Но им неведомо, конечно,
Что мне со сцены не сойти.
А в тех краях, где тьма кромешна,
Покоя впредь мне не найти.

На обратном пути Тиас снова молчал, но иногда искоса поглядывал на Поненте. Тот был раздражен, его пугала грядущая война. Он не знал, как расскажет о ней своим людям — к тому же был абсолютно уверен, что этой новости они будут крайне не рады. А с учетом того, что решения принимали они сами, появлялось закономерное опасение: люди могли просто отказаться воевать.

Поненте просто не мог этого допустить. Если Лейро получит ту территорию, то очень удобно устроится у самых границ Трианы на плодородных землях. Поэтому оставался только один вариант — немного приукрасить действительность.

В Солос они вернулись только к вечеру, когда люди уже вернулись с земляных работ. Поненте сразу остался посреди площади, и вокруг него начал скапливаться народ.

— У нашей страны появилась проблема, — начал он в наступившей тишине. — Людям на западе понравилась земля, которой мы владеем. Если мы не сможем постоять за себя, они придут и выгонят нас в северные леса, где холодно и совсем нет еды.

— Почему это не сможем? — выкрикнул с задних рядов какой-то мужчина. — Мы им зададим!

— Сейчас они еще не так сильны, поэтому им нужно собирать силы. Я говорил с их лидером, он настроен решительно — в ближайшие годы они соберут обученное войско, и тогда вторгнутся к нам.

«Ну, пусть кто-нибудь предложит, — подумал Поненте, оглядывая толпу. — Давайте, хотя бы намеком! Это должен предложить не я, и тогда все будет хорошо!»

Но люди будто не понимали. Или, скорее всего, понимали, но не желали предлагать напасть первыми — слишком тяжелым было это решение, никто не хотел стать инициатором войны.

— Укрепим город? — неуверенно произнес кто-то.

— Да, давайте строить стену, — поддержали из толпы.

— Может, заделаем проход между горами?

«Они не хотят воевать», — прошипел внутренний голос.

«Я не могу изменить их решение, — ответил Поненте. — Это их жизнь и их страна».

«Это твоя страна».

«Я не могу отправить их умирать».

«А я могу», — рассмеялся кто-то внутри, заставив Поненте почувствовать холод.

Избегать войны было хорошим решением, и Лейро вряд ли напал бы первым. Но Поненте терял землю, потерять которую было просто непозволительной роскошью. Но как объяснить это людям?

«Это опрометчиво. И глупо. Придумай что-нибудь другое», — подумал Поненте, и внутренний голос тут же исчез.

Он слышал чужой голос все чаще, хотя прекрасно знал, что этот голос — он сам. Темная, жестокая часть души, которую Поненте заталкивал поглубже во тьму и старался о ней не вспоминать. Но он знал, что однажды она выйдет наружу, и боялся этой минуты.

— Давайте попробуем расширить Триану на восток и север, там должны быть свободные земли, — решил Поненте. — И одновременно укрепим Солос.

И хотя эта идея народу тоже не слишком-то понравилась, он уже не стал придавать этому большое значение. Восточные земли были тоже плодородны, там даже начиналась довольно крупная река. Соседом Поненте по той границе был Хорго, поэтому он не спешил расширяться в ту сторону — Хорго все равно не собирался перебираться на материк, поэтому вторжения от него можно не ждать.

— Ты все-таки предотвратил войну! — восторженно воскликнула Этернитас, пробившись через толпу. — Нам так повезло, что именно ты к нам пришел.

«Да уж. Сам чуть не начал, сам же и предотвратил», — буркнул голос в голове.

А Поненте кивнул, принимая благодарность.

— Я живу для блага этой страны, — ответил он.

Шумное общество снова недовольных людей уже начало его тяготить. Поненте выбрался из плотного кольца людей, постоянно что-то спрашивающих, и едва ли не бегом направился в свой дом. Его иногда беспокоили и там, но если он не выходил после первого стука, то люди переставали ему надоедать.

Как только дверь закрылась, Поненте несколько минут с наслаждением слушал полное безмолвие. Потом до него донеслось кукареканье петуха — щуплого и жалкого, больше похожего на длинного голубя. Вой собаки, которая была рождена волчонком и еще слепой найдена охотниками.

Поненте шагнул в темную глубину дома и едва не подпрыгнул от испуга, увидев краем глаза мутное белёсое пятно посреди главного зала.

— Трамонтана, — выдохнул он. — Нельзя же так пугать.

— Теперь тебе шпионы на каждом углу будут казаться?

