Вокруг были люди. Много людей. Стояли на коленях, и на каждом светилась кроваво-красная метка демона. А еще этот адский костер, тянувшийся к ночному небу... Селур в жизни не видел таких высоченных костров. Для чего он? Или, вернее сказать, для кого? Быть может, для чистого? Чистого, пойманного в ловушку?

И это «куда надобно»?

Ладонь легла на прохладную рукоять меча. Зеркальце-ключ скользнуло в торбу. В пяти шагах перед Селуром к сырой земле припал усатый человек, чьи руки лоснились в свете пламени от крови. А за ним лежал кто-то... кто-то мертвый.

Жертвоприношение, чтоб его!

Взгляд заметался по сторонам. Не все стояли на коленях, трое ― болезненного вида мужик, единственный во всем скопище без метки демона, жилистый парень со стеклянным глазом и женщина, чтоб ее, с того самого уличного портрета, убийца архимага Грелона, ― в полный рост. Домов поблизости не было, только мрачного вида сосны да дубы. Ну и еще валун. Этот чертов валун, преграждающий отступление, за спиной.

Куда Селур попал?

Он трезво оценивал свои силы: будь этих помеченных даже в десять раз меньше, у не было бы и шанса победить. Крепкие спины, толстые шеи, жилистые руки ― люди казались сильными и даже в тряпье выглядели как воины. Один такой стоил троих-четверых молокососов из имперской стражи. А еще у них на поясе весели топорики ― крайне неприятное оружие в умелых руках. Сомневаться, что руки умелые, не приходилось.

Дерьмовое положение. Крайне дерьмовое, чтоб эту пятиромбическую дверь с петель сорвали! «И отправит она, куда надобно»... Пусть засунет свое «куда надобно» в замочную скважину! Зараза! Повелся на легенду, как девка на тугой кошель.

― Какого хрена? ― прогремел Селур. ― Где я?

И боковым шагом неспешно двинулся влево, отходя от валуна. Так он сможет убежать, если потребуется. Сомневаться, что потребуется, не приходилось. Раз вся эту куча помечена демоном, поблизости есть чернь и, возможно, не одна. А чернь никогда не питала любови к чистым, ей только шанс дай ― поймает и раздробит кости на мелкие кусочки.

Головы стоявших на коленях приподнялись. До Селура долетел возбужденный шепот.

― Это не наш язык...

― Асал говорит на чужом языке...

― Что он сказал...

Не общее наречие, подумал Селур, много рычащих звуков. Он не понимал, что шепчут люди, и его это беспокоило. Как говорить с теми, кого не понимаешь, и кто не понимает тебя?

К Селуру почти одновременно двинулись парень со стеклянным глазом и девушка, убийца Грелона. Селур невольно напрягся. От одноглазого он не знал, чего ожидать, но вот той, что уложила мага, явно стоит опасаться.

― Меня зовут Желз, ― произнес парень на чистом общем наречие.

― А я Парти, ― сказала девушка. ― Парти...

― Я знаю, кто ты, ― перебил Селур. ― Твои портреты украшают доски Тендоки.

― Вот как? И хорошо я вышла?

Ни грамма вины за содеянное. Хладнокровная убийца.

― Уродливо. Но особой разницы с оригиналом я не заметил. ― Вот тут он соврал. Эта Парти была красива, даже несмотря на некоторую несимметричность лица, ― чистая кожа, чувственные губы, крупные глаза, ― но признать этого он не мог. Она убийца, остальное скорлупа. ― Что это за место?

Парти только ухмыльнулась.

К Селуру направлялась третья фигура ― грузный мужчина в светлом одеянии, волосы гладко выбриты по бокам, а сзади змеятся дюжиной тонких кос. Едва он проходил мимо людей, как те поднимались с колен.

Селуру это не нравилось. Легче убежать от тех, чьи колени греют грязь. Гораздо легче.

― Что это за место? ― повторил он.

Ответил только подошедший на ломанном общем наречии:

― Ты в Леншардии, на южном побережье острова Ялхве. ― Змееволосый остановился в двух шагах перед ним. И Селур не без усилия остался на месте. Рука его по-прежнему лежала на рукояти тяжелого меча. Во-от куда меня занесло? Прямиком за Крайнее море? Чтоб тебя, пятиромбическая дверь! ― Мое имя Ярвар Брокелон, я Ларг здешних земель.

Ярвар протянул ему здоровую ладонь.

Не пожать руку человеку, когда за его спиной армия, а за твоей ― валун, глупо.

