Президент Ведвоф сидел на унитазе и читал анекдоты во вчерашнем выпуске «Дэйли Сан». Хлопнула входная дверь, и в санузел вихрем ворвалась Диана Фогель, секретарь президента.

— Сэр, вы опаздываете на утренний мэйк-ап, — Диана сунула ему картонный стаканчик с кофе. — Латте без сахара с мятным сиропом. Как вы любите.

— Спасибо, Диана, — президент отложил газету и отхлебнул горячий ещё кофе. — Опять напряжённый день?

— Не то слово, господин президент! У вас в восемь экстренное заявление по поводу... — Диана пролистала свой блокнот. — Да, по поводу предателей в Комитете конфедеративной безопасности. Его здание как раз штурмуют сейчас каратели во главе с Шенноном, а разбежавшихся сотрудников вылавливает ваша Секретная служба.

— Господи! — лицо президента вытянулось. — Кругом одни предатели.

— И не говорите. А я так им доверяла! Далее у вас встреча с представителями СМИ, потом вы должны выразить соболезнование родственникам садовника, затем встреча с руководством военной разведки...

— Постой, какого садовника?

— Ну этого, вашего, как его... — Диана защёлкала пальцами.

— П-п-п... — у президента перехватило дыхание.

— Поллака, да. Он ночью полез зачем-то поливать цветы в треугольном кабинете и упал с лестницы. Свернул шею.

— Нет... Подождите... Это что же получается? — президент вскочил, Диана отвернулась, давая ему надеть штаны. — Что я теперь — настоящий президент?!

— А то вы им не были, сэр.

Спустя двадцать минут президент сидел в макияжном кабинете. Две молчаливых женщины припудривали ему нос, подравнивали брови, размазывали по лицу тональный крем. Под глазами вывели небольшие круги, чтобы видно было, что президент не спит ночами, думая о нации. Вид должен быть измождённый, но не болезненный. Диана придирчиво смотрела в зеркало из-за спины, давая указания, как лучше наложить макияж перед выступлением, попутно она зачитывала президенту повестку.

— После встречи с военными, где вы должны будете убедить их в том, что с вами всё в порядке, нужно бы заехать к родителям и поздравить с началом Рождественской недели. Я уже пригласила фотографов и с десяток корреспондентов.

— Можно я уже подам в отставку? — заныл президент.

— Мужайтесь, сэр. Это на благо общества.

— Это же мои слова!

— Ну да. Я вам их и писала.

— А почему ты никак не познакомишь меня со своими родителями? — президент поморщился, когда его ущипнули за бровь.

— Я сирота. Выросла в приюте. У меня почти не осталось близких. Я уже говорила вам, сэр.

— Да-да, припоминаю. Надо как-нибудь навестить твой приют.

— Он очень далеко, сэр. Но могу познакомить с тем, кто заменила мне мать.

— Очень здорово! Внесите в список посетителей. Как её зовут?

— Сестра Бланж, сэр.

* * *

Дети выстроились змейкой за патером Фириусом. Они крутили головой по сторонам, стараясь рассмотреть цветные рекламные щиты, неоновые вывески и голограммы. Всюду сновали ярко одетые подростки на гироскутерах, роботы-доставщики развозили коробки с пиццей. Полицейский на перекрёстке бесцеремонно вклинился в плотный поток беспилотных авто и остановил движение, пропуская вереницу однообразно и тускло одетых детей. Замыкала процессию сестра Афродита. Она скромно улыбнулась полицейскому, а тот улыбнулся ей в ответ и отдал честь.

Патер Фириус выстроил детей полукругом напротив скульптуры красивого мальчика, смотрящего в небо, пересчитал всех, глянул, зажмурившись, на яркое солнце, что уже стояло в зените.

— Мы находимся на центральной площади столицы марсианских поселений, города Дио, — начал он. — Это площадь Неба. Вокруг памятника самому Дио можно видеть скамейки с откидными спинками, чтобы вечером разложить их и смотреть на звёзды. Марсианский день называется сол, он длится почти столько же, сколько и на Земле. В атмосфере мало облаков, поэтому даже в яркий солнечный день, а здесь, благодаря регулированию погоды, почти все дни солнечные, можно увидеть спутники Марса — Фобос и Деймос, — он показал рукой вверх.

Дети задрали головы, но ничего не увидели и зашептались друг с другом. Сестра Афродита тоже мучительно вглядывалась в голубую дымку. Мартин подобрался к Остину и тихонько потянул его за рукав. Тот начал медленно отступать назад, пока оба не скрылись в густой тени местных невысоких деревьев.

— Пойдём есть мороженое, — шёпотом сказал Мартин.

— А как же деньги? — так же шёпотом спросил Остин. — За всё надо платить. У меня почти не осталось.

— Вот, смотри, — Мартин вытащил увесистый мешочек мелочи из кармана. — Я угощаю.

