“Так много людей влюблённых, которые не вместе. И как много тех, кто вместе, но несчастны”. {цитата из сети}

Оранжевый свет наполнил комнату. Тяжёлый взгляд перевелся с открытых чемоданов на догорающее алое небо с тонкой линией бежевого, создавай небесный градиент, сверху переходящий в тёмную синеву. Опустив руки безвольно вдоль тела, Джанет сидела не постели, наблюдая за тем, как мама что-то бормоча себе под нос, собирает её вещи.

Одно платье полетело вслед за джинсами. Не выдержав, Джанет встала и взглянула на вошедшего дедушку. Он опирался о стену, молчаливо кивнувшей дочери.

— Рамина. Оставь нас ненадолго. И скажи, пускай готовят машину, — приказал он.

— Папа, я хотела поговорить ещё с Джанет… — запротестовала женщина.

— Позже. У вас будет ещё время, — непреклонно ответил пожилой мужчина.

Джанет выпрямилась, ожидая своего “суда”. Они приехали из частной больницы, как полтора часа. И дома не оказалось никого, за исключением самой матери. Многочисленные родственники с братьями, замешанные с аварией ждали своего часа после приезда дедушки на территорию дяди Али. Она не боялась гнева дедушки, как и злости семьи. Её могли сколько угодно обвинять, что пошла против своих, но Джанет не была готова мириться с таким грехом, как убийство невинного.

— Я знаю, что ты будешь говорить, дедушка. Что я плохая дочь своей семьи. Что ужасная предательница. Можешь ударить меня, можешь оскорблять. Я сделала по своей совести, — вскинула подбородок Джанет, отвечая на его пронзительный взгляд.

— Твой отец был бы рад тому, что его дочь пошла по стопам семьи. И был бы горд за твою справедливость, — сказал дедушка, оттолкнувшись от стены. — Но твоей справедливости хватает на чужих? Как насчёт твоей семьи, Джани?

— Моей? Той, которая убивает, которая проявляет ненависть к другим? Разве мои братья заслужили этой справедливости? Дедушка, ты оправдываешь их?! — в шоке произнесла Джанет, пошатнувшись от него. — Они наняли людей, чтобы убить человека! Ты понимаешь, что они…

— Я знаю, — перебил дедушка, подняв властно руку. — За то,  что они сделали ещё получат наказание. Каждый. Но ты раз за разом идёшь против нас. Услышав все, ты выбежала из дома. Не подумала о своей и безопасности семьи. Что ты сделала, Джанет?

— Будь это не сын господина Мирзо, а кто-то другой, ты бы тоже меня так стыдил? Ты бы тоже так защищал свою семью? — подняла брови Джанет разочарованно.

— Отдай свой телефон, Джанет, — протянул руку дедушка.

— Что? — переспросила недоверчиво девушка.

— Ты слышила. Дай мне свой телефон, — терпеливо и с ожиданием в глазах приказал он.

От изумления Джанет не сразу нашлась в ответе. Она вытаращила глаза на дедушку, который был столь холодным, что эта власть ауры, которая вокруг него царила, напугала её не на шутку. Сейчас перед ней стоял не любящий дедушка, а генерал воинского корпуса, который вдобавок ко всему был во главе целого семейного клана в сотни людей.

Дрожащими руками девушка вынула гаджет из заднего кармана брюк и вложила в его протянутую ладонь. Дедушка все это время не сводил своих глаз с её лица. И спрятал телефон в карман пиджака, вынув оттуда коробку.

— Это твой новый телефон. Сим-карта уже вставлена. Пользуйся, — ответил миролюбиво он, протягивая коробку ей.

— Что дальше? Что вы ещё мне устроите? — разочарованно проговорила девушка. — Ты забрал телефон, отправляешь меня на другой конец света, и отчитываешь будто это я дала приказ тем людям. За что ты наказываешь меня дедушка?

Со вздохом, пожилой мужчина обернулся к ее туалетному столику, положив коробку с телефоном. И взял в руки фотографию в рамке, где были изображены Джанет и её отец много лет назад у озера.

