Опасный путь таиться там,
В тиши лесов, в колючих мхах.
Жестоким будет первый шаг.
Он приведет тебя в капкан.

Вера широко открыла глаза, когда ощутила неизвестную волну страха. Все тело затрясла мелкая дрожь, а волоски на руках взмылились ввысь. Холод, словно змея, бегал то в ноги, то в голову, а сердце в груди отпевало своей марш, не щадивший голову, к которой с неясной силой приливала кровь. И ни намека вокруг на то, что девушке что-то угрожает.

Вера резко встала, схватив свой раскладной ножик, лежавший на старой прикроватной тумбочке. Она начала оглядываться по сторонам, игнорируя свои дрожащие колени и подбородок. Взгляд девушки остановился на распахнутой двери, все еще качавшейся из-за ветра.

Вера крепче сжала обдающий холодом раскладной нож.

Почему дверь открыта?

Ведьма быстро попятилась назад, не сводя глаз с двери. Кожу обожгло холодным ветром из открытого окна. И Вера не успела замедлить свой шаг, ощутив, как ноги оторвались от пола, а спина девушки повалилась в окно. Она резко ухватиться руками в стену, с силой вцепившись ногтями в дерево.

Девушка задохнулась от воздуха, неожиданно заполонившего ее лёгкие. Ещё чуть-чуть и она могла упасть. Вера наполовину повисла на улице, а ноги болтались в комнате. Ведьма начала успокаиваться и ввдохнула от облегчения, опрокинув голову назад. Размытая картинка перед глазами начала приобретать ясность, и девушка начала приглядываться к ночной мгле. Что-то темное бросилось в глаза и беспокойство медленно начало закладываться под лопатки. Взгляд Веры, словно штык, уперся в чьи-то следы, образовывавшие кровавую дорожку.

Дорожку из фиолетовой крови...

Ведьма медленно начала вести свой взгляд по тропинке. А что если это ее кровь? Ну, конечно, чья еще она может быть?

В одно мгновенье Веру осенила догадка, как только глаза уперлись в темный силуэт, который медленно шагал к лесу. Тень ушла совсем недалеко. Вера замерла и ее пальцы непроизвольно разжались. Перед глазами девушки заметался туман, а горло прорвал крик.

— Леви! — Вера закричала настолько громко, насколько это было возможно.

Девушка ощутила, как ее тело беспощадно потянуло вниз. Третий этаж. Если она сейчас упадет, то точно не умрет, но вот ногу или руку сломает. Восстанавливаться придется один или два месяца. А Вере, в ее то положение, это надо? Ведьма судорожно замахала руками в попытке хоть за что-нибудь схватиться.

В последнюю минуту до удара, ведьма почувствовала, как оказывается в объятьях ветра. Она резко зажмурилась и напрягла все тело, готовясь к удару. Вдруг что-то резко схватило ведьму. Девушка медленно открыла глаза, столкнувшись с янтарным блеском.

— Леви? — Она осторожно спустилась с рук парня, с благодарностью на него посмотрев. — Как ты так быстро успел прибежать?

— Подруга, охотники — это не просто мальчики с палками, — усмехнувшись, сказал парень, на что Вера нервно хихикнула.

— Спасибо тебе, — сказала девушка. — Но как ты оказался возле леса? Как удалось снова выйти из транса? — Вера перевела взгляд на босые ноги, которые были все измазаны в фиолетовой жидкости. Вернее, в крови. — Ты и вправду — избранный?

— А не ты ли встала в сторону моей поддержке вчера? — нахмурившись, спросил парень.

— Я, но я все равно не была до конца уверена в этом, — виновато произнесла Вера и отвела взгляд в сторону.

— Тяжело тебе в жизни, наверное, — сказал парень, а потом ощутил тяжесть в плечах от крепких, но в тоже время мягких объятий.

— Леви, с тобой все в порядке! — прозвенел женский голосок, наполненный восторгом и любовью.

— Элиза?! — одновременно воскликнули Леви и Вера.

— Ты как тут оказалась? — спросил парень.

— Ты его помнишь? — с беспокойством спросила ведьма.