— Как ты...

— Я давал себя погладить за деньги, — Мартин хихикнул. — Здорово придумал, да?

— И у тебя не убудет твоя волшебная сила?

— Не-а. Она бесконечная. Хочешь, тебе дам? Бесплатно.

— Прямо здесь?

— Да где хочешь. Ты же друг, правда?

— Ну да...

— Да не артачься, пойдём уже.

Они пробежали, пригибаясь, между деревьями, перелезли через небольшой заборчик, и вновь оказались на оживлённой улице. Мартин толкнул Остина, показывая рукой на голограмму чаши с мороженым, что крутилась над кафе неподалёку.

От разнообразия меню рябило в глазах. Мартин жадно всматривался в изображения разноцветных шариков и пускал слюни.

— Эй, рот вытри, — Остин придвинулся к нему и вытер тому рот салфеткой. — На нас люди смотрят. Не можешь выбрать?

— Не-а. Я всё хочу, — Мартин облизнулся.

— Какое тебе больше нравится?

— Не знаю. Я никакое не пробовал. Читал только.

— Давай начнём с фисташкового. У него цвет красивый.

— Ага!

Остин подозвал официантку. Она подошла, наклонилась и заговорщически подмигнула.

— Какие милые детки, — слащаво сказала официантка. — А где ваши мама и папа? Что-то я вас раньше не видела.

К ним тут же начали оборачиваться любопытные лица. Остин стушевался, а Мартин открыл было рот, чтобы рассказать про приют, как вдруг обстановка в кафе переменилась. Люди с гримасой ужаса на глазах повскакивали с мест и бросились вон из кафе. Официантка обернулась, упёршись носом в лейтенанта Ивакуру. Чёрная форма карателей произвела на неё такое неизгладимое впечатление, что она начала что-то мямлить, пятясь и приседая.

— Это мои, — бросила лейтенант и уселась напротив Мартина. — Несите по тройной порции самого лучшего мороженого каждому. За счёт заведения.

— Да, сэр, простите, мэм... — официантка бочком-бочком двигалась за стойку.

— Хороший денёк, а? — Ивакура усмехнулась.

* * *

С десяток чёрных десантных катеров вели огонь из крупнокалиберных пулемётов по зданию Комитета. Сыпались стёкла и куски бетона, изнутри вырывались языки пламени, дым, и выпархивали горящие обрывки каких-то документов. Площадь заполонила тяжёлая техника, солдаты в чёрной форме оцепили ближайшие улицы.

Корреспондент канала «Конфедеративные Радиовещательные Системы», пригибаясь, мелкими перебежками следовала за бесстрашным оператором. Она наметила цель — высокого генерала в бежевом мундире, и зигзагами подбиралась к нему. Выскочив из-за очередного танка, она победно выпрямилась и сунула генералу в лицо микрофон. Бойцы в чёрном хотели было её схватить, но генерал сделал знак рукой, и они отступили.

— Мы ведём репортаж из самого центра сегодняшних событий. Генерал Тир, командующий операцией, — корреспондентка улыбнулась на камеру. — Скажите, удалось ли подавить сопротивление ренегатов из бывшего Комитета?

— А... Хм... — генерал поправил фуражку. — Сейчас мы уточним этот вопрос. Командующий бригадой лично хотел убедиться. Прекратить огонь, командующий в здании! — прокричал он.

— Итак, кульминационный момент, — проговорила на камеру корреспондентка. — Командующий бригадой Шеннон лично входит в здание в сопровождении своих верных товарищей.

Огонь по зданию прекратился. Оператор поднял камеру повыше, пытаясь запечатлеть исторический момент. Генерал что-то горячо обсуждал по интеркому.

— Напомню, что президент Ведвоф своим указом распустил сегодня Комитет конфедеративной безопасности, — бойко вещала корреспондентка. — Все сотрудники подлежат проверке на детекторе лжи и люстрации. Постойте, кажется что-то происходит...

Генерал Тир бросился в проход между танками, и оператор вместе с корреспондентом устремились за ним.

Из здания вальяжно вышел Шеннон, держа впереди себя окровавленную саблю. Кровь стекала на землю крохотными капельками. Бойцы одобрительно загудели, площадь заволновалась, и громогласное троекратное «Ура!» прокатилось по всем окрестным улицам. Корреспондент оттеснила поздравляющих Шеннона генералов и почти прижалась к главному карателю, упёршись ему в огромный живот.

— А вот и герой сегодняшнего дня, командующий бригадой «Дохлый Лев» адмирал-сержант Шеннон, — корреспондент одарила Шеннона лошадиной улыбкой. — Вас можно поздравить с победой?