— Почему?

— Ну а как. Когда ссоришься с влиятельными людьми, надо ходить и оборачиваться.

— Вот оно что. Иногда мне кажется, что у слухов есть крылья.

Трамонтана встала со стола и подошла ближе, качая головой. С возрастом она стала еще холоднее и язвительнее, однако и умнее: именно такой, какой должна быть новоявленная богиня и будущая императрица — и такой, каким боялся стать Поненте. Почему она все еще приходила и уверяла, что у них все хорошо? Они с каждым днем отдалялись все сильнее и теперь с трудом понимали друг друга. Трамонтана — потому что была достаточно сообразительной, а Поненте — потому что подобные вещи ночами ему нашептывал внутренний голос. Трамонтана называла этот голос интуицией, но Поненте пытался ей не верить.

— Они не нужны, когда ты можешь шагать через километры. Ты собирался мне рассказать?

— Лейро давно копошился на западе, но я не думал, что он заберется так далеко на восток.

— Это логично — сначала застолбить спорные территории, а потом спокойно занимать пустующие.

— Он превзошел мои ожидания.

— Ты тоже меня удивил, — Трамонтана вытянула руку и коснулась ею волос Поненте. Ее лицо приняо задумчивое выражение, как будто она пыталась сопоставить какие-то сложные факты. — Назвал Триану империей. А сам ты, стало быть, теперь император?

Поненте нервно рассмеялся.

— Нет, императора пока нет. И я не хочу им быть.

— Может, и мне сделать Кланту империей? — продолжила девушка, как будто не слышала Поненте. — Звучит классно. Императрица Трамонтана.

— Может, лучше «наместница»? — предположил Поненте и почувствовал, с какой тоской думает о своем прошлом. Тогда они с Трамонтаной виделись каждый день, а не раз в месяц, когда у обоих выдастся свободный день.

Девушка оценила шутку и тихо засмеялась.

— Думаешь, мне больше идет?

— Нет. Тебе не идут титулы.

— А тебе — чужие лица.

Поненте выдохнул и понял, что грудь парализовало.

— Прекрати.

— Прекрати быть таким миленьким и добрым, — процедила Трамонтана, разом теряя всю свою мягкость. — Если ты хочешь, чтобы Триана стала сильной страной, тебе придется быть плохим. Добрых любят, но их убивают. А если убить тебя не удастся, Лейро сделает все, чтобы ты не мешался у него под ногами.

— А тебе что до моих договоров с Лейро? — внутри заклокотала ярость, и Поненте с трудом мог сдерживать ее.

— Я хочу иметь сильных союзников, а не мальчиков, которые боятся показать зубки!

— Так ищи других, — рявкнул Поненте.

— Кого, Даяну?

— Может, она тоже тебя послала?

— Нет, у Даяны крыша едет в другую сторону.

— Такое ощущение, что тут только ты нормальная.

Трамонтана отвернулась и сложила на груди руки. Она несколько раз глубоко вдохнула, видимо, пытаясь успокоиться, и в конце концов устало пробормотала:

— Но я хотя бы что-то делаю. Амита давит на меня с востока, Шривах — с запада. Я не могу воевать на два фронта, иначе страна просто развалится. Но они как с цепи сорвались, и что мне делать? Кручусь юлой, пока могу. Мне нужны союзники.

— Лейро не вступится за них, потому что побоится оставить свои границы без защиты. Так что можешь быть уверена, что никого нового против тебя не появится.

— Они и без него справятся. К тому же есть еще одна проблема... И она посерьезнее твоего Лейро. Амита просто достала, лезет на мою землю со своими иллюзиями. Крысятничество какое-то.

— Например?

— Ну, пытались торговать — так она солому превратила в мех. Мы только дома обнаружили. И я боюсь, что это только начало. В торговлей-то ладно, а если дело дойдет до конфликта?

Поненте хмыкнул, но вовремя замолчал, поймав свирепый взгляд Трамонтаны.

— Ты хочешь как-то закрыть Кланту от чужих влияний?

— Хотелось бы, но как?

— Может, Уно знает?

— Ой, не хочу к нему ходить. Я же не так давно в Нижний Город возвращалась, маму сюда переправила. А я помню, что Уно взял с собой еще какие-то бесполезные артефакты — вроде очень слабые, но зато проклятые. Я и решила один маме дать, я же не хочу, чтобы она состарилась. Так Уно в позу встал, мол, не дам и все! — Трамонтана даже фыркнула от негодования. — Я его уговорила, конечно, но было тяжко. И, кажется, он на меня злится.

