Я оказался вдруг на сцене,
Под светом тысячи свечей.
Вот жгучий воск течет по вене
И нет любви в глазах людей.

Внушить веру в большое общество оказалось сложнее, чем поначалу казалось Поненте. Ему приходилось постоянно держать в руках карты и помогать жителям — и лишь спустя время они понемногу начали доверять ему.

Только в ночной темноте, когда люди ложились спать, Поненте мог чувствовать себя относительно свободным. Ему отдали большой дом в центре поселения, с большими окнами и деревянной террасой рядом. Но при свете солнца Поненте не выходил на нее. Только в полночь, когда община окончательно затихала, он мог тенью скользнуть на террасу и насладиться теплым воздухом в одиночестве и без страха быть раскрытым.

Стоило ему ступить в бледное море звездного света, как позади всколыхнулся мрак.

«Она пришла убить тебя», — пропекла сознание мысль.

Она длилась не больше мгновения, и спустя его Поненте вернул самообладание.

— Трамонтана, — шепотом поприветствовал он девушку. — Мы так давно не виделись.

— Тебе было не до меня, — ответила девушка.

Поненте преодолел разделявшие их несколько шагов и стиснул Трамонтану в объятиях. Если будущее предопределено, есть ли смысл страдать в настоящем?

— Для тебя у меня всегда есть время, — выдохнул Поненте.

— Правда? А я думала, божественные дела довольно утомительные.

Едкость в словах Трамонтаны не могла не задеть Поненте. Он насупился, делая шаг назад.

— Уже наслышана?

— Новости порой быстрее ветра доходят.

— Ты недовольна.

Трамонтана глубоко выдохнула, будто пыталась успокоиться. Потом подошла почти вплотную и прошептала едва слышно:

— Ты с ума сошел совсем? Назваться богом? У тебя с головой вообще все нормально?

— А как ещё я мог получить столько силы? — яростно процедил Поненте в ответ. — Мне поклоняются! У меня есть все, чего я только мог желать.

— Ты просто идиот! — рявкнула Трамонтана, повышая голос.

— Да в чем проблема?!

— Проблема в том, что ты не имеешь никакого отношения к божественному. Как ты думаешь, что эти люди с тобой сделают, когда это выяснится?

Использование «когда», а не «если» или «вдруг», заставило Поненте напрячься. Почему Трамонтана была так уверена, что его раскроют?

— Если они узнают, я просто сбегу, — легко придумал ответ Поненте. — Хватит думать о плохом. И хватит заставлять меня сомневаться в своих решениях.

— Знаешь, порой нужно сомневаться в своих решениях.

— У тебя есть своя жизнь, вот ее и строй.

Трамонтана оскорблено отпрянула. Да, она была слишком гордой и слишком внимательной, чтобы пропустить такую словесную пощечину мимо ушей. Уже через мгновение Поненте почувствовал укол вины.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Просто мне не нравится, что ты лезешь так глубоко. Моя жизнь — это моя жизнь. Ты сказала свое мнение, я его услышал. Но не нужно заставлять меня с тобой соглашаться.

— Как знаешь, — процедила Трамонтана.

Было видно, что она ещё обижена, но возразить ей было нечего. Поначалу Поненте не хотел сглаживать неловкий угол, однако потом все же решил не разжигать конфликт. Еще неизвестно, когда они увидятся снова, так зачем расставаться в ссоре?

— А как у тебя дела? — спросил он.

— Неплохо. Потихоньку развиваю город, — Трамонтана улыбнулась своей привычной острой улыбкой, от которой у любого шли мурашки: только непонятно, от страха или восхищения.

— И как ты заставила их себя уважать?

— Никак. Только пришла, а они сразу мне кланяться стали. И, кажется...

Она замялась и отвернулась. Недоумение заставило Поненте нахмуриться, он заглянул девушке в лицо и молча ждал продолжения фразы.

— Кажется, они считают меня богиней, — неохотно закончила Трамонтана.