— Пф... — Шеннон тяжело вздохнул. — Боюсь, я не подхожу на звание героя. Вся моя работа — это защищать нашу родину, Конфедерацию, от посягательства всяких... — он потряс саблей в сторону здания. — Ух! Этих вот... Пф... Я страстно хотел защитить от предателей ещё и моего лучшего друга, Кернинга. Но эти... — он снова погрозил саблей зданию. — Отобрали его у меня! — Шеннон достал скомканный платочек и промокнул несуществующую слезу. — Его кровь, — он потряс саблей перед камерой, и та взяла крупным планом, как с сабли падает капля крови. — На их совести! Но сейчас справедливость восторжествовала. Да здравствует Конфедерация! Да здравствует президент! Ура!

И площадь снова взорвалась громогласным «Ура!».

* * *

На входной двери звякнул колокольчик. Официантка оторвалась от просмотра новостей на кассовом терминале, подняла на новых посетителей глаза, и ей снова стало дурно. В кафе вошли ещё два карателя. Это были Слэйтон и Мбоги. До её ушей долетела часть разговора.

— ...Всё больше начинаю вас уважать, — Слэйтон сел за пустой столик. — Это была отличная идея, отправить наших друзей скоростным клипером.

— Да, масса Дик, — Мбоги расплылся в блаженной улыбке. — Они уже пару часов, как на Земле, а мы бы только подходили к порту.

Он заботливо подобрал полы плаща Слэйтона с пола и расправил их на диванчике рядом с командиром. Сам сел напротив.

Слэйтон взял со столика меню, а Мбоги покосился на детей, уплетающих мороженое.

— Масса Дик, — он улыбнулся и кивнул в сторону мальчиков. — А этот лохматый опять сбежал.

— Поэтому я и приказал лейтенанту следить за ними, — Слэйтон жестом подозвал официантку.

Та нехотя подошла, скорчив кислую мину.

— Будьте столь любезны, — обратился он к ней. — Объясните, чем мороженое для влюблённых отличается от обычного?

— А вы влюблённые? — не сдержалась она, и тут же испугалась, поникла, готовая сквозь землю провалиться.

— Мы влюблены в родину, в Конфедерацию, в войну. А вы? — Слэйтон окатил официантку ледяным взглядом.

— Я? — она на секунду потеряла дар речи. — Д-да. Только кончилась уже ваша война.

— Как кончилась? — Мбоги вытаращил глаза.

— Сами смотрите, — она включила пультом большой экран.

Передавали экстренные новости.

— Так, президент Ведвоф уже сделал шокирующее заявление, — на экране показали крупным планом президента.

— Всё это время, — говорил президент. — Нашими разведчиками велась подрывная деятельность в тылу противника. И вот я со всей ответственностью заявляю, что мы победили. Противник полностью, окончательно и бесповоротно капитулировал под натиском наших доблестных вооружённых сил, нашей великой армии и не менее великого флота. Сегодня эпохальный день в истории всей Конфедерации: мы подпишем мирный договор. Для этого в обстановке строжайшей секретности на Землю прибыл чрезвычайный и полномочный посол Республики Эридан, господин Таубе. Особую благодарность я бы хотел выразить бессменному руководителю службы разведки, генералу Флипхарду, который координировал всю операцию, работая под прикрытием.

Камера показала неловко переступающего с ноги на ногу патера Роберта. Президент подошёл к нему, пожал руку и похлопал по плечу.

— Как они всё вывернули, — удивлённо сказал Мбоги. — Мы ведь не могли так просто победить.

— Мирный договор, окончание войны — это то, чего все давно хотели, — Слэйтон усмехнулся. — А как это назвать, уже не нашего ума дело. Так вы не ответили про мороженое, — сказал он официантке.

— Там общая такая ваза. Большая. И две ложки. Типа влюблённые будут есть из одной тарелки, это их сблизит и всё такое. Будете брать что-нибудь? У нас и пиво есть.

— Давайте для влюблённых.

Лицо Мбоги вытянулось, он начал хватать ртом воздух, руки непроизвольно сжались в замок так, что пальцы побелели.

— Всё будет хорошо, — Слэйтон взял его за запястье своей тонкой холодной рукой. — Только дыши.

Сол подходил к концу. Сумерки быстро опускались на город, скалистые утёсы начали тонуть в темноте. Остин сидел на краю города, свесив ноги в бескрайнее песчаное море, когда Мартин подошёл и сел рядом. Он протянул Остину пакетик с миниатюрной жареной картошкой, что выращивали местные фермеры.

— Это похоже на сон, — сказал Мартин. — Я всегда мечтал попасть на Марс, попробовать мороженое, найти друга, — он помолчал. — Скажи, а теперь всё кончилось, всё позади?

Остин обнял замершего Мартина за плечи, прижимая к себе, а тот положил голову на плечо Остина и облегчённо вздохнул.

— Нет. Всё только начинается, — прошептал Остин.

Они ещё долго сидели на утёсе, свесив ноги в пропасть, и смотрели, как над алым маревом закатного горизонта всплывала яркая жёлто-коричневая точка Фобоса.