— Понятное дело. Уно же не для тебя их брал.

Трамонтана отошла к дальней стене и некоторое время рассматривала голову оленя, висящую на ней. Поненте она никогда не нравилось, но руки не доходили, чтобы снять.

— Ты говорила про Даяну. Мы давно не виделись, но она, кажется, слишком вжилась в роль?

— Ее Ширта оказалась прямо-таки золотым оазисом. Богатая и красивая страна, жаль, что маленькая. А Даяна там живет как настоящая богиня — представляешь, у нее даже есть свой храм, и к ней приходят молиться.

— Мне тоже иногда молятся.

— И мне. Когда денег хотят.

— А мне, когда карта моя нужна.

— А вот ей просто так молятся. В общем, поработила она тамошних людей.

Поненте покачал головой. Сестра выросла в нищете, неудивительно, что теперь она всеми силами старается компенсировать то, чего была лишена. Интересно, поймет ли она когда-нибудь, что в прошлое вернуться нельзя? Ее детство не наполнится фруктами и деньгами, сколько не пихай их сейчас.

Все же оставалась часть времени, которое не смогло преодолеть проклятие. Если его течение вперед удалось установить, то обратное направление оставалось неизменным — хотя чаще всего именно его люди хотят изменить. А изменил бы что-то Поненте? Он до сих пор не знал, какой поступок был правильным, а какой — ошибочным. Не мог оценить себя, поэтому предпочитал не думать о делах былых.

Думать о будущем было куда полезнее, но не менее болезненно. Поненте не стыдился признавать, что будущее пугало его. Он чувствовал приближающуюся войну, которую решение людей просто оттянуло — может быть, на десятилетия или даже века, но однажды она все равно произойдет. Сталкиваться с Лейро Поненте не хотел. Он не знал, сколько у него союзников, но был уверен, что в случае большой войны Амита и Шривах точно поддержат Лейро. А кто встанет на его сторону? Трамонтана? Скорее всего. Даяна? Вряд ли. Хорго? Ещё маловероятнее. В итоге Поненте имел куда меньше ресурсов, чем Лейро, и как только тот поймет этот расклад, начнет готовиться к войне.

— Это ее дело. Гораздо важнее, как она будет строить отношения с соседями, — буркнул Поненте. — Сейчас наступают сложные годы. Будут устанавливаться границы, а это значит, стычки станут постоянными. Дойдет ли дело до войны? Кто знает.

— Я видела твои планы, ты хочешь забрать половину этого материка от севера и до пустыни. Но реально ли это? Ты сам-то веришь в успех?

— На мой взгляд, значение имеет скорость. Я должен первым прийти на землю, чтобы она стала моей. В общем-то, проблемы сейчас только на западе, а вся остальная часть материка свободна. Я послал гонцов в те стороны, чтобы укрепить веру людей в меня. Тебе тоже стоит подумать над безраздельным владением второй половиной континента.

Трамонтана недовольно цокнула.

— Ты такой умный, как я сама не догадалась-то? Я пыталась выдавить Шриваха на острова, но он как клешнями вцепился в материк.

«Как и любой нормальный человек», — подумал Поненте, но вслух ничего не сказал.

— Амита тоже, хотя, мне кажется, она меньше заинтересована именно в этом материке. На юге есть еще один, довольно большой — наверное, она переберется туда. Да и я вижу, что она не слишком хочет открытой конфронтации.

— Она всегда избегала явных конфликтов, но уж от кого-кого, так от нее я бы и ждал проблем в первую очередь.

— Знаю, но все же стараюсь сохранить с ней нормальные отношения.

Амита была девушкой Лейро на протяжении нескольких лет, пока они жили в Нижнем Городе. Поненте не знал, как обстоят их дела сейчас, но мог предположить, что в любой войне они станут союзниками. Так что мешает Лейро попросить ее создать иллюзии в Триане? У него самого был, по мнению Поненте, не слишком внушительный дар — он мог видеть мертвых и говорить с ними. Однако теперь, имея хорошие знакомства, Лейро снова оказался на своем привычном месте — в центре паутины, где сходится тысяча нитей. Кто знает, что придет им в головы?

— А какой дар у Ямики? — вдруг поинтересовался Поненте, вспомнив про еще одну девушку из компании Лейро. Она была невзрачной и бездарной, однако тоже смогла удержаться там, да еще и привлекла внимание Уно — настолько сильно, что он позвал ее в свой новый мир. Значит, и в Ямике крылся подвох.