— Даже так?! — Поненте потрясено отступил, поражаясь ее двойным стандартам. Буквально только что Трамонтана упрекала его за то, что он назвался богом. А сама? — Лицемерно.

— Они сами меня так назвали. Я ни словом это не обозначала. Так что в случае любых вопросов могу сказать, что я тут не виновата. И вообще, — Трамонтана обезоруживающе улыбнулась, как будто признавала свою неправоту. — Давай не будем об этом? Не хочу ссориться.

Поненте усмехнулся, но все же твердо решил подыграть.

— Как скажешь. Где ты поселилась?

— Намного южнее отсюда, через пустыню.

— Даяну видела?

— Она сама выбрала небольшой остров. Недалеко от меня, мы видимся чаще, чем с тобой. Ты-то вон куда забрался.

Поненте задумчиво прищурился.

— А где Лейро, не знаешь?

Девушка покачала головой.

— Ладно... Ну, рассказывай дальше, как ты. Как город? Развивается? Чему ты учишь людей? — Поненте слишком много думал о том, что скажет Трамонтане, когда ее увидит, и теперь нескольких часов ночи явно не хватит на нормальную беседу. — Представляешь, я думал, что знаю больше. Но как оказалось, нет! Я неделю вспоминал, как устроен плуг, а как запрягать лошадь, так и не вспомнил. Пришлось фантазировать.

— Ты учил людей запрягать лошадей? — удивленно переспросила Трамонтана.

— Конечно. Они не пахали землю и не разводили скот, только охотились и корешки какие-то собирали. Мне пришлось всему учить. Особенно первая община, которую я посетил — там вообще все было очень плохо, я даже рассказал как дома из бревен строить. Тут вроде получше, — он махнул рукой куда-то в глубину строящегося города.

— Ну, мне рассказать-то особенно нечего, — почему-то смутилась Трамонтана. — Но идея хорошая, надо подумать.

Несмотря на разногласия, Поненте был очень рад увидеть Трамонтану. Когда она была рядом, все казалось просто — но стоило ей исчезнуть, как Поненте начинал видеть изъяны в себе и в этом мире. Он начинал понимать, что не всесилен, что его свобода ограничена жесткими рамками.

— Я скучаю, — просто сказал он. — Мне тебя не хватает.

Трамонтана смущенно улыбнулась и шагнула ближе. Поненте обнял ее за талию и уткнулся в волосы, вдыхая их теплый сладковатый запах. Он чем-то напоминал полевые цветы и имел какие-то странные незнакомые нотки. В ответ Трамонтана обвила руками его шею и выдохнула, как будто до этого не дышала.

— Мне тебя тоже. Я ужасно устала, — пробормотала она.

Поненте даже не предлагал ей остаться — было очевидно, что она не согласится. Трамонтана была слишком гордой и слишком сильной, чтобы бросать свою жизнь ради кого-то другого. Где-то далеко на юге у нее был дом, были люди, которые верили в нее. Поненте знал, что она ценит свою независимость, которую ей дарили только власть и сила.

— Однажды станет легче, — без особой надежды предположил Поненте.

Трамонтана отстранилась и с каким-то отчаянием посмотрела в его глаза. Они у них были одинаковыми, но Поненте отчетливо увидел в них тень — будто серебро потускнело со временем. Он пытался найти любые признаки неискренности, которые прятала бы там Трамонтана.

«Она убьет тебя», — прошипел внутренний голос.

Сейчас Поненте это было уже безразлично. Может, и не убьет. Может, это был просто кусок из огромной сцены — и это все являлось лишь обманом восприятия?

Поненте решительно притянул девушку ближе, отметая сомнения, и впился в ее губы так настойчиво, как будто пытался так прогнать сомнения и мрачные мысли. Но легче стало совсем ненамного. Трамонтана так же самозабвенно целовала его в ответ, и он невольно задавался вопросом — думала ли она о том, что грядет? Смирилась ли? Что-то решила для себя? Он не стал задавать ей его, боясь начать новый бессмысленный конфликт, но в своей голове пообещал разобраться со своими чувствами.