— Я тут мимо проходила, — тихо произнесла Элиза и смущенно покраснела, с обожанием смотря в глаза парню.

— Ты его помнишь? — настойчивее уточнила свой вопрос Вера, крепко схватив Элизу за плечо.

Блондинка фыркнула и с отвращением скинула руку ведьмы.

— Верочка, — брезгливо сквозь зубы, сказала Элиза. — Конечно, я его помню.

«Только не это!» — подумала ведьма.

Вера попятилась назад. Вернулось то, что невыносимо раздражало ведьму из-за дня в день. Эта вещь резала слух каждую секунду жизни девушки. Эта отвратная высокомерная интонация Элизы.

И в жизнь воплотился один из кошмаров Веры: к обеим девушкам вернулась память.

Вера упала на землю, закрыв лицо руками. «Мэри.» — в голове ведьмы носилось лишь одно имя. — «Как она? О, Танцующие! Мэри!».

Ведьма резко подскочила и кинулась ко входу.

— Ей, Вера! — крикнул ей вслед Леви, но Вера его уже не слышала.

Перед глазами начало все плыть. Ноги стали ватными, но девушка все равно двигалась вперед. Быстрее, быстрее! Тьма заполнила собой весь коридор. Вера не разбирала дороги и постоянно спотыкалась и падала на холодную плитку, раздирая колени. Танцующие, хоть бы с Мэри все было в порядке. Виски, будто были барабанами, по которым била какая-то неведомая сила. Паника захлестнула собой все.

Вера схватилась за перила, быстро поднимаясь наверх. Ее руки были настолько мокрыми, что с легкостью соскальзывали с гладкого дерева. В глазах застыл бушующий страх и надвигающиеся слезы, готовые в любую секунду вырваться из своего заточения. Легкие давила невыносимая боль, а горло жгло огнем от частого дыхания.

Девушка забежала на этаж. Она схватилась за стену, чтобы не упасть, но через секунду вновь ветром сорвалась с места, несясь темной тенью по коридору. Двери мелькали, словно картинки падающей книги. Вера резко остановилась и еле удержалась, чтобы вновь не упасть. Она зажала в разгоряченных руках холодную ручку знакомой двери.

Девушка влетела в комнату. Вера перевела свой взгляд на помятое белье пустой кровати, на открытое окно и на шкаф, который стоял в темной углу. Ведьма задрожала. Ее ноги подкосились, и она упала на землю, словно утка на пруду, убитая выстрелом безжалостного охотника. И имя у этого охотника Надежда, которая вновь и вновь стреляла в Веру своей пулей, пронзающей ее хрупкое тело насквозь. Комната была совершенно пуста. Крик сорвался с губ Веры, а слезы градом стали обжигать руки ведьмы, зажатые в кулаки. Нет, нет, нет! Она поняла, что начинает задыхаться. Ее горло невыносимо разрывал крик, и даже влага слезы не могла утешить эту боль.

Вера ощутила как чья-то рука зажала ее рот. Она резко начала пытаться сорвать руку незнакомца. Потом девушка ощутила, как ее обняли за плечи. Она резко обернулась и столкнулась с зеленым светом, который стал в последнее время для нее слишком знаком.

Данко толкнул ногой дверь, которая резко закрылась, чтобы проснувшиеся школьницы не сразу поняли, откуда донесся крик. Он крепче обнял Веру со спины.

— Данко, — через ладонь парня сказала девушка, продолжая рыдать. — Элиза...Мэри...вспомнила.

Парень разжал свою руку, ошарашенно взглянув на ведьму.

— Что? — в непонимание спросил он. Девушка кинулась на грудь парня, продолжая плакать. — Вера, пожалуйста, повтори, — сказал парень и судорожно начал осматривать комнату — Вера, Что с Мэри?!

— Она вспомнила... — в истерике начала биться Вера. — Данко, она все вспомнила!
 
        
Филипп, казалось, был самым безнадежным человеком в этот момент. Он шагал по тропинке леса, хмуро сверля глазами горизонт. Вместо того, чтобы сейчас спать в своей теплой кровати, он идет по тропинке в самом мрачном месте Далеко. И вместо того, чтобы точно знать, что ему делать, он терзает свою голову сомнениями.

