Утро для Чимина наступило довольно поздно. Организм, всю ночь борющийся с простудой и пытающийся понять, что за дрянь влили в его желудок, отказывался работать так же эффективно, как обычно, а потому в теле чувствовалась непривычная нега, граничащая с ощущением после долгой тренировки, когда все мышцы вроде как расслаблены, а вроде всё ещё горят. Помимо этого Чимин отлежал задницу, потому что всю ночь провёл в одной позе – на спине. И во рту такой странный привкус был, словно дыма глотнул. Не зная, что это всего лишь послевкусие зелья, которое не убить никакими бульонами и чаями, Чимин покатал привкус на языке и тяжело сглотнул вязкую слюну. Не самое приятное ощущение. И пить очень хочется. А ещё в нос бьёт сильный запах пота, и парень запоздало понимает, что даже пижамные штаны на нём влажные от впитавшейся испарины.

Потянувшись ладонью ко лбу, Чимин с удивлением понял, что тот самой обычной температуры, хотя и покрыт липкой плёнкой пота. Наверное ночью у него был жар, раз он весь взмокший. Ещё и пижама тёплая очень и в самой комнате жарко, а одеяло кажется таким тяжёлым и объёмным, накрывая облаком. И да, под ним чудовищно жарко. Чимин не понимает, как Тэхён может мёрзнуть под таким одеялом, если для самого Чимина это просто сауна. Вроде бы его друг никогда не был столь чувствителен к температурам. Повернув голову в бок, Чимин тяжело вздохнул и сонным взглядом начал осматривать комнату.

Вот только это точно была не гриффиндорская спальня. Преобладание зелёного и серебряного, широкий письменный стол из светлого дерева и из этого же дерева стул с мягким сиденьем и спинкой. На столе высятся горы учебников и каких-то других книг, лежат тетради и странные листы бумаги, свёрнутые трубками, валяются ручки вперемешку с карандашами и перьями, а на полочке, приделанной к стене, высится красивая чернильница с посеребренной крышкой. А может это не покрытие, может она действительно серебряная. Возле стола чуть правее огромное окно, но Чимин сразу понимает, что оно ненастоящее, потому что за «стеклом» вид на бушующее море с почерневшим небесным сводом. Мелкие капли оседают с той стороны, говоря об идущем дожде. Почему-то смотря на это окно, Чимин почувствовал тоску. В памяти розовеющее предзакатное небо и первые лучи солнца, окрашивающие спальню в башне Гриффиндора золотом. Так красиво, так близко к небу, к свободе. А здесь, в этом сыром Подземелье ученики Слизерина даже не видят этого неба, довольствуясь красивыми подделками.

Взгляд скользит дальше по комнате, отмечая красивые картины с морскими пейзажами и декоративные изогнутые светильники, цепляется за две двери, одна из которых ведёт в ванную. Вторая, скорее всего, на выход. Возле этой двери висит ещё одна картина, но она пустая. Только красивый, но мрачный пейзаж какого-то леса и виднеющиеся вдали над верхушками вековых сосен шпили башен замка. Чимину кажется, что чего-то не хватает или кого-то, чтобы заполнить эту самую пустоту, но забивать голову не хочется, а потому взгляд перетекает на камин. Огонь в нём так и не погас, прогревая воздух, хотя и не сильно. Потрескивают негромко поленья, в воздухе витает тёплый запах дерева и на самом деле Чимину довольно уютно вот так лежать в постели, только жарко слишком, надо хотя бы откинуть одеяло в сторону.

Потянувшись к нему, Чимин ёрзает немного, ногами цепляя низ одеяла и стаскивая в сторону. Как только грудная клетка освобождается от пухового плена, дышать сразу как-то становится легче. А ещё Чимин задумывается о двух вещах: где сейчас Юнги, которому и принадлежит, как подсказала услужливо память, эта комната, и что такое странное лежит на его второй ноге. И не только лежит. Чимин вообще-то не трус, но сейчас его в который раз прошибло на пот, только холодный. Занемевшие кончики пальцев начало покалывать, а дыхание резко сбилось. Нет, не от того, что на нём лежит что-то странное. А от того, что это что-то двигается.

