Я несусь со всех ног, чтобы быть впереди - не знаю, как мне это удаётся. И пусть в боку колет так, что хочется взвыть - я не останавливаюсь. Готова мчать, пока не отброшу копыта - лишь бы не видеть перед собой его спину.

- Мы даже не позавтракали! - бухтит Крис на бегу. Его чёлка прилипла к мокрому от пота лбу. Сестра бежит сразу за ним.

- Не пойму, ты из лагеря сбежал, малец, или из государской резиденции?

- Он за последний месяц вырос на целую голову, переходный возраст. Вот и аппетит зверский, - Кристи вступается за брата.

Стараюсь не слушать их разговор. Жаль, не взяла с собой мамины беруши. Если надумаю когда-нибудь снова отправиться в путь, буду умудрённой опытом и вместо сентиментальных безделушек наполню заплечный багаж полезными вещами. Голова гудит. Ладонь будто опалена, жжется.
Мне бы кипеть от ненависти к Мерзкому, а я злюсь на себя.

- Ты нарочно включила режим улитки? Живей говорю.

Он был прав, я намеренно упиралась ногами. Отныне, если он скажет: "Сядь!" - я встану. Велит встать - сяду.

- Ладно, - он остановился и встал передо мной, разведя руки в стороны, - у тебя две минуты. Давай, выскажись, и пойдём дальше. Можешь даже...

Не дослушав, влепила ему пощёчину.

Он медленно повернул  голову, поглаживая большим пальцем место, куда пришёлся мой удар.
И улыбнулся... мерзким оскалом.
Я сглотнула подступивший к горлу ком.

- Надеюсь, теперь станешь быстрей передвигать ноги, - краснорукавый взял меня под локоть и грубо толкнул вперёд.

И я благодарна за это. Пусть не даёт забыть о том, что он - поганый Выявитель, что глаза цвета неба принадлежат Ищейке, тому, кто в вечном поиске изъянов - в непрерывной погоне за бонусами, что за его улыбкой скрывается желание усыпить бдительность, а помощь мне - всего лишь один из пунктов его плана.

- Вы бы хоть объяснили, почему мы вдруг пустились удирать? - озвучивает мучивших обоих вопрос Крис.

- Потому что наш мистер дружелюбие нажил себе врагов даже среди своих. И теперь у него разыгралась паранойя.

Мерзкий не отвечает. Новая тактика - злить меня игнорированием?

Он был уверен, что нас будут поджидать у выхода из штольни. Но никого не было. И тем не менее мы продолжаем мчаться, как ошпаренные. Сам небось выпил адского ускорительного пойла.

Кристи спотыкается и падает, упираясь ладонями о каменистую землю. Разворачивает кисти к себе - они содраны в кровь.

Я не успеваю подбежать к ней, чтобы помочь - Мерзкий уже сидит подле девушки на корточках, берет её руки в свои и рассматривает ссадины. Её ладони вдвое меньше, чем его, и это должно бы вызвать во мне умиление, но не вызывает.

Краснорукавый осторожно, двумя пальцами выдергивает из ее кожи занозу и отбрасывает в сторону. Его хмурое лицо непроницаемо, будто он великий хирург на экстраважной операции. Всё, что я могу сделать в данной ситуации - это закатить глаза.

- Тебе не больно? - заботливый брат тоже склонился над сестрой.

- Немножко саднит, - говорит она тихо и заглядывает в глаза Ищейки.

- Сейчас обработаю.

Он отпускает ее руки и снимает рюкзак со спины. Достаёт оттуда упаковку стерилизующих салфеток.
И не отдаёт ей, а сам вынимает одну и протирает её ладони.
Просто воплощенное милосердие.

- Похоже, мы уже не торопимся, - бросаю я и сажусь на землю.

- Небольшой привал. Пятнадцать минут. Перекусим и двигаемся дальше, - Мерзкий говорит, не глядя в мою сторону.

- А какой у нас вообще план действий? - спрашивает Крис.

- Пункт первый: ты, долговязый, идёшь к нашей буфетчице за своей порцией утренней трапезы. Ты ведь с голоду умирал.