Он никогда не хотел быть охотником. Он старался врать всем и каждому, что все в порядке, пряча свою жажду свободы внутри. И до сих пор она сидит взаперти его души и продолжает там томиться, пока все в округи считают его лидером, всегда идущим своим собственным путем. Ага, конечно!

Филипп со злостью пнул сосновую шишку мыском своего коричневого сапога. Как же тошно! Парень задрал голову ввысь, вглядываясь в темноту ночного неба. Разве он сейчас сильно желает шагать по этой глупой тропинке в поиске Ночных? Нет. Его ноги вообще не должно было быть в этом лесу года три, как минимум. Но разве жизнь Филиппа не была бы его жизнью, если бы не постоянные сюрпризы, очень редко приятные ему. Не успел парень уснуть, как «любимый» папочка пришел с желанием повидаться с сыночком и арбалетом подмышкой. Тоже мне самый лучший визит за всю историю школы Саман.

«И вот что Нуаре не спиться?» — думал Филипп. — «Ну, владеешь ты одними лесами в Далеко — ну, и владей ими дальше. Нет, нужно всех на ноги поднять, выбрать избранных, кровь которых полностью пробудит твою силу, и еще к придаче взбудоражить всех охотников и покой несчастных школьников. Ох, спасибо. В ноги только остается поклониться!».

Филипп глубоко вздохнул.

Как там Леви? А Вера? Им то, наверное, потяжелее сейчас. На счет Леви Филипп был полностью не уверен. Может, и вправду вовсе и не избранный он. Его гадкая семейка и их «церковный приход» воистину может какую-нибудь чушь придумать. Сальваторы всегда будут подниматься по головам, чего бы это не стоило. Филипп даже не удивиться, если под ногами своего брата увидит черные вороньи глаза. Ведьмины глаза.

Но знать о семейных планах он не может, пока не «повзрослеет». И вот сейчас это взросление происходит. Теперь, из-за того что Нуаре спокойно не сидится, он должен как можно скорее убить Ночного. Охотники должны собрать свою «великую» и огромную армию, которая победит Нуару. Два величайших охотничьих семейства Далеко, которые держат в тайне свои фамилии, чтобы никто не знал, кем является охотник — пекарем или сапожником (тем самым охотники оберегают свою семью), соберут свою армию. Сальваторы объединяться со вторым кланом, и Нуаре должен придти конец. В теории. Как обычно, собственно говоря.

Тут размышления Филиппа прервал шорох из кустов, и парень остановился, медленно повернув свою голову в сторону звука. Он медленно поднял арбалет, закусив губу, чтобы зубы не стали грохотом биться друг об друга от страха. Филипп начал учащенно дышать, а арбалет предательски задрожал, что мешало парню прицелиться. Сердце застучало в груди, настолько сильно намекая, что грудная клетка для него словно клетка, и если бы ее не было оно бы понеслось прочь. Филипп сильнее сжал арбалет, чтобы хоть как-нибудь заставить руки перестать дрожать.

«Ладно!» — плюнул парень. — «Лучшая защита — это нападение». Из арбалета молнией сорвалась стрела, разрезая напряженный воздух. Листья взмыли вверх, сотрясаясь, словно мимо пронесся ураган, а из куста вылетела тень, и Филипп от неожиданности упал, сильно ударившись логтем об выступающий из земли камень. Арбалет выпал из рук. Парень протяжно взвыл, сжав зубы.

Он резко обернулся и проследил за тенью. Филипп нахмурил брови. И что это было за диво? Он поднялся с земли, со злостью схватив арбалет. Как же его все достало! Невыносимая волна гнева сжала все тело и электрическим импульсом била в голову, на что парень мог лишь сжимать кулаки. Постоянно. Каждую секунду эта злость хватает его в тиски и душит, душит своей вот этой вот «обязанностью». Филипп не раз себя чувствовал лишь птицей, застрявшей в этой клетке под названием «Предназначение».

Филипп напряженно смотрел в темноту леса. Его голова была забита чем угодно, но только не охотой. «Давай, Филипп,» — думал парень, заряжая арбалет. — «Нужно убить всего лишь одного Ночного и дело с концом!». Но он прекрасно понимал, что в его сказочке концов не будет. Всему этому кошмару не придет конец, когда он убьет одного из них. Никакого конца. Филипп только лишь усугубит свое и так шаткое положение.