«Перестань паниковать. Тут не может ничего опасного быть, это же комната Юнги», - успокаивает себя парень, кусая губы.

Когда Юнги стал ассоциироваться с безопасностью Чимин и сам не понял. Да, Мин несколько раз спасал его, но разве это показатель? У Юнги вообще-то масса отрицательных или в каком-то роде плохих, по мнению Чимина, черт. Юнги замкнутый и тихий, никогда не знаешь, что у него на уме. Острый на язык, грубый и немного заносчивый, что Пак успел выяснить совершенно непроизвольно, когда увидел случайно, как Юнги шипел на какого-то младшекурсника. Тот мальчишка, к слову, был одет в такой же чёрно-зелёный плащ, а значит Юнги так грозно шипел на представителя своего же факультета. Пусть он и был старостой, пусть его обязанность – отчитывать, но тот же Сокджин хотя и был строгим до «нельзя», но при чужих своих ребят никогда не ругал, предпочитая не выносить сор из избы.

- Мы обсудим это позже у нас в гостиной, - мягко говорил Сокджин в таких ситуация и улыбался тепло.

«Опасность! Бежать на край света! Бежать в другую Вселенную», - орал голос в голове тех, кому эта нежная улыбка предназначалась.

Юнги обладал жутким взглядом, заставлявшим давиться едой или превращаться в ледяную скульптуру. Юнги всегда говорил злую правду в лицо, и плевать, кто ещё может услышать его слова. Юнги всегда ходил с таким лицом, словно желает всех переубивать. И от самого парня веяло чем-то холодным, сырым и тоскливым. Чимин невольно представлял или увядающий осенний лес, пропитанный запахом дождя, подступающих холодов и гниющей листвы или тёмное сырое подземелье с капающей водой и звоном кандалов, с топотом маленьких крысиных лап и стонами узников. Ассоциации те ещё. Ещё и тот рассказ Тэхёна про какой-то жуткий случай, связанный с Юнги. Чимин не сдержал своего любопытства, пока с гриффиндорцами в кафе сидел, то осторожно спросил, что же такого страшного случилось. Да только никто ничего не знал, кроме того, о чём писали в газетах. А в газетах писали мало, потому что случай тот замяли.

И вот весь такой жуткий и страшный Мин Юнги для Чимина почему-то всё равно залог безопасности. То ли потому что нарушает нарисовавшийся образ в голове, оказываясь неожиданно мягким и заботливым, то ли потому что без надвинутого на лицо капюшона смотрится обычным лохматым бунтующим мальчишкой, выкрасившем волосы в мятный цвет. Чимин об этом в душе размышлял, пока отмывался. Юнги для своих восемнадцати, если парень не ошибся в подсчётах, был невысокого роста с узкими плечами и слишком стройными для парня ногами. Природная явно бледность в купе с мятными волосами, розовые губы с чуть загнутыми уголками губ, как у котов, синяя бьющаяся жилка на шее. Юнги выглядел хрупко в висящей на нём пижаме, и запястья, торчащие из рукавов, тоже выглядели хрупкими. Весь Мин Юнги напоминал красивую мраморную статуэтку, такой же красивый и такой же холодный.

«И на самом деле сейчас не время размышлять о чужой красоте», - мотнул головой Чимин, чувствуя, как что-то на нём снова начинает двигаться.

С какой стати он вообще думает о красоте Юнги? Тот ведь не девушка. Вот только перед глазами аккуратные губы, такие красивые. Странно считать чужие губы красивыми, но Чимин отчего-то пару раз пялился на них заворожено. Узкая верхняя и чуть пухлая и выпирающая вперёд нижняя. Наверное, они очень мягкие. Чимин хотел бы узнать, нажать подушечкой указательного пальца на нижнюю губу, в серединку. Вот только Юнги вряд ли будет в кайф чувствовать влажные от пота пальцы на своём лице. А у Чимина такие и будут, потому что ладони потеют даже от мысли о подобном. А ещё от страха лёгкого, потому что парню кажется, что Юнги бы ему руку отрезал с помощью какой-нибудь абракадабры даже если бы просто смог прочитать его мысли. Жуть какая.