Сам же он принимается за возню в синем экране.

- Если будешь строчить отчёты, то смени главную героиню, - мысли о том, что было в тех его докладах, бурлящим потоком ненависти проносятся по мне и бьют в голову. - Вон, Кристи - прекрасная кандидатура.

- Во всех смыслах, - он переводит взгляд на неё, и девушка вдруг смущённо улыбается в ответ, заливаясь краской.

- Я что-то упустил? - спрашивает Крис, дожевывая второй йогуртно-мюслевый батончик.

Отвлечься. Мне нужно отвлечься.

"Когда становится тошно от того, что творится вокруг, стоит лишь поднять голову".

Смотрю в небо. Оно серовато-голубое, облака будто потяжелели, потемнели и плывут ниже обычного.

Нордполис расположен севернее всех остальных мегаполисов, здесь гораздо прохладнее, чем в Сэйнтполисе. Мы в поле, и здесь лютует ветер. Поэтому как только мы оказались на улице, Мерзкий снял куртку и отдал ее Кристи.

Видимо, небо не всегда спасает.

Достаю планшет, проверяю сообщения.
Похоже, после выхода из штольни снова  появилась связь, и моя почта наполнилась новыми письмами.

Мама:
"Элисса, довольно уже, возвращайся домой. Взбунтоваться накануне экзаменов не лучшая из твоих выходок! Для поступления в МА нужны высокие баллы!
Когда ты, наконец, повзрослеешь?!"

Если быть взрослым, это делать то, чего хотят другие, притворяясь, что этого хочешь ты - то надеюсь, что никогда.

Напрасно мама ждёт, что я поддамся на уговоры и пойду по ее стопам в эту насквозь пропитанную фальшью сферу. Ни за какие коврижки не стану учиться в этой академии. Охотней отправлюсь в лагерь.

Эмби:
"Вчера ночью ко мне лез Тим с вопросами о тебе. А может... и не лез..."

Э-э... что?

Ирма:
"Как вы, мои сладковлюбленные бунтарики?" И сердечки, сердечки, сердечки, от которых меня уже тошнит.

Номер, которого нет в контактах:
"Лисси, позволь ещё раз выразить мой эфемерный восторг от нашего - к несчастью, краткотечного - знакомства! Высылаю тебе подборку моих творений, почитай их Тренту.
С безграничным восхищением,
дядя Кевин".

Сперва разобрался бы в значениях слов, которые пишешь, дядюшка.
Следом идёт куча сообщений от него же: в ряд выстроились рифмованные строки, перенасыщенные лизоблюдством.

- Элисса, почему ты ничего не ешь?
Крис говорит с набитым сэндвичем ртом. Странный у него порядок приема пищи.

- Аппетита нет.

- А ты, Трент?

Не поворачивая головы, боковым зрением смотрю на него.
Сдвинутые к переносице брови, сосредоточенный взгляд, изучающий какие-то данные на синем экране.

"Правда думает, что ты помогаешь ей из симпатии?" - пф, разумеется нет! И он ведь не последний идиот в Государстве, чтобы так считать. И вряд ли есть поводы считать меня последней идиоткой, чтобы полагать, что я бы купилась.
Или... поводы есть?
Чёрт...

Засовываю планшет обратно в рюкзак.

Очертания гор как были размытыми и далёкими, так такими и остались. Будто мы не прошли десяток километров под землёй. Река недостижимо в стороне, воды совсем немного. О чем думает Ищейка?

На ладонь падает капля воды. И еще одна. И ещё... поднимаю голову - и капли одна за другой шлепаются мне в лицо. Я уже забыла, каким бывает дождь. Над Сэйнтполисом вечно разгоняют облака при вероятности осадков.

Капли холодные, колючие - будто кто-то швыряет их с небес со злостью.
Промокнуть никак нельзя. У нас нет сменной одежды. Как же было глупо не прихватить ничего из гардероба Ирмы или Кеви! Их сухая экстравагантная одежда лучше, чем мокрая - наша.

Мерзкий, видимо, подумал о том же. Вскочив на ноги, достаёт из рюкзака какой-то темно-зелёный свёрток и кидает на землю. Свёрток ровно в полминуты раскрывается, растёт и становится палаткой.