― Меня звать Селур, ― он стиснул теплую, грубую ладонь. ― Селур Сартенберг.

― Он из ордена чистых, ― сказала Парти, кисло улыбнувшись. ― Он охотится на чернь. Говорят, чистые чуют чернь за много тысяч шагов.

― Преувеличивают.

― Чернь? ― Широкий лоб Ларга прорезали борозды морщин.

― Демоны всякие, ― объяснила Парти знакомым Селуру тоном неверившего.

На свете немного осталось дураков, считающих сказы о демонах байками, и все они, чтоб их, горожане. Живут себе под пристальным надзором ордена, в каких-то кварталах от храмов чистых, а потому ничего и не замечают. В селах и деревнях ― совсем по-другому, там никто не прячет от людей правду. Пугающую ― да, но необходимую.

― Кто такие демоны?

― Те, кто искушает других на подлые поступки, те, кто убивает невинных и беззащитных, те, кто подчиняет своей воли тела людей.

От Селура не ускользнуло, как напрягся рот Желза.

― Хитрый, ― закивал Ярвар. ― Хитрый как раз такой.

― Он здесь, этот хитрый, среди вас? ― Селур сомневался, что без волшбы сумеет одолеть демона, но попробовать стоило. Ведь если получится, все леншардцы освободятся от метки.

― Он всегда среди нас, но его никогда нет рядом.

Селур нахмурился.

― Это как? Он бестелесный? Скачет с тела на тело, что ли?

Для демонов обычное дело менять тела. Судя по числу адских меток, леншардцы для демонов ― как бездомные для вшей.

― Хитрый просто есть.

Исчерпывающий ответ.

― Не понимай буквально, ― посоветовал Желз. ― Хитрый ― это Асал в леншардской религии, бог, предавший своих братьев.

― Сапог можно назвать обувью, ― Селур пожал плечами, ― а можно сапогом. Носить его от этого никто не перестанет.

Религия ― это лишь способ описать то непонятное, что происходит в жизни. Плевать я хотел, какими словами люди это называют: Асалы у леншардцев, Сарамозы у щолхов, демоны и боги у хоруинцев и нординцев... Я давно перестал замечать различия. Во всех религиях есть свои божества, и есть зло. Демоны как раз то самое зло. Они везде, в каждой гребанной стране, на каждом гребанном острове. И метки на телах варваров только подтверждают это.

― Благое дело можно назвать благим делом, ― произнесла Парти, ― а можно убийством.

Так она думает, что убийство мага ― благое дело? Чокнутая.

― Ровно, как и наоборот, ― заметил Селур.

― Верно, ― согласилась она.

А люди вокруг теряли терпение. Глухой ропот перерастал в требовательную ругань. Многие отделились от толпы, подошли ближе к вожаку и неизвестному, вышедшему из валуна, и стали слушать. Но слов они не понимали, и это их раздражало.

Селур предчувствовал взрыв, но Ярвар, кажется, не обращал на шум за спиной никого внимания.

― Как ты... как ты это сделал? ― Ярвар вытянул волосатую руку в сторону валуна. ― Как ты вышел из него? Все чистые из вашего ордена так могут?

― Если бы, ― протянул Селур. И заметил, как к Ярвару шагнул широкоплечий, усатый уродец. Его нос чуть ли не уткнулся в ухо Ларгу. Отвратительней лица Селур не видел. Живая рана.

― О чем вы говорите? ― проскрежетал усатый на северном наречии. ― Люди хотят знать. Кто он? Зачем пришел? А еще...

Что он собирался сказать после «еще», никто так и не узнал. Ведь в следующее мгновение уродец лежал на земле с окровавленным носом. Ярвар гневно взирал на уродца сверху вниз.

― Дыхни мне в ухо еще хоть раз, Ферин, ― сквозь зубы процедил Ларг, ― и, отец всех отцов, Крух, знает, разбитый нос покажется тебе ласковым прикосновением ветра. И вы! ― прогремел он, обращаясь к леншардцам. ― Умейте ждать! А пока не умеете, слушайте. Это не Асал, это Селур Сартенберг, из южного ордена чистых. Он охотник на Хитрого и его последователей. Это все, что я успел узнать.

По толпе пробежал возбужденный шепот.

― Охотник на Хитрого...

― Южанин...

― Орден чистых...

Селур понимал, что говорят о нем, и ждал, мысленно ругая себя. Отец Векда ведь предлагал ему выучить основной язык северных народов, а он, дурак, отказался. К тому времени он бегло говорил на восьми языках и считал, что этого более чем достаточно.