За деревом что-то шевельнулось, и Филипп направил в ту сторону арбалет. Сейчас он был бы рад оказаться по другую сторону своего орудия. Проще застрелиться, чем так невыносимо жить. Парень медленно начал приближаться к дереву. Ну, вот скажите, какой из него охотник?

— Ку-ку!

Сзади что-то скользкое и холодное коснулось шеи парня. Филипп вздрогнул и обернулся, выставив перед собой арбалет, который сейчас больше напоминал шит, а не оружие. Парень вновь задрожал, но быстро взял себя в руки. Колени были готовы в любую минуту прогнуться от любого дуновения ветра, даже самого легкого, но Филипп все равно продолжал оглядывать с невероятной скоростью сгущающеюся вокруг него темноту.

— Ку-ку!

Смерть в юном возрасте — чаще всего, плата за глупость. Вот он и расплатится головой за то, что не сбежал из дому куда-нибудь подальше, когда еще была возможность.

— Маленький напуганный мальчишка, — зашептал голос, прямо над ухом парня. Голос был больше похож на змеиное шипение, от которого по всему телу пробежали неприятные мурашки.

Филипп резко развернулся и выстрелил в темноту. Стрела с силой воткнулась в дерево. Парень этого не увидел из-за надвигающейся темноты, но этот паршивый звук он слышал часто, когда учился стрелять. Почему-то попадал он только в деревья, а не в соломенные куклы.

— Что ты такое? — спросил Филипп, заряжая новой стрелой арбалет.

Парень потрогал свою сумку на поясе, ориентировочно считая стрелы. Он схватил свою хлопковую рубашку, которая понемногу начала становится мокрой. Эту рубашку его мать специально подготовила для этого дня. Бежевого цвета рубашка из хлопка с вышитым узором, где проскальзывал рисунок сокола, стоящего на двух скрещенных кинжалах — герб семьи Сальватор. Только вот от этой рубашечки мало проку, особенно сейчас. Только груз ответственности на плечи кладет.

— Напуганный мальчик, — продолжал шипеть голос, и Филипп начал покрываться красными пятнами от злости. — Как же тебе не повезло, как не повезло.

Казалось, что голос шипел со всех сторон, и как бы быстро не разворачивался Филипп, он так и не мог столкнуться с голосом напрямую. А еще эта темнота. Посветлее время выбрать не могли?

— Напуганный мальчик в лесу со своим арбалетиком, который уж точно не по его руку, — смеялись голоса.

— Брошенный Удачей. Ой, бедненький мальчик.

— А кнут отца ему больше подходит, чем этот арбалет.

— Напуганный мальчишка. Напуганный крестами.

— Ты. Кто. Такой?! — отчеканил Филипп, разгораясь от гнева.

— Злой папа. Очень злой.

— Ты — пустое место, мой мальчик, — шипение стало более басистым, и Филипп узнал голос отца.

Парень вздрогнул и арбалет в руках снова начал трястись.

— Заткнись, — прошептал Филипп.

— Способен лишь падать, братец. Таким как ты не полететь, — голос вновь изменился, и Филипп услышал голос Леви. — Может, отец прав? Ты и впрямь безнадежен.

— Заткнись, — чуть громче сказал Филипп, опустив голову вниз.

— Филипп, а где твой брат? Он что, не придет? — вокруг Филиппа все наполнилось мелодичным голосочком Элизы.

— Иди к черту! — крикнул Филипп.

Парень резко почувствовал угрозу и поднял глаза. И в следующее мгновенье навстречу Филиппу полетела змея, сверкая красными глазами.

Парень резко зажмурился.

Наступила тишина.

Ни звука приближающейся змеи, ни звука голосов. Ничего. Филипп медленно разомкнул глаза и первое, что увидел парень была белоснежная рука, державшая змею за голову.

— Мэри?

Филипп отшатнулся и грохнулся на землю, потому что ноги были уже не в силах стоять.