Поёжившись, Чимин вдруг понял, что за этими мыслями просто пытается отвлечься от подступающей паники, потому что на нём что-то шевелится. Это что-то узкое и гибкое, длинное и странно шершавое на ощупь. По весу не самое лёгкое и горячее к тому же. И живое совершенно точно, потому что Чимин чувствует, как это нечто скользит по его ноге, обвивая её крепче. Страшнее от того, что это нечто забралось под ткань пижамных штанов и благодаря своей длине доходит до бёдер Чимина, прижимаясь чуть левее от правой тазовой кости, и вообще-то на Чимине нет белья под этими чёртовыми штанами, и боязнь за своё достоинство как раз-таки и не даёт пошевелиться. Но прислушавшись к ощущениям, Чимин понимает, что это что-то тянется выше, заканчиваясь где-то в районе чуть выше пупка. Вообще он мог бы просто скосить глаза вниз и понять, что это, потому что одеяло-то с груди стянул, вот только у страха глаза велики, и пока это нечто не двигается, Чимин вполне себе может пока что удержаться на границе подступающей паники и дождаться Юнги, который просто куда-то отлучился.

«Или он в ванной просто рассматривает себя в зеркало, раз вода не шумит, или ушёл на завтрак и скоро вернётся. Он же не мог просто так оставить меня одного в своей комнате, да ещё и в слизеринском Подземелье? Иначе зачем бы ему меня спасать, если я в гостиную выйду и всё, прощай, Пак Чимин», - размышляет Чимин и закрывает глаза, когда что-то на нём снова двигается.

Думать о том, что это такое, нет ни сил, ни желания. Поэтому Чимин мысленно возвращается к Юнги. Пожалуй, да, так и есть. Мин Юнги мрачный и чёрствый, саркастичный и злой на язык, но внутри всё-таки добрый и отзывчивый, не способный оставить в беде. Помимо этого Мин Юнги очень красив, хотя и не типичной мужской красотой, а ещё он гей. Вспомнив о последнем факте, Чимин невольно вспыхнул щеками, чувствуя, как начинает быстрее биться сердце.

- В нашем мире это не проблема.

Что Юнги имел ввиду? В этом мире однополые отношения – норма? А как же тогда рождаются дети в таких вот союзах? Неужели с помощью магии мужчина может и ребёнка выносить? Но как, у мужчин ведь нет нужных органов. Может быть есть зелье смены пола? Ну а что, внешне вроде как мужчина, а в трусы заглянешь – женщина. Может быть именно так один из мужчин вынашивает и рожает ребёнка, а после просто становится снова полноценным? Но как можно согласиться на подобное? Чимин бы ни за что не согласился, это же страшно и жутко и вообще...

Рдея щеками, Чимин в который раз принялся пожёвывать губу. В памяти всплыли слова Юнги про Чонгука и Тэхёна. В Тэхёне Чимин был уверен. Кажется. Был бы на самом деле, если бы они часто проводили время вместе, но Тэхён ведь учился в Хогвартсе, виделись они только на выходные. Память услужливо подкинула воспоминания о письмах друга. Тэхён никогда не писал про какую-нибудь офигенную девчонку, к которой хотел бы залезть под юбку или хотя бы поцеловать. Тэхён писал про Чонгука. Про то, какой он милый и красивый, какой умный и сильный, какой ловкий и хитрый, какой старательный и упорный, какой очаровательный и вообще самый лучший в мире, а уж его улыбка и вовсе сводит с ума. Почему-то Чимин только сейчас подумал о том, что улыбка одного парня не должна сводить с ума другого. Тогда он был занят тем, что ревновал Тэхёна, который вроде как нашёл себе другого распрекрасного друга, а Чимина решил оставить в прошлом. А вот после слов Юнги как-то всё встало на свои места.

«... попытайся найти общий язык, объясни, что на задницу Тэхёна не претендуешь, что вообще его в таком плане не рассматриваешь. Ври, изворачивайся, что хочешь делай – от этого зависит твоя жизнь. В конце концов, тебе долго учиться, а попадёшь процентов на двести из ста на Гриффиндор, а значит общаться вам ещё и общаться. Постарайся наладить с ним взаимоотношения».