— Видит Бог, с тех пор, как ты прилетела сюда, я ждал, что это случится. Ждал, что найдётся человек, который будет крутиться вокруг тебя. С тех пор, как вы с этим парнем познакомились, я не сплю. Не знаю, где я с того дня. Я видел, что с тобой происходит что-то. Видел, как менялась на глазах и ваши взгляды в больнице. Не увидел только, когда это с вами случилось. Когда зародились ваши чувства. Я не знаю, чем закончится эта история. Но я знаю, что твои чувства не похожи на его. Пока не стало поздно, ты исчезнешь. Уедешь. Не дашь этому огню, который загорелся в твоём сердце из-за этого парня, сжечь себя. Не давай разгореться этому пламени, душа моя. В этом огне сгорите не только вы оба. Ты видишь, что уже происходит. Вы не можете это контролировать.

— Не контролируем что? Ненависть наших семей? Вражду, причину которой вы оберегаете куда больше, чем нас? — спросила бесстрашно Джанет. — Или то, что ты скрывал папин дневник у себя?

Вернув фотографию на место, он обернулся. В глазах дедушки мелькнуло неодобрение.

— Это ты забрала? Джанет, ты теперь роешься в моих вещах? — резко сказал мужчина.

— Уходишь с темы, дедушка. Ты ведь знал, что связывает Мирзо с нами. И никогда не говорили о дяде, что он сделал. И что папа судил своего кровного брата, — отчаянно воскликнула Джанет.

— Если бы ты знала, что есть ещё, — пробормотал себе под нос дедушка, пятясь к двери. — Продолжай собирать вещи. У вас через несколько часов рейс.

— Продолжай и дальше скрывать от меня, дедушка. Я все равно узнаю, что было! — бросила ему в спину Джанет.

— Думай лишь о том, как проведёшь время у своей тёти. Всё остальное ни тебя, ни кого-то ещё не касается, — грубо оборвал ее мужчина, злобно взглянув через плечо на нее.

— Ах да, я же женщина. Всего лишь женщина твоей семьи. Идеальная внучка, которая не смеет интересоваться ничем из того, что произошло и происходит в моей семье. Та, что ты ребёнком отправил в чужую страну, как собаку. Знаешь, что я поняла? Ты наказываешь меня не сейчас. Ты это сделал, когда отправил меня в первую частную школу. И позволил десятилетнему ребёнку жить среди чужих. Не говорите мне ничего про семью. Потому что я недавно прозрела. Та семья, которую я знала, никогда не было. Или же существовала при жизни с моим отцом. Мой замок из стекла разбился и стекла вонзились в мои глаза. Это было больно, но я поняла все. И не стану защищать тех, кто это не заслуживает. Я не смогу отказаться ни от кого из-за крови, но никогда не буду на стороне любителей на*илия и убийц, — с чувством закипающей злобы проговорила Джанет, сверля пронзительным взглядом его широкую спину в чёрном пиджаке.

— Дети не несут ответственность за родителей. А вот родители несут. И когда они допускают одну ошибку, которая казалась тогда незначительной, после они наблюдают за тем, как жизнь их детей идёт под откос, — после продолжительной тишины сказал на удивление грустным голосом дедушка. Он держал свою загорелую руку, покрытую морщинами на ручке двери, и смотрел куда-то в пустоту. — Я допустил много ошибок. Бог свидетель, я буду на том свете отвечать за них. Но, чтобы не делал это ради моей семьи. Ты можешь ненавидеть меня. Ненавидеть то, что мы твоя семья. Но мы всегда будем ею. Даже если ты покинешь мой дом, ты всегда будешь под моим крылом. Ненавидь, презирай, оскорбляй. Я приму все. Это будет только ради твоего благополучия.

Дверь за ним с грохотом закрылась, оставив опустошенную Джанет посредине комнаты. Она перевела взгляд на чемодан и злобно пнула его. Полыхая от ярости, швырнула коробку с телефоном в стену. Продолжая крушить все в комнате, обессиленно упала на ковёр. Вокруг царил хаос, когда в комнату вошла бесцеремонно мама на коляске. Издав вопль ужаса, женщина подкатила коляску к ней. Наклонившись, схватила за плечи дочь и затрясла её как тряпичную куклу. От ярости на лице матери проступили багровые пятна на щеках. Джанет настолько устала после своей вспышки, что безвольно осталась в руках мамы.