— Кажется, всевидящее око.

— Она может видеть все, что происходит в любой точке мира? — ужаснулся Поненте и почувствовал, как его бросает в ледяной пот.

— Именно. По сравнению с Лейро и его дружками, мы просто бездарности.

Трамонтана была права, и это понимали все — и Поненте, и Лейро. Но сейчас Поненте больше тревожил тот факт, что на Триану может распространяться не только его влияние.

— Давай все-таки сходим к Уно, — он решительно шагнул к Трамонтане. — Я понимаю, вы в ссоре. Но можем сделать вид, что я просто попросил меня сопровождать. Что это была моя идея.

Как он и ожидал, Трамонтана раздражено поджала губы, однако не стала отказывать. Она понимала, что совет Уно им нужен — в отличие от всех остальных, Уно прекрасно знал, куда они пришли и как работает этот мир. Кроме того, Уно знал о том, что их проклянут. Может быть, он знал и о том, как закрыть свою страну от чужих влияний — а если и не знал, то его книга могла подсказать.

— Ладно, идем, — нехотя согласилась Трамонтана.

Она привычным жестом взяла Поненте за руку, и вместе они нырнули в бескрайнее ледяное пространство. Страх снова сковал его сердце, привычно забрался в мысли, которые Поненте пытался отгонять. Он знал, что однажды будет здесь заточен. Скоро ли? И надолго? Этого никто не знал.

Остров Врен, новый дом Уно, больше напоминал огромную стройку, чем место для жизни. Найти самого Уно не составило труда, а вот пробираться к нему пришлось, уворачиваясь от падающих досок и молотков.

Уно возводил столицу, сидя при этом на высоком золотом троне посреди собственного дворца. Казалось, что он присутствует везде одновременно, при этом ничего не делая. Уно был правителем, императором, богом своей земли. Сейчас он был сильнейшим из людей, которых знал в своей жизни Поненте.

Тот без каких-либо трудностей поднялся по длинным ступенькам во дворец и сразу попал в огромное помещение, по размерам напоминающее ангар, а по наполнению — королевские покои. Золото. Шелк. Мрамор и бриллианты. Поненте казалось, что он попал в фантастический мир. Откуда такое богатство?

Гостей Уно встретил холодным кивком, в котором больше не угадывался высокомерный сын наместника.

— Привет, — поздоровался Поненте, а Уно ответил молчанием. — Восемнадцать лет прошло. Врен растет, радует глаз.

— Благодарю. Приятно слышать, что мои усилия не идут впустую.

Вежливые разговоры Поненте не любил. Поговорить минут десять-пятнадцать ни о чем было для него сродни пытке — ведь за это время можно решить несколько важных вопросов. Однако Уно был явно другого мнения.

— Не хочу занимать много твоего времени, поэтому скажу сразу. Ты знаешь, как сделать так, чтобы жители моей страны стали невосприимчивы к действию чужих артефактов?

— Ты не первый, кто это у меня спрашивает. Что ж, способ есть, только вряд ли он тебе понравится.

— Я буду очень благодарен за эту информацию.

Трамонтана, стоящая рядом, казалось, даже не дышала. Однако ее горящий странными смешанными чувствами взгляд почти пронзал Уно, и Поненте твердо знал: он не хотел, чтобы Трамонтана когда-нибудь смотрела так на него.

— Ты должен взять свою кровь и растворить ее в воде. После этого каждый, кто выпьет эту воду, а также все его потомки, станут твоими подданными.

— Но у этого есть и другая сторона.

— Да, твоя власть будет ограничиваться только этими людьми. Но тебе повезло, твой артефакт позволяет это сделать. Зато люди станут невосприимчивы к дарам других. — Уно встал со своего трона и медленно спустился в зал, остановившись напротив Поненте. — Есть еще тонкость. Человек будет принадлежать тебе, только если тебе принадлежит больше половины его крови. То есть ребёнок, рожденный от моего человека и твоего, не попадет под наше влияние. Связь может восстанавливаться, если кровь одной из стран примешается в следующих поколениях. А, и еще... Когда ты умрешь, артефакт сможет унаследовать только трианец.

— Это можно сделать в любое время? — осторожно спросил Поненте. Сейчас он еще не совсем понимал, как относиться к этому обряду.

— Да, но кровь можно развести в воде только один раз и постараться как можно быстрее напоить ею людей. Она будет активна несколько недель.

— И почему ты делишься со мной такой важной информацией?

— Интересно, какое решение ты примешь.