Да уж, совет Юнги как никогда кстати, ведь Чимину действительно похоже придётся здесь провести какое-то время, а Чонгук ясно дал понять, что Чимину не рады. Вот только Чимин и не думал, что всё настолько серьёзно. Чонгуку ведь всего четырнадцать, ну какая любовь? Ему бы учиться хорошо, чтобы старшие хвалили, чтобы мама сладкое покупала, а он Тэхёна стережёт словно Цербер. Глупости глупостями, но делать с этим что-то надо, потому что Чимин хотел и дальше с Тэхёном общаться, но даже за один совместный завтрак уже понял, что тот без Чона и минуты высидеть спокойно не может, всё крутится, ищет его взглядом и улыбается мальчишке так ярко, что...

- Мне нужно будет с ними поговорить. По отдельности, - выдыхает Чимин и всё-таки открывает глаза. – Чёрт, да что же такое.

Страшно, конечно, но тут мочевой пузырь проснулся. В туалет захотелось нестерпимо, а там под пижамой какая-то штука непонятная всё ёрзает и ёрзает. Чимин в последний раз обводит взглядом комнату, словно надеясь, что Юнги зайдёт именно в этот момент, и вдруг цепляется за герб дома Слизерина, висящий на стене. И как-то разом сердце вдруг оказывается в горле.

«Нет, нет, нет. Ну что за глупости, такого быть не может», - думает Чимин и, наконец-то набравшись решительности, скашивает взгляд вниз.

И даже вроде как облегчённо выдыхает, потому что ничего-то ему не видно кроме приподнявшей ткани рубашки на груди. Взгляд окидывает всё тело и замирает на чём-то белом, торчащем из-под штанины. Окей, это что-то белого цвета. Длинное. Тёплое. Шершавое. Гибкое. И действительно большого размера, потому что в пару раз обернуло ногу Чимина, хвост торчит снизу, а голова, значит на его животе. Голова. Хвост. Длинное и шершавое. Гибкое. Из груди рвётся истеричный смешок, взгляд снова цепляется за герб.

«Глупости», - думает Чимин, когда снова начинается движение.

«Глупости», - думает Чимин, когда видит показавшийся треугольный ротик с мелькнувшим в нём красным раздвоенным на конце языком.

«Глупости», - думает Чимин, когда следом показывается плоская змеиная голова, обтянутая белой чешуёй.

«Вот это я сейчас завизжу», - последняя здравая мысль.

***

Юнги не знает, сколько лежит, закрыв глаза, но вставать совершенно не хочется. Да и зачем, если на занятия идти не надо, а поесть можно и на кухне, где к тому же можно попросить местных эльфов приготовить что-нибудь повкуснее овсянки, они только рады будут исполнить маленькую прихоть, дабы порадовать. Странные всё-таки существа эти домовики. Столько работы делают, терпят побои и унижения, а всё равно трудятся, пытаются обеспечить своим хозяевам комфорт. Не то чтобы Юнги волновали домовые эльфы, но порой он видел дома, в поместье, как те калечили себя за малейшую провинность. Зачем? Так глупо. Особенно, если хозяева всё равно не видели.

Перевернувшись на бок, Юнги прислушался к царящей тишине и мерному сопению Чимина где-то рядом. Судя по спокойному сну парня, болезнь в нём улеглась, не успев разгуляться, что совершенно точно Юнги нравится. От этого было как-то полегче на душе, теперь слизеринца не мучила пародия на совесть. Спас, в замок привёл, вылечил. Можно отдавать Сокджину. Вот только чуточку позже, потому что вставать не хочется. Потому что тепло очень, настолько, что Юнги готов расплавиться и замурлыкать. Парень обожает, когда тепло, когда жаркая весна, переходящая в лето, когда не чай, а кипяток, когда в душе обжигающие струи плетью бьют по коже, раскрашивая её алым, когда из-за жары сердце бьётся так быстро, словно Юнги на грани экстаза. Тепло – это хорошо, огонь – это хорошо и Пак Чимин, из-за которого, вероятно, постель и прогрелась настолько сильно – тоже хорошо.

Юнги не замечает, как проваливается в дрёму, зато просыпается одним рывком, потому что ему кажется, словно началось землетрясение. Распахнув глаза, он осматривается судорожно и впадает в ступор. Перед глазами – мягкая кожа и тёплая ткань пижамы, вот только всё это как-то странно, потому что Юнги должен был бы увидеть свою комнату или спящего Чимина или...