— Приди в себя, девчонка. Что ты делаешь? Ради кого? Ради какого-то мужчины?! Как тебе не стыдно?! Ты разве дочь своего отца и внучка дедушки? Разве тебе подобает устраивать такие истерики?! — кричала женщина.

— Оставьте Джанет! — громкий звонкий женский голос послышался из коридора и к ним вошла Мириам в розовом закрытом платке с бежевым платье в пол.

— Дочка… Ты что… — поспешно убрала свои руки от Джанет мама и взглянула на Мириам.

— Вы думаете это из-за Кайнэна? — спросила холодно Мириам, окинув размашистым движением руки по валяющимся на полу вещам. — Вы настолько не знаете свою дочь, что не понимаете её? Вы пытаетесь за что стыдить? За чувства? У дочери судьи Бейхоза и внучки генерала Фробгана не могут быть чувства, эмоции? Вы судите по себе, когда бросили меня младенцем? Или когда вышвырнули Джанет ребёнком из дома среди чужаков?

— Мири, не надо, — слабо сказала Джанет, вставая на дрожащих ногах.

— Почему нет? Кого ты должна уважать? Тех, кто поднял на тебя руку? Ту, что бросает своих дочерей и называет ущербными? Тех, кто считает, что все покупается? У вас не семья, а стая шакалов, — проговорила бесстрашно Мириам.

— Если это так, то, что ты делаешь тут? — спросила мама, переменившись в лице. Джанет даже встревожилась из-за столь быстрой смены. Даже глаза матери перестали быть узнаваемыми из-за алчности и ненависти в глазах.

— Я пришла к сестре, не к вам, — поправила её Мириам. И даже через тонкие прорези, через которые виднелись глаза, Джанет различила презрение.

После этих слов на душе Джанет потеплело. Она перевела взгляд с матери на нее.

— Тебя дедушка позвал? — осторожно спросила Джанет.

Мириам, не сводя глаз с матери, кивнула.

— Я согласилась лететь с вами, — сказала она уверенно. — Я хочу познакомиться с семьёй отца, потому что семья матери проще взять и сжечь.

— Ты посмотри на эту паршивку… — прошипела женщина.

— Рамина! Оставь девочек! Иди прими таблетки, — громогласно произнёс голос дедушки и все трое вздрогнули.

Женщина бросила на них злой взгляд, но выехала из комнаты. Джанет захлопнула за ней и заперла на ключ. После обернулась к Мириам.

— Я тоже не хочу никуда лететь. Но правда не хочу бросать тебя. И познакомиться с сестрой биологического папы хочу, — с сожалением сказала Мириам, аккуратно садясь на кровать — Ты как?

— Ничего не хочу, — в сердцах бросила Джанет и пожалела сразу. — Прости. Я устала… Со всех сторон беды. Слышала, что они сделали?

— Да. Когда приехала, услышала, как работники вашего дома сплетничали, — огорченным тоном ответила Мириам. — Как брат Кайнэна?

— Не знаю. Дедушка забрал мой телефон. Когда мы уезжали, он был без сознания. Говорили, что плохое позади, — ответила Джанет.

— Помочь? — наблюдая за тем, как Джанет швыряет вещи в чемодан, спросила Мириам.

— Нет, ты сиди. Твои родители отпустили тебя? — отмахнулась Джанет, начав паковать нижнее белье.

— Да. Папа не хотел, но уговорила его. Джанет… Я хочу извиниться. Что наделала. И из-за чего вы познакомились так с Кайнэном. Он ведь тут из-за меня был. Я влюбила его в фейк с твоей личностью, но которая не ты, — тихо сказала Мириам, опустив глаза на свои бледные руки.

