Пенные волны с шелестом набегали на берег, и море ревниво всасывало их через гальку. Ледяной ветер трепал Желзу волосы, залетал под просторную холщовую рубаху и грубые штанины, нагонял на тело мурашки, на видящий глаз ― слезы. Крики кружащих над водой чаек перекрывал гул голосов на пристани. Корабли ― драккары, фрегаты и те, которым бы Дикорь не подобрал подходящего названия, ― прибывали один за другим. Набитые чужеземцами и вернувшимися с дальних плаваний и набегов леншардцами, они пристраивались вдоль причала.

― И как нам найти троих в этой каше? ― спросил прислонившийся спиной к бревну Намбо. Бревно подпирало крышу импровизированной беседки, которая пусть и самую малость, но спасала от кусачего моросящего дождя. ― Ястреб, кошка и череп... Если Парти права насчет татуировок, боюсь, наши шансы отыскать разведчиков стремительно падают. Не попросим же мы этих волосатых, грубых мужиков раздеться потехи ради. Да еще в дождь.

Желз потер пальцем веко невидящего глаза: со вчерашней ночи он стал чесаться. Мать говорила ему всегда, что если ранка чешется, значит заживает. Жаль никакой ранки у него не было, а верить, что слепота чудесным образом пропадет, не хотелось. Еще одна пустая надежда, еще один повод после разочароваться ― нет, спасибо.

Намбо поднял гладкую плоскую гальку и резким движением кисти запустил в воду. Камушек прыгнул раз, второй, и его проглотила волна.

― Эх, ― сказал Намбо, ― раньше, в Тендоки, по восемь спокойно пускал. Бывало и больше. Однажды, представляешь, под двадцатник вышло... Прыгала так, что пацаны от возмущения давились. Кричали и давились, ― видел бы ты их рожи! Мы тогда поспорили на четыре серебряных. Мне подфартило. Эх, на выигрыш одну барышню сводил в ресторан, а после она сводила меня к себе... ― Он мечтательно цокнул и поднял новую гальку. ― Было времечко.

Намбо говорил все это с таким видом, словно рассказанное им происходило совсем недавно. Это казалось Желзу нелепым. Когда мужчина под полтинник хвастается количеством «лягушек» и выигранным спором на жалкие четыре серебряных ― это нелепо. Это выглядело бы нелепым, будь Намбо на пятнадцать лет моложе. Желз покачал головой.

― Мы, конечно, можем стоять и молчать, как два серьезных мужика. ― Намбо подкинул гальку одной рукой, затем ловко поймал другой. ― Но это скучно, не находишь? Расскажи лучше про себя что-нибудь. Что-нибудь такое, от чего бы я прыснул.

― Ты кажешься мне нелепым, ― прямо сказал Желз. ― И отвлекаешь. Давай сосредоточимся на задании.

― Сразу видно, вояка. Напомни-ка, тебя за что в Герцинге отправили, за убийство или за суровость, приправленную скупым юмором, а?

― За убийства, ― Желз сделал акцент на последнем слоге. Может, это поумерит пыл Намбо или...

― Вы поглядите на этого хвастуна! ― почти закричал Намбо. ― За убийст-ва! Ва! Ва! Убийст-ва, которых ты не совершал, верно?

Желз обдал его ледяным взглядом.

― Я мог соврать. Или ты забыл, что я сделал с капитаном того драккара?

― А что ты сделал?

Еще немного, и у Желза лопнет терпение.

― Давай помолчим и выследим чертовых разведчиков.

― Разведчиц, ― Намбо широко улыбнулся.

― Что?

― Я говорю разведчиц. Торгестер послал девушек.

― Что? Это тебе Ихтиль сказал?

Намбо фыркнул и двумя пальцами показал себе на глаза.

― Они мне сказали. И твой глаз сказал бы тебе, если бы ты расслабился и смотрел по сторонам. Погляди на драккар, что только причалил. ― Намбо мотнул головой в сторону причала. ― У него на носу череп.

Желз встрепенулся. И правда, череп ― пусть и не человеческий, а резной, из дерева, но череп. Первый из трех знаков. А ведь Желз его проморгал. Гребанный идиот. Каким бы болтливым и нелепым Намбо не был, он превосходно управлял своим вниманием.

Так, судно есть. На нем крепкие мужчины: прилаживают снасти, возятся с парусом... Но причем тут разведчицы?

― Разведчицы? ― Желз нахмурился. ― Где они?

― Пойдем, ― Намбо хлопнул ему по плечу, ― я тебе покажу. ― И затрусил, прихрамывая, по гальке в сторону пристани.

Желзу не оставалось ничего, кроме как пойти следом.

***

― Вон они, ― шикнул Намбо, дернув головой, ― то ли рыбой торгуют, то ли еще чем.