Мэри выгнула одну бровь. На ней был черный плащ, а под ним колыхалось черная женская форма приюта — черное платье, с белыми оборками, которые были чуть пониже воротника.

— А ты я вижу не ждал, — усмехнулась девушка.

Змея в ее руке извивалась, но Мэри было совершенно безразлично.

— Что ты тут делаешь? — спросил Филипп и нахмурился.

— У меня тот же вопрос, — Мэри продолжала усмехаться.

Филипп цокнул. Вот кого кого, а ее первую в планы охотников вводить не хотелось. Пусть Вера потом ей рассказывает.

— Понятно, — протянула Мэри. — Значит, оба отвечать не будет. Только вот, я догадываюсь, что ты здесь забыл, а ты даже представления обо мне не имеешь.

— Как-нибудь перебьюсь, — сказал парень, твердо смотря на девушку.

— Ой, ладно, ты, — сказала она. — Я тебе жизнь спасла, а от тебя ни слова благодарности. Давай, доставай свой ножичек и руби голову Супостатому.

— Ты о чем? — с непониманием отозвался парень.

— Ты разве не должен принести своей чокнутой семейке охотников какой-нибудь трофей на стену? — спросила русалка и, приподняв змею, посмотрела на нее поближе. — Иуда, знаешь ли, неплохой вариант.

Филипп тяжело вздохнул и поднялся с земли. Он снова посмотрел на Мэри. В голове крутился лишь один вопрос: какого дьявола она здесь забыла?

— Я бы поспорил...— сказал Филипп.

— О, в этом я не сомневаюсь, — сказала Мэри и протянула змею Филиппу.

— Но желание таскаться по этому лесу у меня нет, — устало произнес парень.

— Охотник из тебя никудышный, — покачав головой, вынесла вердикт Мэри. — Вот чего тебя так рано выпустили? Хотят армию побольше собрать, не понимая, что их сыновья, как один здесь поляжут. Разве можно шестнадцатилетнего парнишку пускать в лес?

Филипп снова вздохнул, доставая раскладной ножик. Даже не поспоришь. Он ловко отсек змее голову и завернул ее в маленький льняной мешочек. Парень нагнулся над телом змеи, пристально осматривая черную блестящую чешую.

— Говоришь, что это иуда? — спросил он, не отрывая глаз от тела змеи.

Мэри отряхнула руки и кивнула.

— Да, эту породу я хорошо знаю, — тихо произнесла она и стыдливо опустила глаза, закусив губу.

— Но иуды ходят стаями. — Филипп потрогал тело змеи, осматривая со всех сторон.

— Если темнота быстро совпала, а голоса стихли — значит, одиночка. — Мэри скрестила руки. — Вот что ты тут чешешься? Пойдем. Бывают случаи, когда иуды ходят одни, — заверила она.

— Но только не королевы, — нахмурился Филипп, и открыл Мэри обзор на красные пятна, находящиеся на спине у змеи.

И тут земля содрогнулась.

— О, черт, — простонала Мэри, вглядываясь в чащу.

— Не говори мне, что это...

— Я ничего не буду говорить, — сказала Мэри, хватая змеиное тело. — Я лишь посоветую тебе, поскорее бежать!
Она со всех ног кинулась в обратную сторону от звука, а Филипп побежал за ней.

— Это король, так? — крикнул он Мэри, которая ловко перепрыгивала через пни.

— Да! И, ох, как настаиваю держаться от него подальше!

— Подожди, — резко затормозил Филипп, и Мэри остановилась.

— С дерева упал, дорогой? — истерически спросила она, хватая Филиппа за руку и таща его вперед. — Подальше! — по буквам растянула она.

— Если я убью короля, отец будет мной гордиться, — загорелся идеей парень.

— Ты даже с королевой не справился. Куда тебе до короля? Король — это громадная куча змей. После смерти королевы ее поданные собираются в огромный комок, напоминающий великана. Как ты, черт возьми, справишься с целым поселением змей. Будешь пугать их своим жалким арбалетиком? — взмахнула руками девушка. — Прошу тебя, не неси чепухи! У нас есть возможность оторваться.

— Ты иди, а я тут как-нибудь, — сказал Филипп, поворачиваясь лицом к грохоту.