Однако сейчас ему не хотелось об этом думать. Хотелось обо всем забыть и сделать вид, что он снова живет в Нижнем Городе, где все было очень просто. Когда Трамонтана отстранилась, Поненте собрал прядь ее волос и заправил за ухо. Почему-то это действие всегда успокаивало его.

— Ты же не спешишь домой? — спросил он.

Трамонтана покачала головой.

* * *

Ночь пролетела гораздо быстрее, чем когда Поненте встречал рассвет в одиночестве. Они с Трамонтаной разговаривали обо всем на свете до хрипоты, но, когда взошло солнце, оказалось, что они ничего и не обсудили.

Когда Трамонтана все-таки решила уходить, в дверь постучали.

— Подожди минуту, — попросил Поненте и спустился на первый этаж.

В дверях стояла одна из женщин этого города, и Поненте знал, что она была кем-то вроде акушерки — принимала роды.

— Солнце наше, — поклонилась она. — Радость у нас сегодня. Лив родила двойню, мальчики. Она спрашивает, не одаришь ли ты их своим светом?

Поненте за секунду задумался.

— Одарю, — согласился он, — но позже.

Женщина поклонилась снова и быстро покинула дом, а Поненте вернулся к Трамонтане.

— Слышать о детях всегда приятно, — заметила она.

— А тут сразу двое, — Поненте улыбнулся. — Слушай, а ты можешь переправить меня к Даяне? Мы с ней так давно не виделись.

— Конечно. Прямо сейчас?

— Да, у меня сегодня ещё много дел.

Трамонтана взяла его за руку и вместе с ним шагнула в черноту пространства Безвременья. Оттуда они вышли посреди зеленеющей травы.

Луг тянулся до самого горизонта с одной стороны, а с другой упирался в явно новые деревянные дома. Трамонтана направилась туда, Поненте последовал за ней.

— Даяна не против? — спросил он, вспомнив, что никогда не хотел, чтобы его люди знали о существовании других одаренных.

— Она сама рассказывает всем о нас, — обернулась Трамонтана и криво улыбнулась. — В отличие от тебя.

— Да, и это мой выбор, — буркнул он в ответ. — Тебе придется смириться.

Со стороны луга донесся смех, и Поненте рефлекторно обернулся — оттуда выбежало несколько девушек в длинных светлых платьях. В одной из них он тут же узнал свою сестру.

— Даяна, — окликнул он девочку, однако она уже и сама его заметила.

Сказав что-то подругам, Даяна подбежала к брату и стиснула его в объятиях.

— Иногда мне кажется, что ты от меня прячешься, — сказала она с улыбкой.

— Прости. Я же не могу ломать пространство так, как мне хочется. Как ты?

Даяна пожала плечами.

Со времени их последней встречи она значительно похорошела, в отличие от Поненте и Трамонтаны. Даяна была одета в легкое почти белое платье, которое заканчивалось чуть ниже колен. Она покрасила волосы — в неестественный малиново-розовый, а на голову положила венок из каких-то невзрачных полевых цветов.

— Хорошо. Здесь меня приняли с распростертыми объятиями. — Даяна и правда выглядела счастливой.

— Кем они тебя считают? — слегка нервно спросила Трамонтана.

— Тем, кто я есть, — девочка удивленно подняла брови. — Зачем врать? Меня ценят за мои гадания. Обращаются ко мне за помощью. Здесь мой новый дом, где я могу поступать правильно.

— Правильно — это как? — спросил Поненте минуту спустя. — Гадания позволяют узнать, что правильно, а что — нет?

— Никто не может узнать заранее, правильный поступок или нет. Но я буду поступать в соответствии с моими представлениями о морали и правильности.

Поненте не знал, собирается ли сестра создавать свою страну, но сделал вывод, что нет. Рано или поздно любому правителю приходится принимать тяжелые решения, которые будут идти вразрез с его представлении о морали. И Поненте был к этому готов. Но была ли готова Даяна?

