силуэты все сильнее размывались, и иногда создавалось ощущение, что мимо пронесся ветер, а не что-то осязаемое. За один день и ночь Данко сам понял и увидел, как изменился. Как потемнели глаза и как заострились скулы. Веснушки, которые горели ярким цветом закатного солнца, погасли и стали больше похожи на песок, небрежно рассыпанный по лицу.  И улыбка начала все реже появляться на его лице. Теперь это нервное движение губ было похоже на надлом мрамора. Каменное лицо нехотя трескалось, и даже неслышимый для ушей звук бьющихся в момент улыбки зубов, стал похож на звук ломающейся горы.

Что его пугало? Ответственность, которая свалилась на юного принца. Да, ему сто четыре года. Но это меркам Утренних он мудр и опытен. Мир Ночных совсем другой. Фейри очень творческие личности, которые живут в поиске найти себя и в отличие от людей, они не пытаются успеть все. Ночные живут просто, не погружаясь в глубину (только если под конец своей жизни). Они хватают то, что лежит на поверхности и не пытаются делать выводы. Почти все Ночные ведут себя, как подростки, которые потерялись в себе, словно в темноте. Они кидаются в огонь, а потом, пролетев мимо, снова бегут к жару. Данко всего шестнадцать, но за эту ночь, он понял, что на него должно лечь. И это уж точно не то, что должно упасть на плечи шестнадцатилетки. Данко вспоминал всю свою жизнь и понял, что каждый день, похож на другой. И все шло по циклу, который попытался разрушить принц, поступив в школу Саман. И совсем недавно он встретил Веру, девушку упрямую, как столб, встретил Мэри, с которой он будто самой судьбой был сделан из одного материала. Он наконец-то встретил приключение. Данко впервые начал ложиться с мыслей: «Что случится завтра?».

Что его пугало? Разрастись трещинами и превратиться в камень, который сломиться под порывов ветра?

— Я и сам не знаю, — упавшим голосом изрек Данко.

— Ты будешь меня учить драться? — со скептизмом спросил Леви.

Парень устроился на гнилом пне, стоящим в середине яркой цветущей поляны. Пейзаж вокруг оживал новыми красками, и создавалось чувство, что сейчас вовсе и не конец лета, а только середина, наполненная жаром и насыщенным запахом листвы. Все зеленое буйство красок

— Напомни, кто тебя спас? — медленно, словно пробуя на вкус дуновения ветра от меняющего лица Леви, сказал Исак.

Леви отвел глаза и вздохнул. Тяжело и стыдливо. Пусть Исак спас и не его, а Веру, но Леви не раз видел, как именно он, зацепившись за корень гнилого дерева, упал и топор рассек воздух прямо перед ним. И это вгоняло его в ужас. 

Парень перевел глаза на ухмыляющуюся Мэри. Девушка, ощутив на себе чей-то взгляд, повернулась. Леви почувствовал еще больший стыд, который ненавязчиво, словно сахар в чае, перемешался с печалей. Мэри скинула с лица ухмылку и посмотрела в сторону Исака. 

Вот что что, а как иногда бывает больно и одиноко, Мэри хорошо понимала. А также понимала, какими бывают раздражающими слова. Особенно, когда ты совсем на грани, а человек рядом пытается утешить какими-то истертыми фразами, желая оправдать свою бесчувственность той самой «вежливостью». И в ту секунду создается ощущение, что тебя прижали прессом, под которым ты подгибаешься и ломаешься, словно сухой осенний сук. Ты сам ощущаешь холод всего мира. В одно мгновенье чувствуешь, как замерзает кровь, и твердеет мягкое алое сердце. Мэри прекрасно знала это чувство, и ее затылок постоянно холодел, когда она видела отчаянье в чьих-то глазах. Все внутри так и кричало: «Не дай ему задохнуться в своих мыслях!». Поэтому вместо слов, она использовала что-то намного интимное и личное. Объятья имеет какую-то свою силу, которая содержит в себе жар, способный согреть другого. 

Мэри впала в воспоминании. Наверное, простое объятье смогло ее спасти от того, что ей подкинула Судьба. Один шаг навстречу, и она не стояла бы здесь, не задыхалась от оков на шеи и запястьях, и не жила в страхе завтрашнего дня. Она бы смирилась с болью, прожила бы тихую жизнь и была бы счастлива. Но ее никто не остановил и она прыгнула со скалы в холодные воды, которые ее и погубили. 