Джанет, которая сидела в позе лотоса на ковре и складывала пары джинс, застыла. Пальцы сжали сильнее ткань от сказанного. Мириам не произнесла ничего из того, о чем сама не думала. Но услышать со стороны это причинило ей боль. Девушка нахмурилась. Почему её так сильно ранит, что все это было сделано Кайнэном лишь из-за фейка? Было ли глупо ревновать к ней самой, которая была вовсе не она? Чертыхнувшись, она мысленно дала себе подзатыльник.

“Какая ещё ревность? Откуда этот еще взялось, Джанет?” — одернула себя Джанет, положив джинсы поверх других вещей.

— Всё нормально, — сухо ответила Джанет. — Всё будет, как суждено. Раз мы не можем остаться тут, то лучше останемся, где нас не станут терроризировать.

***

Огни аэропорта горели в ночной тьме и мигали бликами. Автомобили остановились на парковке и многочисленные люди дедушки высыпали, доставая чемоданы и помогая выбраться Джанет, Мириам и их матери. Часть охранников быстро осмотрела улицу, держа руки на оружиях. Другие первыми шли в сторону аэропорта.

Джанет с сожалением бросила последний взгляд на машину, в которой сидел сам дедушка. Он выбрался последним и поправил чёрное платье. Несмотря на все разногласия, Джанет уезжала с тяжёлым сердцем. Она не удержалась и подошла к нему первая с объятиями. Столь знакомый и приятный парфюм дедушкиных духов окутал ее, возвращая в детство. Его руки хлопнули по спине девушки.

— Я хочу, чтобы ты знала, душа моя. Это все для тебя. Дороже тебя и остальных детей у меня нет. Но ты мне как дочь, а не внучка, — произнёс дедушка тихо, отстраняясь.

— Это не твоя идея, правда? Отправить меня отсюда. Это дяди, верно? Или ты хочешь спрятать меня от них, или того убийцы, — предположила Джанет, проведя тыльной стороной по глазам.

В ответ на это дедушка грустно улыбнулся. Джанет же заметила во время их разговора в его волосах одну лишь седину. Опустив взгляд на лицо, с сожалением разглядывала морщины. Тяжёлый осадок лежал на ее душе. Что-то в ней не желало уходить и оттягивала этот момент.

Дедушка оттянул ворот чёрного пальто и взял ее тяжёлую сумку с книгами. И после вновь улыбнулся, но это выглядело, словно он из всех сил пытался это сделать.

— Пойдём, Джанет. Скоро ваш рейс, — и отправился первым в сторону терпеливо ожидающих Мириам и матери.

Взяв в руки паспорт и билет, в одном шаге от двери гейта* (прим. Gate - ворота), Джанет обернулась. В вестибюли дедушка, спрятав руки в карманах пиджака, стоял с прямой спиной и широко расставив ноги. Позади него стояли охранники и сопровождающие. Подняв руку, она помахала ему, напоследок послав ему улыбку. Лицо пожилого мужчины просветлело и в этот раз тепло коснулось его глаз. В ответ махнув ей, он продолжал оставаться на месте, наблюдая за тем, как дочь и внучки с тремя охранниками скрылись за дверью.

— Ты грустишь, — заметила Мириам, которая замедлила свой шаг, чтобы поравняться с ней.

— Плохое предчувствие, — сквозь ком ответила Джанет и поправила лямку своего рюкзака на плече.

— Ты просто не хочешь улетать. Это нормально. Я тоже расплакалась, когда прощались с мамой и папой, — ответила Мириам.

— Наверное, — откинув волосы с лица сказала Джанет, разглядывая “рукав”, специальный трап, ведущий в салон самолёта.

— Будем искать в этом что-то хорошее? Я не была никогда за границей и тем более, где живут родственники нашего отца, — попыталась её перевести в другое русло Мириам.

— Хорошее, что ты тут, — проговорила Джанет. — От меня метко избавились. Одному Богу известно, что будет дальше. Ну что? Готова? Нас ждут пустыня, бедуины и жара, — от этой мысли Джанет немного приободрилась.

— Согласна на все, кроме жары. Не выношу её, — сморщила носик Мириам.

— А я обожаю! Ты бы знала, как ненавижу холод и снег. Пошли быстрее. Дедушка сама любезность. Взял места в бизнес классе.

***

Наши дни.
Саудовская Аравия.