Желз кивнул. Три девушки, совершенно безобидные на вид, стояли у наспех сооруженного из мокрых досок прилавка и зычными голосами зазывали покупателей. У одной на плече сидел ястреб, в волосах второй сверкала серебряная заколка ― мелкая гравюра кошки. На грубой столешнице перед красавицами, а Желз без колебаний счел их такими, лежала дохлая рыба, кальмары и пьяно шевелящиеся крабы.

― Что дальше? ― одними губами спросил Намбо.

Много чего. И тебе не обязательно этого знать.

― Дальше я сам, ― отозвался Желз. ― Можешь заняться своими делами.

― А могу и тебе помочь.

― Нет. ― Желз и сам удивился резкости своего голоса. ― Это не игра, не веселая шутка... На кону стоит слишком много всего. Один неверный шаг и... Ты ведь не хочешь поставить под угрозу всех на этом острове?

Взгляд Намбо потускнел.

― Если честно мне насрать, ― признался он. ― Пусть хоть весь остров передохнет.

― Тогда подохнешь и ты.

― О, это будет более чем печально. А потому я откланяюсь, глубоко оскорбленный, но желающий жить. Буду болеть за тебя, честно. Надеюсь, ястреб не выклюет тебе второй глаз. Но если все же это случится, не переживай, конца ты не увидишь.

Намбо обнажил желтые зубы и побрел прочь. Вскоре он растворился в толпе, спешащих на береговой рынок ялхванцев. Желз потер холодные влажные ладони ― его подташнивало ― и двинулся к трем красавицам.

«С разведчиками все просто, — говаривал Желзу инструктор в военной академии, — нашел их раньше, чем они до этого доперли, считай, победил. Возьми хорошую саблю или лук, в котором уверен, и пореши их, не мешкаясь. Промедление приравнивается смерти, запомни это. Либо ты, быстро и без лишних вопросов, либо тебя, украдкой в спину».

Дикорь невесело улыбнулся, остановившись у прилавка с разведчицами.

Инструктор сейчас в гробу перевернется.

― Чего тебе? ― спросила девушка с ястребом на плече. ― Лучших крабов, лучшей рыбы, лучших кальмаров? Иль все сразу, раз наличность позволяет?

― Нет, ― Желз махнул рукой. ― Вы лучше скажите, как поживает Торгестер?

На мгновение на лице разведчицы отразился страх, но она быстро взяла себя в руки, изобразив недоумение. Ее сообщницы продолжали зазывать покупателей, но голоса их стали резче и визгливее.

― А мне откуда знать? ― Она погладила ястреба под клювом. Успокаивающий жест. Гладит птицу, а успокаивает себя, как очевидно. ― Должно быть хорошо, раз собирается нападать на Ялхве.

Плохо держатся. Никуда не годится. Будь я сейчас в Нординах, на службе, счел бы таких разведчиков за оскорбление. Но возможно здесь, среди северян, это несомненный уровень. Кто его знает...

― А разве он не передумал? ― Теперь недоумение изобразил Желз. ― Просто с утра Ярвару Брокелону пришло от него послание. Он признал, что поступил не справедливо, потребовав у Ярвара вернуть награбленное в совместном набеге. Понятное дело, письмо было, по крайней мере, подозрительным. Зачем Гнохагу, у которого значительный перевес в воинах, идти на уступки? Ярвар бы и не поверил, если бы в письме не говорилось о разведчицах, которых Торгестер заслал на Ялхве. Трех разведчицах, что прибудут сегодня с целью убить Ларга, представляете?

Зазывающие покупателей и обменщиков девушки разом замолкли.

Посмотрим, что они скажут теперь. И черт, как же несет рыбой!

― Раз Гнохаг признался, нет смысла этого...

― Морена! ― шикнула самая коренастая из троицы, схватив крупный нож для разделки мяса.

― Гульда, ― ладонь тощенькой, светловолосой девушки с заколкой ― морда кошки ― легла ей на руку, ― не глупи. Уже поздно.

Вот и посыпалась их взаимопонимание, их потрясающая скрытность. Хватило легкого блефа. Как просто, аж скучно. В Нординах... Впрочем, сейчас я на Ялхве.

― Ты права, Леля, права. ― Гульда опустила нож. ― Раз Торгестер передумал, что ж, не нам противиться воле Гнохага. Ты посланник Ярвара?

― Можно и так сказать, ― ответил Желз.

― Он не похож на леншардца, ― прошипела Морена. Ястреб у нее на плече повел мордочкой влево-вправо. Темные глаза птицы, казалось, не отрывали взгляда от Желза. ― Ты южанин?

― Самый что ни есть. Меня выдала кожа?

― И говор, ― буркнула Леля. ― Акцент чужака.

― И волосы, как у раба, ― добавила Гульда, кивнув.

И девушки обменялись презрительными смешками.

Пока они в хорошем расположении духа, надо бы вытянуть из них побольше информации.