Кто знает, а вдруг для Трамонтаны одним из этих решений стало убийство Поненте? Вдруг их история однажды сойдется в точке, путь из которой будет только один? Или для одного? Что, если Трамонтане нужно будет сделать выбор, оба варианта которого ее не устроят?

В голове сами собой всплыли слова Трамонтаны, которые она сказала когда-то очень давно — будто бы в прошлой жизни.

«Предать любимого? Нет. Я ведь буду с ним честна, и даже если однажды выберу не его, на предательство это не потянет».

Тогда Поненте не совсем понял, что она имела в виду. Да и пример Трамонтана привела кривой. Только сейчас, приоткрыв дверь в новое будущее к новым возможностям, он начал осознавать истинный смысл ее слов.

Если однажды Трамонтане придется выбирать между ним и своей будущей страной, то она выберет не его. Она говорила об этом еще три года назад, и такой вариант развития событий не должен стать для Поненте неожиданностью.

Горящий город. Трамонтана, увлекающая его в Безвременье. Золотой зал. Все это просто не может не быть связано.

— А ты можешь погадать мне? — спросил Поненте.

Почему-то не все способности можно было реализовать на других одаренных. К примеру, Трамонтана спокойно могла перенести его через пространство, однако Поненте не мог изменить ее судьбу своими картами. От чего это зависит, он не знал, да и теорий можно построить множество.

— Наверное, — Даяна склонила голову к плечу. — Пойдем ко мне домой. Там спокойно и тихо.

Поненте осторожно взглянул на Трамонтану; он хотел бы поговорить с сестрой наедине, но девушка могла неправильно понять эту просьбу. Однако Трамонтана беззаботно кивнула.

— А я пойду с девочками поболтаю, — указала она в сторону девушек, с которыми пришла Даяна. — Мы с ними тоже давно не виделись.

С этими словами она направилась к ним, а Поненте перевел дух.

Добравшись до просторного дома в молчании, он не чувствовал неловкости. Только печаль облаком накрыла обоих. Поненте еще помнил время, когда они с Даяной были лучшими друзьями. Да, они навсегда останутся родными людьми, но былой близости между ними уже никогда не будет.

Его это печалило. Но он понимал, что время и расстояние все равно победят.

— Что ты хотел узнать? — спросила Даяна, садясь за стол.

Поненте осмотрелся. Большая комната, в которую они вошли сразу из сеней, выполняла функцию кухни, столовой и гостиной одновременно. В одном углу стояла сложенная из камней печь, рядом с ней — лавка и несколько стульев. В другом углу был расположен стол, за которым в ожидании сидела Даяна.

— Что меня ждет, — Поненте нерешительно подошел ближе к сестре. — Когда я получил артефакт, видел отрывки из своего будущего. Но они были такими неясными, что я ничего не понял, только тревожусь напрасно. Если ты можешь рассказать подробнее, я буду очень рад.

— Попробую. Я гадаю по вещам, которые принадлежат людям. Дай мне что-нибудь.

Поненте не знал, что подходит для гадания, но сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда стопку своих карт, потом протянул их сестре.

Каждое касание Даяной карт сопровождалось вспышками крошечных искр, которые гасли через мгновение после того, как появлялись. Пока Поненте завороженно смотрел за пляской этих огоньков, Даяна внимательно следила за картами. Она будто погрузилась в транс и теперь находилась где-то далеко, куда открыт доступ только ей.

Девочка начала вытаскивать из стопки карты одну за другой, пока на столе не лежали перевернутыми четыре пластинки.

— Трудно сказать, — протянула Даяна. — Я вижу тут восхождение, но вижу и падение. Глупого и самонадеянного человека. И еще тень греха.

— А по времени?

— По времени не показано, но, кажется, сначала будет восхождение. В любом случае, не думаю, что это все произойдет в ближайшем будущем. Относительно жизни... Наверное, десятки лет. Долго, в общем.