Никогда не довольствуйся тем, что имеешь. Будет мне уроком.

Парти ахнула.

― Он сказал, что ты убил его сына, ― пробормотала она.

― Она врет, ― тут же вставил Желз. На его переносице мелькнула морщинка. Отвращение. ― Ярвар представил тебя народу. Только и всего.

Ларг поднял руку.

― Селур, ― обратился он на общем наречии, когда шепот стих, ― как ты вышел из камня?

Хороший вопрос. Важно найти правильный ответ.

― Есть легенда о некой двери, которая ведет владельца ключа туда, куда ему надобно, ― он не сдержал смешка. Куда надобно, ну конечно. ― Я нашел ключ, открыл дверь и вошел. Там был густой синий свет, а потом я оказался здесь. Это не то место, куда бы я хотел попасть.

― А куда ты хотел попасть?

― Не знаю, ― признался Селур. ― Орден чистых распущен, мы объявлены вне закона. Я просто хотел уйти. Подальше. И теперь я на Ялхве, за Крайним морем, подумать только. А еще...

Как им сказать, что они все мечены демоном? Что любой из них может быть чернью. Любой, кроме того болезненного мужичка.

У Желза и Парти метки краснели на груди, у Ярвара ― под ребром. Ничего не обычного, самые распространенные места. Но Селур видел, что у остальных метки где только не затесались. У кого-то на бедре, у кого-то на голени, у нескольких в области паха, у двоих парнишек, совсем нежного возраста, прямо во лбу. Такого прежде он не встречал. Но, он вообще никогда не встречал столько меченных за раз. Да что там за раз, за всю жизнь Селур едва ли видел стольких.

Ушные мочки его дрожали так, словно их прицепили к крыльям той странной маленькой птички, колибри, и колибри пыталась улететь. Живот сводило от напряжения: когда перед тобой армия потенциальных демонов ― не расслабишься.

― Что еще? ― спросил Ярвар, его глаза следили за ним. Мудрые, внимательные глаза. ― Ты не договорил.

― Ничего. ― Селур пожевал губу. Может ли быть, что меня закинуло сюда неслучайно? Нет, не так. Могло ли меня случайно забросить сюда? И ответ на лицо, чтоб его. ― Возможно я здесь, чтобы помочь вам. С Хитрым.

Ларг серьезно кивнул.

― Иначе бы как наш обряд совпал с твоим приходом, да?

― Совпадение? ― предположила Парти, нахмурившись.

Селур не верил в такие совпадения. И, если судить по выражению лица девушки, она тоже.

***

Смотреть, как метка демона, величиной с яблоко, сужается в крохотную красную точку, было удовольствием. Пусть и недолгим. Снадобье из крови Селура действовало быстро, но несколько мгновений чистый наслаждался, довольный своей работой. Затем Желза передернуло, точно брезгливого юношу, почувствовавшего, что по спине кто-то ползет, и след исчез.

Надеюсь насовсем.

― Значит, этот Эг находился через стену от тебя...

― Через решетку, ― поправил Желз.

― Через решетку. И сумел создать в воздухе темное пятно, из которого вылезла странная собака с крупной мордой? ― Желз кивал, а потому Селур продолжал: ― И собака эта убила мага Мелька, брата императора Нордин, Голинкера? А сам Голинкер в это время стоял подле и смотрел, потому что его телом завладел некий Алк, верно?

Желз опустил голову и потер глаза.

― Знаю, как это звучит...

Слыхал вещи и постраннее.

― Я тебе верю, ― сказал Селур. И брови Желза взлетели на лоб. ― Все сходится. Те двое, Алк и Эг, говорили про девку, убившую Грелону. Парти эта постаралась. И, очевидно, Грелон как-то был связан с демонами. Магия и обратная сторона, где обитает чернь, всегда неразрывно связаны. Должно быть, смерть Грелона нарушила какой-то порядок или что-то в этом духе, я, признаться, и сам не знаю что, но это все неслучайно. В смерти Мелька обвинили орден чистых. Тонкий ход со стороны этого Алка ― разом избавиться от тех, кто может помешать. И наш император хорош! Когда я читал его долбанный указ об объявлении чистых вне закона, меня в дрожь от злости бросало. Каким идиотом надо быть, чтобы обвинять целый орден за проступок одного члена.

― Идиотом, которому нужны деньги?

Селур вытащил из торбы тонкий ножичек с костяной рукоятью и полый прямоугольный флакон, шириной в два больших пальца. Уложил на стол перед собой, стал подворачивать левый рукав льняной рубахи.