Бесконечные просторы выжженных на солнце и человеком земли выглядели мёртвыми. Голые сухие деревья скрючились, потянув ветви ввысь. Длинная дорога тянулась между кольцевой степью близ горы Джабаль-Эль-Дауз.

Приоткрыв окно, Джанет высунула голову, подставив лицо теплому ветру и разглядывая вершину горы, которую окружили облака. Редкие зелёные растения выбивались на фоне коричневого царства. Солнце палило нещадно. Откинувшись на спинку кресла, Джанет разглядела синий билборд, с надписью: “Tabuk 250m” и стрелочка.

В маршрутке, которой сидела она, мама и Мириам с людьми дедушки стояла тишина. Мама спала. А Мириам снимала природу на свой телефон, изредка говоря Джанет, что тут очень красиво.

Сама девушка была согласна с ней. В этой чарующей природе буйства жары и засухи была своя красота. Автомобиль продолжал свой путь, оставляя за собой столб песка. Джанет с замирающим сердцем запрокинула голову, когда они проезжали близко к горе. Если бы не деревья, которые росли у подножия, то могла бы коснуться ладонью.

Пить хотелось до невозможности, но вся вода закончилась ещё час назад, а до ближайшего населённого пункта они так не добрались. Девушка взмокла и сняла с себя кофту, оставшись в тонкой футболке. Волосы липли к лицу, но она была рада этой жаре. Джанет не выносила на дух морозов и холодов.

Показались первые редкие дома, крыши которых мелькали за холмами. Джанет улыбнулась, увидев пастуха с овцами, который лениво шёл, глядя вдаль. Безмятежность витала где-то в воздухе. С каждым метром домов становилось больше и больше.

— Хоть где-то я не белая ворона, — произнесла со смехом Мириам, рассматривая горожан.

Мужчины шли в белоснежных рубашках-робах, которая свободно покрывала их тела. А на голове каждого почти черно белый платок гутра. Джанет отметила, пока проезжали город, что женщин можно было реже заметить на улицах. Высокие заборы особняков и домов скрывали жизнь за их стенами.

— Тут почти все из камня, — прошептала Мириам.

— Жить в этих домах, в таком климате даже полезно. Прохладно, — ответила Джанет.

— Круглый год лето и жара. Я бы не смогла так, — добавила Мириам и вновь отвернулась к окну.

Автомобиль остановился лишь спустя сорок минут езды. Джанет насколько измотал этот перелёт и жара, что кружилась голова. Мама к тому времени проснулась и её охранники первые вывели из машины. Девушка вышла вслед за Мириам. Она пожалела, что не надела в аэропорту соответствующую одежду. Оставшись в свободных брюках и огромной футболке, ощущала себя крайне неуютно посреди улицы, напротив Мириам в оливковом длинном платье и её платке, закрывающем лицо. Мимо прошли две женщины и лишь темные глаза виднелись из-под чёрного никаба. Никто из них не заговорил с ними. Но Джанет готова была поклясться, что поймала осуждающие взгляды.

Дом сестры отцы находился фактически у окраины города, посреди степи и гор. Джанет огляделась, пока мужчины ждали, что им откроют двери железных заборов, с рисунком солнца. Запрокинув голову и сложив руки в козырёк, девушка от удивления округлила глаза. На крыше дома сидел орёл, который взирал на гостей высокомерно.

Издавая стон, двери забора медленно стали раскрываться. И Джанет даже от удивления часто задышала. Во дворе их поджидало как минимум два десятка человек. Самой первой выступила женщина, с виду лет пятидесяти. Высокая и худая. Её тонкие руки сжимали трость, на которую опиралась. Несмотря на свою статность, женщина выглядела больной.

— Добро пожаловать. Пускай в вашей жизни будет такой же свет, с каким вы пришли в наш дом, дети мои, — проговорила женщина с лёгким акцентом.

— Алсу, здравствуй, — сказала мама, протянув руку первая.

Тётя Алсу перевела взгляд с лица невестки на руку и будто нехотя пожала. А после с сияющими чёрными глазами взглянула на девушек, что молчаливо оставались в стороне.