«Это и есть Чимин», - запоздалая мысль проносится в голове. – «Чёрт».

Пугать парня не хотелось, но что делать в такой ситуации Юнги не знал. Он никогда не спал ни с кем в одной постели кроме сестры, да и было это в детстве. Но и тогда непредвиденных превращений не было. Юнги – анимаг, а не оборотень. Для того чтобы сменить сущность и облик нужно как минимум представить себе своё второе «я», чтобы обратиться. Юнги во сне вряд ли смог бы это сделать. Впрочем, он помнит, как просыпался пару раз ночью, потому что замёрз, и подкатывался поближе к Чимину, который был невероятно горячий из-за выпитого зелья. Да и когда Юнги проснулся в первый раз, он ведь глаз не открывал, может он уже тогда сменил облик? Только что толку теперь гадать, когда сердце Чимина заходится так быстро, что Юнги чувствует всем телом этот стук, пронзающий его насквозь.

Какое-то время Юнги пытается придумать план отступления и даже порой смещается немного, чтобы выбраться из плена чужой одежды, но тогда сердце Чимина снова начинает учащённо биться, и Юнги просто волнуется, что этот мальчишка, вечно влипающий в неприятности, вот даже сейчас, умрёт от разрыва сердца. А ещё на самом деле Юнги и не хочет выбираться, потому что тепло и уютно и мягко и вообще кайфово. Только Пак вряд ли оценит, а потому Юнги всё же максимально осторожно двигается вперёд, высовывая голову из-под распахнувшейся сверху пижамной рубашки.

Чимин выглядит напуганным и шокированным, а ещё явно сейчас вытворит какую-нибудь глупость вроде дикого визга или обморока. Юнги не нужно ни первое, ни второе, а потому он медленно подаётся всем телом вперёд, сворачиваясь кольцом на груди Чимина и замирая, гипнотизируя его взглядом. На самом деле Юнги никогда не применял легилименцию в змеиной форме, но, как оказалось, это намного легче, ведь так он ближе к Природе, а значит и к самой магии. Невербальное заклинание удаётся в разы лучше и Юнги видит мелькающее картинки в чужой голове, видит улыбку Тэхёна и оскал Хосока, слышит обрывочное шипение Чонгука и вдруг видит своё лицо. Видит, как в своём воображении Чимин наклонился к нему, касаясь его губ тёплыми пальцами, нажимая и поглаживая. А после он видит огромную белую змею, сверлящую его взглядом и изредка высовывающую язык.

«И не такой уж я огромный в этой форме, что за утрирование?», - недовольно фыркнул про себя Юнги.

Фантазия Чимина тем временем не унималась, Юнги видит чужое представление о том, как змея бросается вперёд и впивается клыками в нежную кожу шеи и переводит взгляд на бьющуюся на шее Чимина жилку. Она дёргается так быстро, кровь пульсирует в ней потоком, а в груди сердце стучит намного быстрее, чем во все разы до этого вместе взятые. Дрожь прошивает тело, это немного приятно на самом деле, а ещё Чимин всё такой же горячий. Хочется обвиться вокруг него и никуда не отпускать, но у того паника в глазах. Разорвавший связь Юнги уже не видит, о чём тот думает, но выражение лица Чимина говорит само за себя.

- Ты выглядишь так, словно готов отдать Богу душу, - с привычной ленцой тянет Юнги, оседая тяжестью на крепких бёдрах.

Сменить форму дело одной секунды, Чимин моргнуть не успел, а вместо белой змеи на нём сидит Юнги. Лохматый, взъерошенный, в съехавшей с одного плеча рубашке, оголяющей бледную кожу. Юнги, который давится выдохом, когда Чимин резко садится прямо, крепко его обнимая. Весь такой горячий, живой, тёплый. Юнги думает о том, что в его жизни что-то идёт не так, потому что внизу живота чувствуется давно позабытое ощущение натянутости, словно кто-то дёргает там за верёвочки нервов, от чего странно приятно и горячо.

- Хён, я не знаю, что ты заставил меня вчера выпить, но больше не предлагай мне пить подобное. У меня после этой бурды жуткие галлюцинации, - пробормотал Чимин.