- Внутрь, живее! - и без его команды мы бы тут же забились под покров утеплённого тента.

Палатка небольшая. Четверым в ней тесно.
Плечо Мерзкого впритык касается моего. Стараюсь отодвинуться, чтобы между нами были хотя бы миллиметры.

- Элисса, не толкайся, пожалуйста! - ворчит Крис. - Я и так между тобой и Кристи, как в тисках!

Приходится смириться с близостью Ищейки.
Дождь льёт и льёт. Капли отстукивают одним им лишь ведомый ритм по нашей крыше.

Хочется в свою комнату, в свою кровать, под своё одеяло. И чтобы мама принесла чай из трав, села рядом и спрашивала, как мы с Эмби провели день.
Вдруг задумываюсь о жизни там, где наверняка нет мягких перин и отдельных комнат.

- Кристи... как... ну... в лагере... какая там жизнь?

Отчего-то даже просто задавая этот вопрос, мне становится неловко. Совесть грызёт за безоблачную - во всех значениях - жизнь, которую ведут ситизены и которая так отличается от условий существования дефектных.

- Другая, - отвечает она тихо.

Крис опускает глаза.

Капли теперь тарабанят чуть слабей.

Мне кажется, что я вижу чей-то силуэт... Проморгавшись, понимаю, что он движется... к нам.

Мерзкий напрягся, рука потянулась к дезратору.

Крис тоже заметил появление чужака.

- Смотрите...

- Видим, - прерывает его краснорукавый.

Встаёт и направляется навстречу путнику.

От напряжения прокусываю губу, спохватываюсь, лишь когда чувствую солоноватый привкус крови.

На силуэте зелёный пуховик. Такой же был у Тима.

И это была эксклюзивная модель, в единственном экземпляре. Я помню точно!

Вскакиваю и бегу со всех ног.
Обгоняю Мерзкого и бросаюсь на шею человека, которому рада, как пробуждению после кошмара.

- Тим!

Он стискивает меня в объятиях так сильно, насколько позволяют наши куртки.
Затем отстраняется, изучает мое лицо, будто прошло не четыре дня, а четыре года, и вдруг прижимается губами к моим губам.

В отличие от других ситизенов, я не сторонница публичного проявления чувств. А сейчас... на глазах Мерзкого ... пытаюсь отстраниться, но Тим лишь крепче притягивает меня к себе.

- Мы же... не одни, - наконец, высвобождаюсь я.

- Закончили приветственный слюнообмен? - скучающим голосом бросает Ищейка. - Слава Государю! Давай, лягушатник, попробуй правдоподобно рассказать мне, как ты оказался здесь.

- Это допрос? - грубо отрезает Тим, нахмурившись.

Я не помню, чтобы когда-либо видела его таким.

- Если это поможет тебе сконцентрироваться, то да. Валяй. Как ты попал сюда?

- Как и вы. Поездом до Нордполиса.

Мерзкий смеётся.

- А дальше, наверно, нюхом нашёл наши следы?

Я не слышу, что они говорят.
Перед глазами только слова из сообщения Эмби: "Вчера ночью..."
Перебираю в голове расписание поездов. Из Сэйнтполиса в этом направлении он мог выехать либо в пять утра, либо в полдень.
Но полдень - сейчас.
И даже если бы он выехал ранним рейсом, он бы ещё не достиг Нордполиса...

Но Эмби не была уверена в своих словах. Может, перебрала антидепрессантов?

Смотрю на Тима. Его зеленые глаза широко раскрыты - он возмущён недоверием Ищейки.
Выдыхаю. Он самый никудышный притворщик из всех, кого я знаю. Эмбер попросту путается в хронологии событий.

Подхожу к ним и бросаю быстрый взгляд на Мерзкого:

- Может, отложим этот допрос? - и беру Тима за руку.

Он улыбается мне. И я понимаю, что этой улыбки мне недоставало больше, чем маминого чая.

- Я так скучал по тебе, Эл.

Дождь прекратился. Лучи солнца начинают пробиваться сквозь тучи.