— И это все? — слегка разочарованно спросил Поненте.

— Эй, я вообще-то только учусь! И вижу больше, чем могу сказать. Мне нужен опыт.

Даяна положила карты назад в стопку. Поненте обратил внимание на слегка дерганые движение ее рук и почувствовал шевеление тревоги внутри: неужели сестра увидела что-то такое, что выбило ее из равновесия?

— Даяна, — начал он, но девочка его перебила.

— Не говори ничего. Пока я не могу ответить.

— Что ты там увидела?

Даяна покачала головой. В уголках ее глаз застыли слезы. Через секунду они сбежали по щекам едва заметными дорожками, а вместе с ними ужас захватил тело Поненте.

— В будущем все очень... Очень большое, — она покачала головой в попытке подобрать слова. — Внушительное. Трудно описать... Мы изменим этот мир, о, мы просто перевернем его!

— Это плохо? — прошептал Поненте.

— Узнаем, когда это произойдет. Но, думаю, это будет больно. Когда упадет мир, мы рухнем вместе с ним.

* * *

Поненте вернулся домой уже вечером. Трамонтана не спрашивала о гадании даже намеками, видимо, заметила его раздраженное настроение. Только быстро поцеловала напоследок и исчезла в Безвременье, которое однажды станет тюрьмой Поненте.

А он сразу же направился в дом родившей утром женщины. Дети означали прибавление трудностей и забот, и в Нижнем Городе их появление в семье не было поводом для радости. Однако Поненте слышал, что где-то в другом месте рождение ребенка празднуется всей семьей.

Он распахнул дверь своего дома и тут же столкнулся с женщиной, приходившей утром.

— Солнце наше, мы имели смелость сами прийти к тебе, — сказала она испуганно. — Не гневайся. В полдень еще Олия родила девочку, какая радость — трое детей за день!

Поненте растерянно остановился. За женщиной действительно стояло несколько человек — по всей видимости, подруги родильниц и отцы детей.

— Заходите, — приказал Поненте и вернулся в глубину дома.

Он уселся на свое привычное широкое кресло, которое мысленно гордо величал троном, и кивнул прибывшим. Двое мужчин взяли детей на руки и подошли ближе к нему. Потом, когда от Поненте их отделяла пара шагов, опустились на колени и повернули детей к их божеству.

Мальчики выглядели беспокойными и никак не хотели смотреть на Поненте. А вот девочка, завернутая в грубую льняную тряпку, не отводила от него будто бы осмысленного взгляда.

Стоило Поненте заглянуть в глаза этих трех новорожденных детей, его будто прожгло изнутри каким-то раскаленно-ледяным пламенем. На мгновение он увидел золотистые нити, которые тянулись от него к этим детям — и тут же понял, что означала та карта.

На ней были изображены три фигуры, и этих детей тоже три — по удивительному стечению обстоятельств рожденных в один день.

Золотые нити исчезли, но ощущение привязанности к этим детям осталось. Поненте, казалось, забыл, как дышать. Он не знал, что конкретно означала та карта — и какое влияние она оказывала на людей. Мысленно он отметил спросить об этом Уно при встрече, но сейчас постарался вернуть невозмутимое выражение лица и поднял подбородок, вынуждая свои глаза оторваться от детей.

— Прекрасные дети, — выдавил он. — Мой свет будет следовать за ними неотступно.

Поненте взял две свои карты и прошептал над ними пару слов — не потому, что надо, а потому что это помогало ему сосредоточиться. Карты исчезли, и вскоре показались среди пеленок, в которые были завернуты мальчики.

Отец девочки с неудовольствием покосился на своего приятеля, однако не посмел спрашивать Поненте о причине такого решения.

Однако он ещё не закончил. Поненте чувствовал, что девочке не нужна его карта. Она и без дополнительной силы будет лучше. Поэтому он лишь подошел ближе и всмотрелся в лицо ребенка.

— А ей я дарую имя, — прошептал он. — Ее будут звать Этернитас.