— А это мои племянницы. Здравствуйте, девочки. Чего вы там стоите, как чужие? Давайте, заходите все. Мы вас со вчерашнего дня ждали. — Махнула им свободной рукой женщина.

Джанет шагнула первая и позволила женщине обнять и даже поцеловать в щеку. Лишь после этого Мириам последовала за ней. Джанет шагнула в сторону, бросив взгляд за спину женщине. Позади неё толпились женщины и девушки. А дети поглядывали из своих уголков, словно прятались. Любопытство читалось на лице каждого. Девушка не была удивлена тем, что семья отца была такой же огромной, как и её матери. Для неё все еще оставалось загадкой почему те ни разу не появились в ее жизни. И почему дедушка не позволял видеться с ними, но сейчас отправил к сестре отца.

— Пускай Всевышний продлит твою жизнь, Алсу. Мы рады, что ты приняла нас, — сказала мама.

— Вы семья моего брата, как могло быть иначе. Пройдемте в дом. Вы с дороги, устали, наверное. Джамала, помоги девочкам. Может им надо куда-то сходить. — обратилась тётя к девушке, которой было не больше двадцати семи с огромным животом.

— Конечно, мама, — с покорностью проговорила девушка в голубом длинном платье, которое не скрывало её поздние сроки беременности.

Оставив свою сумку и рюкзак, Джанет отправилась вслед девушке, вдоль огромного двора, скрытый толстыми слоями. Свет сюда проникал сквозь тонкие линии, которые видимо оставили специально. Колонны были увиты виноградными лозами. Дети со смехом следовали за ними. И все до одного загорелые и улыбающиеся. Невольно, у Джанет появилась улыбка, когда к ней подошла девочка и протянула цветок, не напоминающий ничего из того, что когда либо видела.

— Я Джамала, старшая невестка госпожи Алсу. Девочки, вы можете не стесняться меня. Вам нужно в туалет? Душ? — заговорила с ними нежным голосом Джамала, сложив руки на животе.

— Я бы хотела в душ. Упарилась, — робко заговорила Мириам.

— Конечно, сестра. Пойдём, покажу. Дорогая, я оставлю тебя? Сейчас тебя и так окружат девочки. Я ненадолго, — с извинением обратилась к Джанет она.

— Да нет, вы что! Идите, — отмахнулась Джанет.

И Джамала оказалась права. Едва она села на лавку близ цветущего сада и деревьями с финиками, как заметила приближение девушек. Все было таким зелёным и ярким, что резало глаза после степи и гор.

— Я Амаана. Ты помнишь меня? Мы играли, когда папа привез нас к вам, — искренне излучая радость произнесла первая выступившая в свободном костюме, состоящем из огромных брюк и рубашке до колен.

— Ой! Да! Только это было давно, правда? Мне было девять, — вспомнила Джанет и встала.

— Да-а-а. Ты была такой же красивой и худенькой, как сейчас. Мне было пятнадцать, — залилась звонким смехом девушка.

Поток желающих познакомиться и обменяться поцелуями в щеки не заканчивался. Спустя полчаса у Джанет кружилась голова от всех родственниц и их детей, или братьев и сестёр. Так она узнала, что у тёти Алсу две невестки и пятеро внуков. Три дочери Алсу приехали из домов мужей с детьми, когда узнали, что прибывают они.

Находясь в окружение детей, своих сестёр и невесток, Джанет не перестала задаваться вопросом: по какой причине семья матери оградила её от семьи отца? Что скрывали и те, и другие?

Сидя на зелёной траве, которая ощущалась как мягкая подстилка, Джанет заплетала своей племяннице две косички, слушая рассказы девушек о жизни тут. Жительницам этих краёв была интересна жизнь вне этих мест. И каждая хотела получить ответ на свой вопрос.

Когда начало смеркаться и после трапезы, Джамала обещала провести их в комнаты, чтобы девушки отдохнули. Никто не говорил Мириам почему та даже среди своих не снимает платок и никто не косился странно на одежду Джанет.

