Когда-то давно, в детстве ещё, я часто требовал у бабушки рассказать мне сказку. Она же, как сознательный советский человек, не могла допустить, чтобы я верил в какую-нибудь нечисть, кроме, конечно, товарища Сталина, Ленина и Берии. Но сборник древних славянских сказок я нашарил в обширной домашней библиотеке деда, который всю жизнь отдал изучению фольклора. В прямом смысле отдал - рано умер от осложнения на лёгкие, а всему виной плесень хреново оборудованных библиотек.

Я плохо помню деда на лицо, но сильные сухие ладони и скрипучий голос накрепко засели в мозгу. "Костик, ты видишь в сказках интересные истории, но на самом деле все это больше, глобальнее! Часто персонажи, какими мы их знаем, не имеют ничего общего с тем, какими они являются", - говорил дед. И я пытался представить альтернативу. А теперь альтернатива представилась сама. Ковшом не вычерпаешь!

- Ну, Костян, - Дима хлопнул меня сухой крупной ладонью по плечу, подсаживаясь, - готов к путешествию?

- Опять куда-то поедем? - голова шла кругом, хотелось спать. Я едва сдерживал чудовищный зевок.

- Нет, - хмыкнул Слава, присаживаясь с другой стороны, - приехали, конечная.

Он размахнулся небольшой десертной ложкой, выполненной в славянской стилистике, и несильно засандалил ею мне между глаз. Я хотел дать ему в нос, но передумал - все нутро наполнилось весельем. Хотелось смеяться, но вместо этого я всхрапнул, как кавалерийский конь, засыпая почти мгновенно.

Проснулся я под вопли. Вопил Димас.

- Положи дедов Кладенец, шельма!

- Ах, ш-ш-шельма?! - раздалось в ответ натуральное гадючье шипение, потом звук такой, словно лопатой взмахнули с огромной скоростью.

- Ты же от меня рогов и копыт не оставишь! - тонко вскрикнул несчастный.

- Не-ет, - в-в-вжух, - по закону жанра от козлика остаются рожки и ножки! Стоять, козёл!

- Стою, - вдруг внезапно спокойно выдал жертвенный козёл, мне стало интересно, пришлось приоткрыть глаз.

Вовремя! Дмитрий выпрямился во весь свой немалый рост, черноволосая бойкая девчонка как раз замахивалась огромным, как любят анимешники, мечом, но, узрев, что объект нападок не думает убегать, растерялась. А дивно лёгкая, острая, судя по блеску кромки, дурища падала, как нож гильотины, прямехонько на темечко Димы. Что-то переклинило внутри, будто пружина распрямилась с щелчком. Я подскочил с кровати и распластался над полом в броске. Все происходило медленно, словно кто-то притормозил видео, но все же я был быстрее, чем падающий меч. Остановить его было невозможно, я толкнул его рукой со всей силы в плоскую часть лезвия, и клинок вонзился в каменный пол. Ссорящаяся парочка замерла, словно громом поражённая. Дима, бледный до прозрачности, смотрел на меня, потом на меч, а Алёнка вдруг разрыдалась, повисла у него на шее и, всхлипывая, сползла к ногам.

- С-спасибо... - выговорил посиневшими губами Ромео, подтянул к себе Джульетту и утащил её куда-то.

В огромный зал, к которому примыкала ниша, в которой я, собственно, проводил блаженное беспамятство, ворвался мужик из тарелки. Кощей.

- Кладенец! Алёна! Мать твоя, лягушка заколдованная, что происходит?! - пыхтел злой персонаж, потрясая бледными руками. Да, за таким злодеем девочки выпускного возраста должны ходить кротким стадом.

Роковой красавец, черноволосый, брови соболиные, глаза темные, ликом бледен, статен, широк в плечах, облачён в какой-то доспех, поверх плащ с мехом! Тьфу, красота неописуемая. Прямо куда ни ткни - в сказке одни няшки и ништяки. Я рассматривал его, он меня.

- Очнулся, лохматый, - он невесело усмехнулся уголком тонких губ и потрогал носком окованных сапог дыру в полу.

- Не надо мне, только стригся, - пробормотал я, машинально потянувшись к коротко остриженной голове. А там, вместо привычной щетки волос какая-то жёсткая мочалка, словно собачья шапка, только густая и торчит! Я отдернул руку и уставился на неё, как на предателя. Ужас, на тыльной стороне руки вылезли густые жёсткие черные волосы, будто пробудились внезапно в крови кавказские гены. И вторая рука, что печально, была такой же. - Это чё?

- Руки, - Кощей явно издевался, хотя внешне ни один мускул не дрогнул.

- Без сопливых зелено, в чем они?! - кажется, я был на грани.

- В шерсти. Пошли, лохматый, покажу тебе правду, - он махнул своей белой чистой от волос рукой, приглашая следовать за собой.