А после резко отстранился, спихивая Юнги со своих бёдер и убегая в ванную с малость истеричным «в туалет хочу». Распластавшись по постели, Мин сладко потянулся, а после принялся тереть глаза, попутно впитывая в себя тепло остывающего одеяла и подушки, где лежал Чимин. Галлюцинации так галлюцинации. Объяснять что-то желания нет, да и не знает никто, что Юнги – анимаг. И не нужно никому знать.

***

Тэхён вообще-то не любит противную погоду подобную той, что сейчас на улице. Грязь, слякоть, сырость, моросит дождь, так ещё и ледяной ветер забирается за шиворот. Тёмное хмурое небо и не думало радовать ярким солнышком, нависая так низко над головами, словно хотело обрушиться на чужие головы. В подобную погоду хорошо сидеть в тепле, чтобы чай вкусный и сладкие конфеты или булочки, интересная книга или душевная компания. Ну или хотя бы сборище гриффиндорцев, рассевшихся по диванам, креслам и пушистому ковру перед огромным камином, травящих шутки, рассказывающих про забавные случаи или дружно во что-то играющих.

Вот только в это холодное воскресное утро Тэхён даже выспаться не смог нормально, потому что у команды очередная тренировка. Зачем проводить её так рано, да ещё и по такой мерзкой погоде Тэхён не знал и знать не хотел. Вообще-то он не должен жаловаться, потому что в команде не состоит и его никто сюда не звал, но на трибунах, продуваемых всеми ветрами, Тэхён мог расслабиться.

С появлением Чимина в замке всё пошло по какой-то кривой дорожке. Волнение за друга, ссоры с Чонгуком, постоянное попадание Пака в неприятности, ссоры с Чонгуком, очередная стычка Чимина со слизеринцами, ссоры с Чонгуком. То есть в целом две проблемы: Чимин и Чонгук. Первый снова куда-то пропал, Тэхён с ног сбился, разыскивая его по всему замку. Он бы так и бегал всё утро, если бы его не поймал Сокджин в одном из коридоров и не припечатал своё удивительно спокойное «с Чимином всё хорошо, будет к обеду». Ни «здравствуйте», ни «до свидания», ни где Чимин сейчас находится. Тэхён очень боялся, что с Чимином что-то случилось, он даже в Больничное Крыло бегал, но там Пака не оказалось, что немного успокоило.

- Я его к себе привяжу магическими цепями, чтобы не исчезал вот так, - пробурчал парень, кутаясь в мантию.

Конечно Тэхён понимал, что и сам не самый лучший друг, потому что если бы пошёл с Чимином в Хогсмид, то с тем бы ничего не случилось, тот бы не потерялся и Сокджин, шипя проклятия в сторону «распустившихся олухов» не унёсся бы куда-то, чтобы Чимина отыскать. Тэхён сам порывался, да только его за шкирку оттащили от выхода из гостиной, приказав сидеть на жопе ровно. Ким волновался и нервничал, нарезал круги по гостиной, а после так и забылся беспокойным сном на диване. Вот только утром Чимина рядом не оказалось, в спальне его тоже не было. Сходить с ума было не вариантом, а потому Тэхён решил довериться словам старосты и дожидаться обеда, чтобы после вытрясти из Пака душу.

Почему же тогда Тэхён сидит на трибунах квиддичного поля, наблюдая за тренировкой команды? Всё просто. Вторая проблема, имя которой Чон Чонгук. Ловец команды сейчас вился в воздухе, выписывая такие петли, что у Тэхёна ёкало сердце. Вообще-то Чонгук от него бегать начал. После того заявления про ревность и детского поцелуя в щёку Чонгук отрубился, рядом с ним уснул и Тэхён, а когда проснулся, то парня уже рядом не было. Тот бегал от него целый день, умело скрываясь. Они столкнулись только раз, Тэхён хотел подойти, улыбался широко, потому что наконец нашёл этого бегающего кролика, но тот лишь окинул нечитаемым взглядом, развернулся и скрылся за ближайшим поворотом.