— Придурок, — выкинула Мэри и побежала вперед.

Ей, резона нет нянчиться с этим полоумным. Хочет помереть — пожалуйста. Никто его не держит.

Филипп зарядил арбалет и встал в боевую стойку. Это вовсе не он добыл голову королевы, что лежала в его сумке. Это Мэри. А Филипп так, рядом постоял. Он вовсе не стал охотником. И он не может себя так называть. Эту голову он преподнесет отцу, как трус. А трусом он не будет, даже если помрет от своих принципов.

Грохот был все ближе и ближе. Нет, он не был смелым или принципиальным. Скорее у него была своя мораль. Для Филиппа какая-то вещь могла предстать в новом свете, не привычным не кому. Он будет всегда стоять за свои взгляды.

За спиной парень услышал тяжелое дыхание и резко обернулся. Это была Мэри, которая держала в руках какой-то старинный меч, облокотившись об дерево.

— Ты меня, конечно, бесишь, — сказала она в перерыве от одышки после бега. — Но вот только по дороге меч такой красивый попался. Грех не попробовать.

— Это я его должен убить! — сказал Филипп.

— Не волнуйся, ты его и убьешь, — кивнула Мэри. — Но даже Артур имел своего помощника, Мерлина.

— Артур, который из книжки? — саркастично спросил Филипп.

— И все же он великий, не забывай, — хмыкнула Мэри, подходя к парню. — Один ты с королем Иуд не справишься. Даже опытные охотники редко могут его завалить.

— Именно поэтому я и хочу это сделать, — сказал Филипп.

Мэри глубоко вздохнула.

— Посмотри правде в глаза, дорогой, — тихо произнесла она, а грохот от шагов становился все ближе. — Ты и впрямь никчемный охотник, но это не повод слепо бросаться на дело, которое тебя погубит, только для того, чтобы что-то кому-то доказать. Ну, хорошо, — кивнула она, — докажешь ты всем, что чего-то стоишь. А дальше? Себе-то ты ничего так и не сможешь доказать. — Филипп замер. — Ты должен день ото дня понемногу показывать самому себе, что ты вовсе не ничтожество. Ты должен ломать себе кости от тренировок, но не для того, чтобы отец увидел твои старания, а для того, чтобы стать сильнее. Твоя голова короля докажет, что, может, ты и впрямь не ничтожество, но все все равно будут видеть в тебе мальчишку. До тех пор, пока ты сам не развидешь его в себе.

Наступила тишина и только грохот шагов ее рушил. Филипп вздохнул и улыбнулся:

— Может, ты и права.

Он резко развернулся и ухватил Мэри за руку. Девушка почувствовала, как ее потянуло назад. Она посмотрела на Филиппа, который побежал в обратную сторону от короля.

— Ты чего это? — спросила она, крепче сжав руку парня.

— Просто, знаешь... — протянул он. — Не хочется как-то чтобы над кроватью повесили голову змеиного короля. В интерьер не впишется. Думаю, под мои голубые обои будет неплохо подходить какой-нибудь синий медведь, который сейчас спит. Что думаешь?

— Хм, — шутливо задумалась Мэри, ловя озорной тон парня. — Думаю, да, этот вариант более подходящий.

Они ускорили бег, а шаги короля уходили все дальше и дальше. Филипп вытащил голову королевы змей из сумки. Этого тоже было бы достаточно, чтобы отец им начал гордиться. Филипп усмехнулся. «Как-нибудь позже,» — подумал он, и мешочек со змеиной головой вылетел из руки парня.

               
Вера, временами шмыгая носом, делала глотки горячего чая с ароматом свежего чабреца. Она нелепо укуталась в большое теплое одеяло, будто оно могло ее спасти отчего угодно, стать крепостью, которая так недавно покинула ее. Взгляд Веры был прикован либо к полу, либо к ходившему из угла в угол Данко, который подкидывал коричневый мячик. В сравнении с Верой парень был спокоен или пытался таким казаться. На парне была черная накидка с капюшоном, который сейчас скрывал волосы. На лице был бардовый шарф, и Вера только сейчас вспомнила, что Данко — фей, и что за красоту всегда приходиться платить. Данко так и не проронил ни слова с тех пор как Вера немного успокоилась. Девушка тяжело вздохнула и посмотрела в пол.