Я поплёлся. На душе скребли монстры. Кошки ушли в подполье. Я оброс, оволосатился, кажется, меня укусил не оборотень, а пещерный человек! Может, это вирус так действует? Может, надо было в больнице оставаться? Ступеньки под ногами уводили вниз, мы спускались. Через четыре пролета ступеней по двадцать стало прохладно, внизу горели масляные лампы, их пламя плясало, превращая мою тень в огромного черного монстра, множа и дробя её. Наконец, спуск кончился, и мы вышли в большой подвальный зал, посреди которого светилось голубым озеро, размером с кузов грузовика.

- Вот и пришли, раздевайся, - тоном практолога приказал Кощей. Я поджал хвост, если бы он у меня был. - Чего скукожился?

- Полностью? - вырвалось у меня дежурное.

- Да, - злодей повернулся к озеру, взмахнул руками, как дирижёр, обернулся. - Ну, чего ты вола печалишь? Зверь и так рогатый и печальный! Давай, раздевайся быстро!

Подчинился я на автомате. Скинул расшитую жилетку, выправил из портков длинную рубаху и замер. Этого я не надевал. Хозяин готичной достопримечательности увлеченно размахивал над водой руками, аж круги шли, спрашивать, зачем меня переодели, я не стал и стянул с себя славянский народный костюм. Под портками, как и должно было быть, не было ничего, чтобы прикрыть срам, честь и гордость, зато ниже пояса я знатно замеховел. Это был не просто телесный волос, ноги, пах и задницу покрывала прямая темная шерсть. Интереса ради дёрнул за шерстинку на бедре и едва не умер. Хорошо, что с другого места не догадался выщипнуть, придурок! Волос был плотный, с луковкой на конце, как и положено.

- Насмотрелся, зверюга, теперь сюда глянь, - донеслось от озера.

Над чашей бездонной пропасти висела, слегка волнуясь, озёрная гладь, как зеркало на стене - вертикально. В нем отражался я, а вот Кощей старался не попадать на отражающую поверхность. Взглянув на себя, я не поверил глазам. Мои когда-то серые глаза светились желтыми огоньками из-под густых сросшихся бровей, на лице вылезла плотная щетина, уши были, как у Дракулы из фильмов с Лугоши! На голове вообще лохматая шевелюра. Повернувшись в профиль, я увидел, что волосы с головы сбегают по шее, позвоночнику, как холка у собаки, до самой задницы и заканчиваются какой-то метелкой, похожей на обрубок хвоста! Волосы на позвоночнике встали дыбом, я схватился за голову.

- Да, превращение почти завершилось. - Кощей махнул на висящую воду, и она с грохотом обрушилась в каменную чашу, - Теперь только от тебя и от луны зависит, каким ты станешь.

- А как-нибудь обратно меня... - я комкал в руках рубаху, глядя на колдуна самыми собачьими глазами.

- Не трави душу! - фыркнул добрый злодей, - Наверняка Яга с Маревной уже всю мою библиотеку перевернули, а Олег со Славой им помогли. Пойдем, кормить тебя буду, зверюга.

Я топливо одевался, вздрагивая каждый раз, когда пальцы задевали густую шерсть. Хоть ел я вроде недавно в доме Олега, но голод был острый, словно кишки методично перетирали друг друга. Мы поднялись вверх по винтовой лестнице, потом через зал в помещение по-скромнее, размером не с футбольное поле.

За одним из столов, которых тут было аж шесть, сидели Слава и Марья. Они смотрели друг на друга необыкновенно лучистыми глазами, едва соприкасались пальцами, но сила их любви была настолько ощутима, словно висела в воздухе. Глядя на эту пару, я понял, что никогда не любил. И Лара... Болезненное воспоминание уязвило в самое сердце, я почти завыл, на смену боли пришла злость.

- Уймись, животное, - громыхнул над ухом Кощей, с размаху опуская свою твердую ледяную ладонь на мою хребтину. Словно айсбергом придавило, зато разум вдруг очистился, душа успокоилась, перестала метаться. Посеревший было мир обрёл краски. - Будешь давать волю гневу - не сможешь совладать со своим проклятьем. Останешься чудовищем, которому нужно только жрать и убивать. Будешь молодцом?

Я кивнул. Перспектива не радовала. Слава с женой смотрели на меня с тревогой. Только жалости мне не хватало, как же. Отбросив внутренние стенания о том, какая незавидная доля мне выпала, я прошёлся вдоль длинных столов, уставленных едой. Да, кремлевские столовки отдыхают. Чего только стоят говяжьи окорока, запечённые целиком, цельный двухметровый осётр, горка птичьих грудок в сметане, блюдо с круглой отварной картошкой, тушёная капуста на тарелке, размером с добрую кастрюлю, свежие овощи аккуратными нарезками. Я схватился за ближайшее и приступил к заеданию стресса. Жрал, словно у меня в желудке дыра прямиком в преисподнюю, пока на втором окороке меня не окликнул Слава.

- Пошли, есть информация, - сказал он, протягивая мне салфетку с полотенце размером. Я облизал жирные пальцы, основательно вытерся, и мы все вместе пошли к источнику информации.