— Мэри, — позвал ее Исак, и девушка дернулась, подняв свои стеклянные темные глаза на парня. — Ты же долго стоишь на земле. Может, немного побудешь моим помощником? тебе бы тоже не помещали бы тренировки.

— Помощником? — переспросила Мэри.

Леви засмеялся и на него покосились две пары глаз.

— Помощником? — все еще смеясь выдавил из себя Леви. — Не хочу показаться грубым, но у нее только недавно ноги отросли.

Мэри фыркнула, а потом по-лисье усмехнулась. Девушка медленно подошла к пню, взмахнув рукой.

— Вставай, — приказала она.

— Это еще зачем? — тихо хихикая, спросил Леви.

— Слушайся старших, — иронично произнес Исак, подходя ближе.

Леви хмыкнул и встал.

— Кто первый упадет, тот и проиграл, — чуть наклонив голову, хитро произнесла Мэри. — Вот и узнаем, кто из нас на ногах лучше держится.

— Тут и узнавать нечего, — сказал Леви и встал в боевую стойку. — Дать тебе возможность напасть?

— В шахматах я всегда играю за черных. Не в моих принципах нападать первой, — лицо Мэри сделалось серьезным и она отодвинула правую ногу назад, чтобы тело стало более устойчивым.

Леви усмехнулся и в одночасье оказался около Мэри. Он резким движением придавил на плечо девушки. Мэри обхватила руку парня одной рукой, а другой поддержала подбородок. Парень даже не успел удивиться, как тут же ощутил, как русалка сделала подсечку, и Леви в один миг оказался на земле. Леви ошарашенным взглядом въелся в голубое небо и тяжело вздохнул. 

— Ничего не понимаю, — чуть привстал парень и прищурился. — Когда ты этому научилась?

Мэри почему-то громко рассмеялась и присела рядом с Леви. Исак тоже тихо усмехнулся и поправил ворот белой рубашки.

— Научилась чему? — Мэри достала из кармана яблоко, широко улыбаясь. — Подсечки делать? Так это все умеют.

— А эти движения руками? — сказал Леви и нахмурился. — Ты точно знала, что делать. И реакция...

— Признай поражение, — сказала русалка и развела руки.

— Так, что? Остаешься? — спросил Исак, подходя к девушки.

— Эх, Наумов, — сказала Мэри и Исак вздрогнул, будто его ошпарили. — Я бы рада была, но мне нужно идти, а то уже скоро стемнеет.

— Так ты у нас чего-то боишься, — недовольно пробурчал Леви.

— Мое имя Исак. Называй меня по имени, — сказал Исак.

— От себя не убежишь, — серьезно произнесла Мэри и заглянула в черные глаза парня. — Может, хоть ты перестанешь.

Исак с пониманием посмотрел на дом, чуть поодаль них, на Леви и на Мэри. Что Вера, что Анастасия, что Леви и Мэри бегут от себя. Интересно, кто бежит быстрее?

 — Ты, наверное, не ладила с семьей, поэтому и в лес убежала, — тихо сказал Исак и увидел, как напряглась Мэри. — Обманывай кого хочешь, но я вижу, что ты все помнишь, — прошептал прямо на ухо девушки и положил свою бледную руку ей на плечо. — Я бы посмотрел на тебя, если бы кто-то произнес твою фамилию

Мэри хмуро посмотрела в глаза Исака и широко улыбнулась.

— Я помню, а вот что именно, ты никогда не узнаешь, — с наигранным разочарованием изрекла Мэри и скинула чужую руку с плеча.

— Мне достаточно просто внимательно за тобой смотреть.

— Эй, — сказал Леви. — Хватит шептаться.

Он безразлично окинул их взглядом и встал с травы.

— Ладно, жду возможности потренироваться с тобой, — сказал Исак.

— А я-то как, — раздраженно сказала Мэри. 

Сонце спряталось за полями, немного освещая травы на лугу. Мэри устало ввалилась в свою комнату и облегченно вздохнула, все время оборачиваясь. Девушка сняла с себя черную пыльную мантию. Она посмотрела на тьму в комнате и вынула из кармана небольшое огниво. Мэри медленно подошла к столу и зажгла свечку.

— Бу! — шепнула Элиза и Мэри в ужасе вскрикнула.