Желз пожал плечами.

― Не знаю как вы, ― произнес он, ― но я рад, что обошлось без бойни.

― Конечно, ― тут же вставила Гульда. ― Вы, южане, мирные, трусливые и слабые, как рабы. Любая наша женщина, даже не воительница, уложит двоих сильных, по вашим меркам, мужчин.

― Если только в постель. Я слышал леншардийки ― настоящие бестии искусства любви.

― Бестии? ― Леля свела свои светлые бровки.

― Королевы, ― вернее подобрал слово Желз. ― Не знаю, сколько в этом правды. Но глядя на вас, я склонен в это верить.

Морена громко фыркнула. Гульда и Леля выказали удовольствие скромнее: их губы сложились в полуулыбке.

― Вот честно, ― продолжал Желз. ― Если бы мне через месяц пришлось бы махать мечом, с целью задеть таких красавиц...

― Какой там через месяц, ― перебила Морена. ― Через пятнадцать ночей не хочешь?

Пошла вода горячая!

― Тем более, ― подхватил Желз, ― мне бы не хотелось махаться с вами в лесу, окропляя землю кровью. Сильно бы не хотелось.

И правда, всегда тяжелее убивать женщин. С моральной точки зрения.

― Ты бы предпочел подохнуть в море?

― Это не возможно. Торгестер не успел бы... ― Желз нарочито изумленно округлил глаза. Леля презрительно скривила губы. ― Вы хотите сказать...

― Драккары давно готовы к отправке, ― выплюнула Гульда. ― Если бы наш Гнохаг не передумал, битвы бы шли и на земле, и на воде. Хорошие битвы. И шансов бы у вас не было. Пять к одному ― таков был наш перевес. Не знаю, что заставило Гнохага передумать, но Крух, отец всех отцов, должно быть, милостив к вам.

Желз кивнул.

Несомненно. И его милость выразилась в предупреждении древонога.

― Ярвар велит нам немедля покинуть остров? ― спросила Леля. ― Или мы может остаться на ночь?

Я узнал от вас достаточно, даже не знаю, чем бы вы еще могли быть полезны.

― Конечно, останьтесь, ― отозвался Желз. Ему хотелось уже убраться подальше от рынка, от вездесущей вони рыбы. ― Перемирие есть перемирие, мы больше не враги.

Морена недоверчиво поглядела на него.

― Как сложилось так, что южанин стал послом Ларга?

― Как сложилось так, что три красивые девушки стали убийцами? ― парировал он, осклабившись. Развернулся, собираясь идти, но помедлил: ― Еще вопрос. Как бы умер Ярвар? Что бы вы сделали?

― Нож, ― ледяным голосом отрезала Гульда. ― Нож в сердце. В постели.

― А если бы Ярвар на вас не запал? У него как ни как жена есть.

― Тогда яд, ― сказала Леля. ― Яд умбры.

Ох, я наслышан о нем. Вещь страшная, убивает медленно... Глаза вытекают, кожа пузырится, изо рта течет пенистая жижа. Торгестер ненавидит Ярвара.

― Вы ведь понимаете, что я обязан забрать яд у вас? ― Желз повернулся и протянул руку. Леля колебалась, переглядываясь с сообщницами. ― Понимаете?

Наконец она кивнула, извлекла из поясного карманчика флакон с бесцветной жидкостью и положила в ладонь Желзу.

― Крышка не снимается, ― предупредила она. ― Чтобы пустить яд, нужно нажать на крышку, и яд прыснет.

Как изобретательно. Пожалуй, я сохраню себе.

Желз поочередно посмотрел в глаза каждой из разведчиц, натянул легкую улыбку и зашагал прочь.

А ведь я мог бы позволить им убить Ярвара. Тогда бы на Ялхве не осталось правителя, начались бы поединки за титул Ларга. И возможно бы даже я победил в этих поединках. Стал бы Ларгом, вернул бы Торгестеру награбленное, избежав резни. Собрал бы леншардцев для похода в Нордины... Но есть одно «но». Нет, даже два. Первое ― я не заслужил доверие северян, за мной не пойдут. Второе ― воинов на Ялхве явно недостаточно для того, чтобы освободить Нордины от демонов. Мне нужны тысячи воинов, воинов, обученных Селуром, чистым. Мне нужно время.

Желз подошел к прилавку, за которым сидели рыжий Ферин Ужасающий и трое кургузых леншардцев. На столешнице перед ними лежал старый ржавый топорик.

Да уж, маскировка.

― Вы бы хоть для виду положили что получше, а то топор... ― буркнул Желз и качнул головой. Уже не важно. ― Видели, я трещал с тремя девушками?

Ферин кивнул.

― Это они. Разведчицы.

Ферин с мужиками встали и неспешно направились к красавицам. Спрашивать, что их ждет, Желз не стал. И без того знал, что ничего хорошего.