Ведьма из-за всех сил старалась думать о чем угодно, но только не о Мэри. Хотя это было сделать не так просто, находясь при всем этом в ее комнате. Она не хотела вновь, словно маленький капризный ребенок, разныться, пусть и причина для слез была весьма уважительна.

— Может, она в туалет просто ушла? — тихо подала голос Вера.

Данко вздрогнул, явно не ожидавший, что что-то разрушит его стену раздумий.

— В туалет, Вера, на час не уходят, даже при сильном желании, — хмыкнув, сказал парень.

— Данко, ну, не могла она просто уйти! — Вера качнула головой: — О нас-то она все помнит.

— Твоей наивности можно только позавидовать, — расстроенно прошептал парень, больше себе, нежели ведьме.

— Данко, — тихо позвала друга девушка. — С тобой все хорошо?

— Да, — слишком быстро ответил Данко. — Прекрати забивать свою голову, — сказал он, настороженно взглянув на ведьму. — Кому кому, но не тебе стоит сейчас беспокоиться о других. Собственная жизнь на волоске висит.

Вера опустила глаза в пол. Данко был резок, но честен. Ей и вправду не стоит сейчас думать о чем-то, кроме плана о спасении собственной жизни. И ничего даже в голову не лезет. Еще и Мэри. Все пошло кувырком после того самого дня, когда Вера загадала желание.

Желание!

Почему она раньше об этом не подумала. У ведьмы в запасе есть власть на русалкой. Власть над ней и ее чувствами. Это же даже подлостью не назовешь. Как-никак Мэри сама не желает вспоминать своего прошлого.

Вера подскочила, скинув тяжелое одеяло с плеч. Ну, конечно! Осталось только найти русалку и...

Дверь громко отворилась. Вера вздрогнула и медленно повернулась в сторону вошедшего. Данко замер, изумленно смотря вперед.

Мэри.

Девушка бесцеремонно вошла в комнату и хмуро посмотрела на заплаканную Веру и задумчивого Данко.

— Что не так? — спросила девушка Веру и косо посмотрела на Данко, сжав зубы.

— Мэри! — Вера кинулась на подругу, крепко ее обняв. — Мы думали ты все!

— Как это «все»? — медленно спросила русалка и подняла левую бровь вверх.

— О, Танцующие, — выдохнул Данко, упав на стул.

— К Элизе вернулась память, — сказала Вера.

— Что?! — Мэри отшатнулась.

— Мы тоже были удивлены и подумали, что все, к тебе вернулась память или вырос хвост.

— Получается, я сейчас без памяти и без хвоста, стою здоровая и живая, — радостно сказала Мэри, все еще не до конца понимая то, что сказала Вера. — Элиза не должна была вспомнить все так быстро, — резко сказала русалка, будто л чем-то вспомнив. Тем более вспомнила она что-то очень нехорошее.

— Мэри, — начал Данко. — Нам нужно поговорить.

Девушка замерла.

— Я все знаю, — сказала она и подняла глаза на парня. — Я только оттуда. Пришла за тобой.

Данко кивнул:

— Сейчас соберу вещи.

С этими словами он вышел, а Мэри провела его взглядом. Как только дверь закрылась, девушка произнесла:

— Вера, ты должна отправляться к ведьме немедля. Если к Элизе вернулась память...собственно, мой тебе совет, собирайся, — процедила девушка, на что-то сильно злясь.

— Что? — опешила ведьма. — Мэри, что ты несешь?

Мэри подошла к Вере и схватила ее руки.

— Поверь мне! Нельзя ждать до утра.

Вера вырвалась из хватки подруги.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — Вера вскинула голову, хмуро взглянув на русалку.

— Валяй, — взмахнула руками Мэри, хватая красное яблоко со стола.

Вера закусила губу, все ещё сомневаясь в своем решении. Она повертела головой и резко подняла взгляд.

Мэри лениво откусила яблоко, ожидая, что же скажет ее медлительная и неуверенная в себе подруга.

— Леви идет со мной, — твердо прошептала ведьма.