Молчание никто не стремился нарушать. Поненте пытался понять сказанное Уно: для чего на самом деле он это сообщил, можно ли этому верить и что делать дальше.

Подобная процедура значительно сократит сферу влияния, однако оставит эту сферу исключительно для Поненте. Обряд защитит Триану от соседей, укрепит его силу. Но тогда он до конца своей жизни не будет свободен, а станет зависим от своей страны, связан с ней судьбой — если она падет, то и сила артефакта иссякнет. Он останется бессмертным слабаком, который даже свою судьбу изменить не в состоянии.

Поблагодарив Уно и наспех попрощавшись с ним, Поненте почти бегом направился прочь от золотого дворца. Трамонтана едва поспевала за ним, а в конце концов ей вообще пришлось бегом догонять его.

— Слушай, все не так плохо, — осторожно заметила девушка. — Да, вариант не очень, но и соседи на твою землю не посягнут. Подумай над этим.

— И навсегда запереть себя в клетке?!

Трамонтана остановилась. Поненте тоже замедлил шаг, пытаясь переварить услышанное. Через минуту девушка склонила голову к плечу и заглянула в его глаза — такие же серебристые, как бездушный ледяной металл. Такие же серебристые, как у нее.

— А ради чего ты живешь?

Прненте покачал головой, будто не понял вопроса. Но он все понял и боялся думать об этом. Вопрос, который восемнадцать лет назад ему задал Уно, как оказалось, все ещё не нашел ответа.

— У тебя впереди не год, не десять и не сто. При хорошем раскладе у тебя впереди вечность. Так как ты собираешься ее провести? Помню, ты говорил, что хочешь построить прекрасную страну. У тебя все карты в руках, что не так?

— Я не собирался связывать себя с ней, — с жаром прошептал Поненте, боясь, что кто-нибудь его услышит. — Я не рассматривал это так... Так реально. И не думал, что такая возможность у меня действительно появится. Я не хочу так рисковать, не могу. Я же все делаю наугад, вслепую, и на самом деле ничего не понимаю!

— Никто не готовился к такому, — ответила Трамонтана. — Мы все в примерно одних условиях. Ты не дурак, Поненте, ты умный и сильный. Ты умеешь приспосабливаться лучше многих из нас. Кому справляться, если не тебе?

— Ты думаешь, у меня получится? Это же целая страна! Страны развиваются тысячелетиями и часто рушатся. А я? Я просто... Никто. Мальчишка из нищего района. Я только и умею, что воровать, прятаться и лгать.

— Ты смог выжить в мире, где выживали все. Ты выиграл. Ты получил второй шанс, и теперь собираешься его упустить?

Впервые за жизнь Поненте чувствовал настолько глубокий страх. Казалось, он поселился во всем теле одновременно, но не давил, не тянул. Страх создавал внутри бездонную пропасть, в которую проваливалась каждая мысль, каждое желание. Страх пожирал Поненте изнутри, и он понял, что отныне этот черный ужас останется с ним навсегда.

— Ты права, — пролепетал он. — Ты права. Права. Но мне так страшно, как никогда не было.

Трамонтана осторожно обняла его, потом отстранилась. В ее глазах можно было прочитать сожаление и тоску — только по чему именно? Она взяла лицо Поненте в ладони и с грустной улыбкой покачала головой.

— Я тоже боюсь. Страх всегда живет с нами. Имеет значение только то, сможем ли мы держать его в узде или он поработит нас. Какое бы решение ты ни принял, я поддержу тебя и постараюсь понять. А теперь давай пойдем по домам и подумаем о том, что собираемся сделать, чтобы решение было только наше и чтобы на него никто не повлиял, хорошо?

— Боишься сожалений?

— Сожаления хуже всего, потому что прошлое мы изменить не в силах.

Поненте наклонился, вдыхая ее привычный родной запах. Волосы пахли сладкими цветами — сигаретами, которые она курила. Трамонтана была лучшей подругой, с которой он мог поделиться любой мыслью. Была соперницей, с которой он чувствовал азарт и интерес. Была любовью всей его жизни, на месте которой он даже на мгновение не мог представить ни одну другую женщину мира. К мнению Трамонтаны он прислушивался, с ним считался — и если она решит провести обряд, то не последует ли он за ней просто потому, что захочет остаться рядом? Нет. Трамонтана была права. Он должен принять решение сам.

— Я люблю тебя, — выдохнул он ей в губы и поцеловал Трамонтану осторожно, будто боялся ее отпугнуть.