Войдя в сам дом, девушка ухмыльнулась. Здесь было в стиле домов родственников её матери. Навстречу ей шла тётя Алсу в своём тёмном зелёном платье. На голове женщины находился синий платок, скрывающий часть волос.

— А я хотела уже разогнать этих беспризорных! Взяли в плен девочек и не пускают к нам, — с теплотой сказала женщина, глядя то на Мириам, то на Джанет.

— Вы что! Все прекрасно. Ваши дочери и невестки такие гостеприимные. Приняли нас, устроили, накормили… — отрицательно покачала головой Джанет.

— Это хорошо, дочка, — сказала Алсу.

— Можно я отойду уже? Голова так болит. Прошу простить меня, госпожа. Я очень рада, что познакомилась с вами. И стыдно, что так ухожу. Но не могу эту боль терпеть… — с сожалением проговорила Мириам.

— Конечно, дочка. У нас будет ещё время познакомиться. Ты знаешь куда идти, дочка? — спросила любезно Алсу.

— Да, госпожа. Праведных снов вам. И тебе, Джан, — попрощалась с ними Мириам.

Оставшись наедине с женщиной, которая несмотря на любезность и доброту источала власть, Джанет встревожилась. В просторной гостиной было безлюдно.

— Не бойся меня, Джанет. Я давно хотела познакомиться с тобой. Но семья твоя матери пряталась тебя, — словно читая её мысли сказала женщина.

— Я не знала, что у папы есть сестра, — честно ответила Джанет.

— Пойдём в твою комнату. Я провожу тебя. И ты сейчас устала, — махнула рукой в сторону двери из тёмного натурального дуба.

Пока они шли по коридору, который напоминал Джанет средневековые дворцы из-за своей структуры и камней, тётя Алсу перебирала пальцами чётками.

— Тётя… Я могу взять на себя смелость и кое-что спросить? — спросила Джанет.

— Конечно, дочка. Спрашивай, — ответила женщина.

— Почему дедушка после стольких лет позволил нам встретиться? — задала прямо ей вопрос Джанет. — Что вас связывает с ним? Почему папа оборвал связи со всем?

После возникшей тишины, где слышались лишь их шаги тапочками и гременье бусин от четок, Джанет разочарованно проговорила:

— Забудь, тётя. Просто… так много произошло, ты бы знала. И никто ничего не говорит.

— Я тоже была удивлена этому дочка. Я расскажу тебе. Не жди от меня всей правды. Ибо сама не знаю некоторых вещей. Однажды твой отец улетел из этих мест и стал отдаляться от нас. Что-то я знаю, что-то это сплетни, а что-то домыслы. Какая правда одному Богу и твоему покойному отцу и моему брату известно, — ответила спокойным миролюбивым голосом Алсу и остановилась у белоснежной двери. — Но я поведаю тебе когда-то все. Не сегодня. Я правда рада увидеть и познакомиться с тобой.

— И я, — улыбнулась ей девушка. — Рада, что познакомилась с сестрой папы. Вы очень похожи. Даже когда улыбаетесь.

— Многие так говорят. А я вижу в твоих глазах его. Он был хорошим человеком, несмотря ни на что. А хорошие люди часто страдают, — отведя глаза на окно с узорчатыми ставнями произнесла Алсу. — Доброй ночи, Джанет. Отдыхай. Завтра мы поедем на рынок и покажу вам места наши. Ты нигде не увидишь такую красоту, как тут! Эта комната особенная. Уверена, что тебе понравится там.

— Спокойной ночи, тётя.

Оставшись в небольшой комнате с кроватью, шкафом, туалетным столиком и своими вещами, которые отнесли уже сюда, Джанет прошла в ванную. А после, приняв все водные процедуры, переоделась и легла на постель. Новый кнопочный телефон лежал рядом. Подняв глаза на комод, девушка вдруг вскочила и села на постели. Она огляделась, будто видела все вокруг впервые.

— Это комната папы, — прошептала Джанет.

Небольшое количество железных игрушек машинок покоилось на тонком подоконнике. Книги по праву на арабском Джанет отыскала в ящиках. Как и нашла старые детские снимки. Отложив все, она с теплотой улеглась в постель. И задумалась вновь о Малхазе. От беспокойства за него девушка не могла найти себе места. Схватив телефон, с трудом вспомнила один очень важный для нее номер. Джанет долго глядела на экран и сглотнула прежде, чем позвонить.