― Деньги от демонов не спасут, ― Селур покачал головой. ― По-настоящему странно в твоей истории лишь одно. Насколько мне известно, демоны ― одиночки, они никогда не работают в команде. А эти двое, как ты выразился, близки чуть ли не как братья...

― И у них много сообщников. Они говорили, что вскоре весь совет будет состоять из их лю... ― Желз помедлил. На его поросших щетиной скулах играли желваки. ― Ты уверен, что это демоны? Может ли быть, что это маги?

― О магии порабощения чужих тел я не слыхал. ― Селур лезвием провел по левой ладони и, сжав пальцы порезанной руки в кулак, подставил флакон. Кап-кап-кап. Кровь тонкой струйкой побежала в стеклянный сосуд.

Чтобы снять все метки, мне понадобится много крови. Щадяще ― по флакону каждый день.

Желз нахмурился.

― Что ты делаешь?

― Думаешь, один ты помечен демоном? ― Селур усмехнулся.

Похоже он так и думал.

― То есть... ты хочешь сказать, что напоил меня своей кровь?

― Разбавленной травками, чтоб поприятнее на вкус было. Но да, кровью. И как, понравилась?

Желз повел плечами.

― Не распробовал, ― сухо отозвался он. Но его лицо говорило об обратном. ― И много еще... помеченных?

― Больше чем ты можешь себе представить.

― И что нам делать?

Селур фыркнул и заткнул флакон оцинкованной пробкой.

― Тебе? Ничего. ― Он наматывал бинт на ладонь. Ранка саднила. ― Я же буду осторожно снимать метки и искать демона, если повезет...

― Я про Нордины, про юг, ― правый глаз Желза заблестел. Левый оставался холодным, стеклянным.

У него большое сердце и развитое чувство долга. Но этого не хватит. Да что там этого, ничего не хватит. Если то, что он сказал правда, и демоны объединились... А орден чистых распущен... Боюсь, нам ничто не поможет.

― У тебя есть за спиной армия чистых?

Вопрос был скорее риторический, но Селур удивился ответу.

― Будет, ― твердо ответил Желз, ― если ты поможешь.

― Помогу?

― Научишь леншардцев искусству чистых. Искусству против Хитрого.

Селур не сдержал смешка. Какая идея!

― И думаешь, они потом пойдут за мной, предав своего Ларга?

― Нет, они пойдут за Ларгом.

― Не уверен, что Ярвар оставит свои земли ради помощи южанам.

― Предоставь это мне, ― сказал Желз. ― Твое дело ― научить.

― Меня учили семь лет.

― И ты наверняка думал, что мог бы овладеть всем быстрее?

― Конечно, ― легко признался Селур. Первые четыре года подготовки он только и делал, что читал книги да слушал лекции отца Векды и его помощников. Силовых тренировок было мало, всего четыре в неделю. Про практики чистых и говорить не стоит. Самое интересное и сложное пришлось на последний год обучения. Тогда он познал магию жертв, зазубрил формулы эликсиров и текст экзорцизма и впервые изгнал демона. ― У меня бы ушел год. Для поверхностного изучения, ― добавил он, все же понимая, что знания, которые он получил из лекций и книг, не раз спасали ему жизнь.

Рот Желза превратился в линию.

― Год так год... Возьмешься за это дело?

Терять мне нечего, но вот получить... получить я могу многое, мы можем. Отец Векда бы хотел, чтобы продолжили его работу. Лишних чистых не бывает. Особенно теперь.

― Возьмусь, ― отозвался Селур, ухватился зубами за один конец бинта, пальцами за другой и затянул узелок. ― Только сначала отыщу здешних демонов.

― Если я как-то могу помочь...

― Не мешай. А еще найди мне четыре равные полоски ткани ― красную, рыжую, зеленую и синюю.

Желз свел брови.

― Зачем?

― Не поверишь, если скажу, ― улыбнулся Селур. ― Демоны боятся красок.

― Красок?

― Как вы, люди, боитесь тьмы.

Незнание рождает страхи. Люди не видят во тьме, ― пустота ― и их воображение заполняет тьму чем-то жутким и необъяснимым. Так человеку проще. Он должен хотя бы предположить, что там, в темноте, что-то есть. Демоны не разбирают цветов ― это их тьма. Это их главная слабость. Хочешь сказать, как поймать демона ― скажи показать ему цветные полоски ткани!

― Почему ты сказал «вы, люди»? Разве ты не человек.

― Человеки не видят демонов, ― Селур усмехнулся. ― Я где-то посередине.

― Между...

― Светом и тьмой, разве не ясно?