Тэхёну было обидно, потому что он действительно не понимал поведения младшего. Он же с первого курса за Чонгуком присматривал, оберегал его от нападок, ругался с однокурсниками из-за того, что те Чонгука притесняют и игнорируют его присутствие. Ну и что, что родился в тёмной семье с дурной славой? Не это портит человека, а вот такое вот жестокое отношение, в процессе которого жертва ожесточается и начинает больно кусать в ответ. Тэхён не хотел, чтобы Чонгук вырос злым и обиженным на весь мир, а потому старался раскрасить его мрачные будни яркими красками, обогреть крепкими объятиями и тёплыми улыбками. Он даже с деканом тогда договорился и со старостой, которая уже выпустилась, чтобы Чонгук с ним в одной комнате жил. Это не по правилам было, но Тэхёну было плевать. Тэхён с неделю в экстазе бился после милой кроличьей улыбки и «мне правда можно жить с тобой, Тэ-хён?». Чонгукки был таким милым, таким очаровательным. Его хотелось холить и лелеять, словно он родной младший братик.

Поначалу Тэхён так выплёскивал свою тоску по Чимину, о котором привык заботиться. Но позже искренне полюбил Чонгука, радовался его успехам больше своих, хвалил, награждал любимыми сладостями, помогал с домашкой и, разумеется, ходил на каждую игру, чтобы полюбоваться ловцом, хотя и не любил особо квиддич. А теперь вот всё пошло крахом, потому что Чонгук делов наделал и в кусты, говорить не хочет, встреч избегает и вообще-то ведёт себя не как гриффиндорец, а как...

- А я ведь всегда знал, что Хосок его испортит. Нужно было лучше приглядывать, - фыркает Тэхён, находя взглядом красную фигурку в небе, гоняющуюся за снитчем.

Да, Хосок – брат Чонгука, и тот хотя и в порыве обиды и злости, но правду сказал. Тэхён не имеет права мешать их общению. Только вот Хосок этот был гадким типом, который даже родного брата не щадил. Сколько раз Чонгук после встреч с ним возвращался помятый и побитый? А потому что Хосок, видите ли, его тренировал, да за бладжером не уследил. Какого чёрта он вообще лез тренировать Чонгука, если сам в квиддич и играть-то не умеет? Но Чонгук почему-то к брату всё равно прислушивался, хотя Тэхён считал того редкостным тупицей и зазнайкой. Отсюда и все их ссоры, потому что Тэхён, если уж честно признаться, в душе бесился, что для Чонгука есть кто-то ещё, чьё мнение и одобрение ему важно. Вот только нашёл же кадр! Лучше бы перед Намджуном извивался, тот частенько рядом околачивался, потому что с Сокджином друзьями детства были. Да, слизеринец, зато какой! Всем слизеринцам слизеринец, пример для всех брутальных плохих парней и просто нереально крутой старшеклассник, умнее всей школы вместе взятой. Вот с кого пример надо было бы брать. А не с Хосока, который девчонкам юбки в коридоре наколдованным ветром задирает.

- А вообще ты должен только с меня пример брать. Это я ведь твой любимый хён, - продолжал бурчать Тэхён, вновь отыскивая Чонгука в небе.

Признание мальчишки ошарашило и смутило, но не таким уж и неожиданным было. Чонгук всегда был рядом, смотрел с восхищением, ревностно отпихивал от него всех девчонок, а порой и парней и в целом вообще-то именно из-за Чонгука Тэхён в свои шестнадцать нецелованным девственником ходил. Он на парней никогда не засматривался, так уж воспитали, и факт того, что в этом мире отношения между мужчинами своего рода норма, ему руки не развязывал. Но вот после признания его милого черноглазого крольчонка как-то всё раз – и встало с ног на голову. Тэхён понимал, что Чонгуку всего лишь четырнадцать, да и сам он не шибко-то взрослый, но если младший питает к нему нежные чувства, первые чувства, то у него не должно остаться о влюблённости плохих впечатлений.

«Себе-то не ври. Ты не для него хочешь всё устроить красиво, а сам боишься, что он найдёт тебе замену в лице какой-нибудь длинноногой драной кошки», - ехидно подмечает голос в голове.