Четыре длинных гудка были равны четырём ударам сердца. От нервов у нее сжалось все в комок. Глядя на шкаф, продолжала ждать ответа. Заспанный усталый голос ответил:

— Алло, кто?

— Привет, Кайнэн, — робко проговорила Джанет.

— Джанет?! — от удивления он словно бы сел. — Куда ты пропала? Я был у твоего дедушки, меня никто не пустил к вам. Из сети пропала, на звонки не отвечаешь. Даже твоя подруга молчит. Ты в порядке?

— Я.. в другой стране, — ответила девушка.

— Что? Ты как там оказалась за сутки? — недоверчиво спросил он.

— Дедушки отправил. Как твой брат? — затаила дыхание Джанет.

— Он пришёл в себя. С ним все хорошо. Малхаз просил передать свои благодарности, — с облегчением в голосе сказал Кайнэн. — Где ты? Я приеду. Хочу удостовериться, что ты в порядке. Нужна моя помощь? Я и моя семья обязаны тебе ценой жизни.

— В Саудовской Аравии, — и не удержалась, чтобы не подразнить в ответ. — Приедешь?

Пробормотав что-то под нос себе, Кайнэн куда-то отправился. Джанет поняла это из-за шорохов.

— Это какая-то шутка.. — произнёс он неверяще.

— Нет. У меня забрали телефон, — ответила Джанет. — Ты не видел? Я звоню с международного номера. У меня кнопочный в руках. Я не приняла дедушкин новый.

— Они тебя обижали? Насильно заставили улететь? — начиная закипать от злости уточнил Кайнэн. Что-то пиликнуло и голоса послышались на фоне. Джанет подумала, что он прошёл в коридор больницы.

— Нет, все нормально, правда. Я у тёти. Сестры папы, — заверила его дедушка.

— Тебя отправили от меня в другую страну? — спросил огорченно он.

Промолчал, Джанет закрыла глаза. Ощущение того, что выбили из колеи медленно уходило. Девушка готова была поклясться, что один звонок ему принёс ей это временное спокойствие.

— Я не хотел этого. И обещаю, что больше не стану досаждать тебе. Даю слово чес…

— Я этого не говорила. Что досаждаешь, — тихо возразила девушка, продолжая держать глаза закрытыми и представляя его лицо.

На минуту возникла такая тишина, что Джанет слышала лишь его дыхание и почти заснула, когда он заговорил вновь напряжённым голосом, словно сдерживая эмоции.

— Скажи это ещё раз, — попросил он.

— Зачем? Все важное происходит раз в жизни, — снова подразнила его девушка, улыбнувшись с закрытыми глазами.

— Сколько у вас время? У тебя голос усталый и будто спать хочешь, — сменил тему Кайнэн.

— Показывает, что час ночи. Я после перелёта больше устала. Тут очень душно. Хотя кондиционеры всюду. Кай…

— Что, солнце?

— Прости меня ещё раз за твоего брата. Я приношу извинения за свою семью.

— Ты не несёшь ответственность за них. Твоей вины нет! Джанет..

— А? Что?

— Я могу звонить тебе? На номер этот. Или хочешь, чтобы я ушёл из твоей жизни.

— Нет.

— Нет: это нет звонить тебе или нет уйти из жизни.

— Не уходить.

— Этого не будет, солнце. Не теперь, когда ты сама этого сказала. Хорошо. Давай, отдыхай. Сладких снов тебе. Мы скоро увидимся.

— Ага, конечно. Ты бросишь своего брата? И будешь тут? Не смеши. Закрыли тему на этот счёт. Ладно, спокойной ночи. Выздоровления скорейшего Малхазу.

— Увидим, солнце. И тебе сладких снов ещё раз.

Отключившись, она засыпала с глупой улыбкой, находясь в комнате отца и с ощущением, что на время обрела покой. Быть может эта поездка на родину отца принесёт в ее жизнь не только плохое, но и то, что давно искала…