Сегодня адвокат подогнал тяжёлую артиллерию. Советник президента по каким-то вопросам выглядел солидно. Это был немолодой мужчина с короткой седой бородкой, в безупречном костюме тёмно-серых тонов. Он выглядел весьма представительно.

Психологичку пригласили на встречу в кафе, мы с Валентином изображали праздных посетителей за соседним столиком. В назначенное время появилась наша дама. Она надела весьма приличный костюм, и выглядела вполне опрятно, совершенно непохоже на бабку со школьных фотографий Эмре. Советник встал, поприветствовал даму, заказал ей большой капучино с пирожным.

— Это официальная встреча, — мужчина говорил громко, хорошо поставленным баритоном, будто читал со сцены, так что мы всё хорошо слышали. — В администрацию президента поступил сигнал, что Вы и директор школы пытаетесь довести до самоубийства мальчика такого-то. Прежде, чем мы вызовем Вас на слушания, я бы предпочёл лично ознакомиться с делом.

Лицо дамы посерело, потом побелело. Она захватала ртом воздух, и советник тут же подал ей заранее заготовленный стакан с водой. Дама выпила воду одним глотком, лицо её постепенно становилось пунцовым. Она начала шлёпать губами.

— Простите, господин Н, но я не могу раскрывать тайну пациента... — Она надулась, будто рыба фугу, вдохнув больше воздуха, чем могла выдохнуть.

— Повторю, это официальная встреча. Всё, что Вы скажете, будет известно только членам комитета по этике. Вы можете говорить, я уполномочен Вас выслушать.

Очевидно, слова про комитет по этике (а вы знали про такой? Я — нет) произвели на даму неизгладимое впечатление. Она снова набрала в рот воздуха, отчего раздулась ещё больше.

— Я пыталась помочь ребёнку, — голос у неё осип. — Он приходил ко мне за советом. Последний раз это было 6 декабря. Он пассивный гомосексуалист, и ему тяжело принять свою натуру. Надеюсь, вы понимаете, о чём я. Я старалась помочь ему изо всех сил. Он находился в клинической депрессии, искал замену своему отцу, который не уделял сыну достаточно внимания, и одновременно пытался строить отношения со своим сексуальным партнёром, кажется, его зовут Игорь. Ему было очень трудно. Он нашёл себе мужчину, много старше себя, и влюбился в него. Мужчина давал ему то, чего он не получал от своего партнёра — искреннюю любовь и ласку. Мальчик не мог выбрать, и просил совета, как ему сохранить обоих. Стоит ли ему открыться, или лучше оставить всё в тайне. Я всего лишь сказала, что обманывать партнёров — это не этично. Он должен выбрать кого-то одного. Мальчик ответил, что тогда он выбирает секс, ему нравится, простите, когда его, извините, когда секс по три раза за ночь и в разные места. Ещё раз извините, — она стушевалась. — В общем, я бы не сказала, что ему угрожает самоубийство. Суицидальных настроений я не заметила. Наоборот, он был воодушевлён принятым решением. Что же касается директора школы, то я могу под присягой заявить, что она совершенно не в курсе наклонностей мальчика. Мы вместе подходили к ней с ним, потому что ему нужно оплачивать квартиру. Он остался один, родители уехали в Румынию месяц назад. Директор выдавала мальчику пособие на оплату квартиры из собственных средств. Ещё раз извините, — она вытерла тыльной стороной ладони со лба мнимый пот. — Больше мне нечего сказать.

Чашка с кофе заплясала у меня в руках. Если бы я мог заорать, я бы заорал. Но у меня даже голос пропал куда-то. Я тупо сидел и смотрел, как советник и дама мирно откланялись и покинули кафе, а я всё никак не мог собраться с мыслями. Шестого декабря, блядь. Он уже 6 декабря всё решил, а я, дурак, слал ему видосики, на что-то надеялся в душе. Всё это время его жарил во все щели курящий мужик в пустой квартире, и никаких родителей, конечно, замешано не было. К тому времени они уже свалили.

Я понимаю, что напрасно влюблялся, что нужно было быть осторожным. Всё это известно, и я старался. Но ощущения, когда судьба бьёт тебя наотмашь, непередаваемы. Мне сложно это описать, этот букет чувств, эмоций, когда весь мир вокруг тебя опять повернулся к тебе самой своей изнанкой. Ты чего-то хотел, надеялся? На тебе в харю! У тебя же лёгкая судьба! Другим и того не достаётся. Ишь, любви захотел. Тебе не положено! Тебе положено страдать. Сто лет одиночества и безысходности. И тоска. Зелёная, тягучая, как воды залива, тоска заполняет тебя, разливается по венам, и уже не хочется ничего. Совсем ничего. Только бы поскорее это всё закончилось.