Тэхён невольно пожимает плечами, словно рядом реальный собеседник. А почему он должен своего Чонгука кому-то отдавать? Он его фактически вырастил, он его поддерживал, помогал во всём, рядом был, холил и лелеял. У Тэхёна на Чонгука прав разве что не больше его родной матери. А уж если Чонгук сам к нему тянется, значит так хотели звёзды. А звёзды врать не могут, это всем магам известно. Тем более Тэхён гадал недавно, и чаинки на дне чашки сообщили, что в его жизни грядут перемены, в конце которых он обретёт своё счастье. Он-то сначала про Чимина подумал, когда тот на голову свалился, оказываясь магом, а оказалось - ошибочка вышла.

- Это меня, конечно, радует, но я так и поседею скоро с этим Чимином, - пробормотал Тэхён, смотря на своё «счастье».

Вскоре тренировка закончилась, и все начали расходиться. Парни направились в раздевалку, а Тэхён поднялся, спускаясь вниз. Без горячего душа Чонгук точно никуда не уйдёт, значит в раздевалке-то его и можно подловить. Вот только перед глазами – размытое грязное поле, больше напоминающее болото. Можно было бы обойти, да только долго очень. Размышляя о том, как быть, Тэхён и не заметил, как рядом оказался Чонгук, всё ещё сидящий на метле. Только когда на плечо опустилась тёплая ладонь, парень вздрогнул и обернулся. И тут же улыбнулся так ярко, что Чонгук невольно покраснел.

- Ты чего тут делаешь? Холодно же, заболеешь, - пробурчал младший, отводя взгляд в сторону.

- Ну так ты же бегаешь от меня, вот и приходится идти ради тебя на такие жертвы. Я точно заболею, а тут ещё эта грязь, и дождь, и дурацкий ветер, - жалобно проныл Тэхён, показушно пару раз клацнув зубами.

Но Чонгук всегда был наивным немного, всегда вёлся на его провокации. Вот и сейчас смотрел своими огромными виноватыми глазами, а после сместился на метле в бок, освобождая место впереди себя.

- Забирайся, доставлю тебя до раздевалки, а после пойдём в замок, обед скоро.

А Тэхён и рад. С улыбкой до ушей тут же уселся на метлу, с удовольствием ощущая прижавшегося со спины Чонгука, который обхватил его руками, чтобы удержать древко метлы в горизонтальном положении. Тэхён полёты тоже не любил, потому что мётлы его обычно не слушались, скидывая, но вот так с Чонгуком было тепло, уютно и вообще классно. Добрались они без происшествий, Чонгук скрылся в раздевалке, а Тэ дожидался его на лавке, разглядывая расставленный везде инвентарь и мётлы, стоящие в углу. А после принялся рассматривать вышедшего из душа Чонгука, который спешно одевался. Высокий, крепкий, подтянутый, с рельефом мышц и широким разворотом плеч. Вроде мальчишка ещё, а уже такой красавец.

- Хён, пошли?

Чужой голос вырывает из раздумий, Чонгук смотрит смущённо, и Тэхён почему-то считает, что лучшего момента не будет. А потому встаёт, обхватывает его лицо ладошками и прижимается к чужим губам своими, оставляя невинный тёплый поцелуй. Щёки под его ладонями начинают полыхать красным, и пока Чонгук силится что-то сказать, Тэхён улыбается.

- Это – мой первый поцелуй. И я отдал его тебе. А с Чимином мы – лучшие друзья, тебе нет смысла ревновать, потому что он твоего места никогда не займёт. А теперь пошли, твой хён умирает от холода и голода.

Топая по дорожке, ведущей к замку, Тэхён всё вокруг озарял своей яркой улыбкой. И покрасневшими щеками. Вскоре его догнал и Чонгук, который какое-то время простоял в ступоре. Чон сначала просто шёл плечом к плечу, а после осторожно сжал чужую замёрзшую ладошку. И тоже засветился весь, когда Тэхён сжал свои пальцы крепче.

Это не любовь, конечно, пока что лишь крепкая обоюдная привязанность, приправленная нежностью и ревностью, собственничеством и желанием никому своё не отдавать. Но они ведь ещё совсем дети. Чонгук – по возрасту, Тэхён – по суждениям. Но это ничего, ведь все дети рано или поздно взрослеют.

to be continued...