Он развернул Нини рвавшегося в его квартиру тут же, не давая ему сделать и шага на порог. Это было не так уж и просто. Те времена, когда Минхо хватало лишь взгляда, чтобы заставить их младшенького отступить, давно прошли. Стараниями всей группы, где каждый баловал мальчишку как мог, тот стал борзым и наглым.

Ян собирался пробиваться с боем в квартиру, где на диване сидел потерявшийся в жизни Хёнджин и Джисон обнимающий его, тоже не совсем понимающий, что произошло. Минхо пришлось буквально силой вытолкать Чонина в подъезд и выйти за ним, прикрывая за собой дверь.

— Почему, почему? — спрашивает его Ян. — Он ведь и мой друг тоже!

Ли шикнул на него:

— Не ори, ради бога! — он встряхнул парня за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. — Нини, послушай, дай ему прийти в себя, хорошо? Ты обязательно поговоришь с ним, но завтра. Ок? И потом вы решите друг ты ему или…, — последнее он не проговорил вслух.

Чонин затих. «Этот парень действительно повзрослел?» Он кивнул, бросив потерянный взгляд на дверь. Минхо не выдержал и прижал паренька, который теперь был выше его ростом, к себе.

— Я обещаю, мы позаботимся о нем, — проговорил он тихо и Чонин снова кивнул, высвобождаясь из его рук. Ли смотрел, как младший спускается по лестнице, пока тот не скрылся из виду, а затем, вернулся в гостиную.

За прошедшие несколько минут в ней ничего не изменилось. Хёнджин вцепился мёртвой хваткой в Джисона и, похоже, не собирался его выпускать. Но хотя-бы он больше не рыдал.

Хан гладивший его по плечам, заметив возвращение Минхо, поднял голову. Его глаза были тоже немного опухшими, он рыдал за компанию с другом. Джисон беззвучно спросил Минхо, кто это был и старший также беззвучно ответил «Нини».

Не то, чтобы это было полной неожиданностью. Что-то такое встало в воздухе с самого начала их отношений. Но все же, когда Хван оказался на пороге их квартиры со своими вещами в руках, новость о их расставании с Феликсом, стала для них громом с ясного неба. О причине никто не говорил, но Ли был уверен, каждый в их компании догадывался о ней.

Догадывались, но лезть в личные отношения не спешили. Хёнджин долгое время игнорировал свои чувства и Минхо прекрасно понимал, почему. Нини, он был ребёнком. Минхо даже не был уверен, осознает ли тот вообще, что происходит между ним и его хёном. Наверное что-то произошло, раз Хван решился на такой шаг. По крайней мере, теперь у этих двоих появится возможность выяснить это. Просто не сегодня. Они шли к этому столько лет, могут подождать и ещё немного.

На сегодня, они с Джисоном, запланировали романтический вечер, отказавшись от вечеринки у Чана в студии, где сегодня вечером собиралась встретится вся их компания. Хотелось провести вечер вдвоём. Друзья поворчали немного, Со отпустил пару беззлобных шуточек, но после того, что случилась полгода назад, их желание, провести время месте парни поощряли и поддерживали.

Минхо запланировал немного больше, чем просто ужин при свечах, но тревога за Хёнджина и Феликса, не оставила в нем и секунды сожаления о том, что их вечер оказался сорван.

Хёнджин выглядел действительно ужасно. На столько, насколько этот эпитет вообще мог использоваться по отношении к нему.

Джисон был лучше в утешениях и, пока он, успокаивал Хёнджина, Минхо заваривал чай, засунув маленькую бархатную коробочку обратно, поглубже в шкаф.

А еще, он позвонил Сынмину. Зачем, он это сделал, Минхо не смог бы объяснить. Просто знал, это ситуация коснётся и Сынмина тоже. С некоторых пор у них были особые отношения. Нельзя сказать, чтобы очень доверительные и Сынмин делился с ним своими личными секретами. Минхо, просто, замечал больше, чем другие.

И ещё, Минхо был ему обязан. Своей жизнью.

Наверное это было глупым решением хранить таблетки, которые он приготовил, в шкафчике в ванной. Но Минхо и предположить не мог, что кто-то будет рыться в них.

В то время он вообще мало думал. Все силы уходили на то, чтобы по утрам вставать с постели. Ходить на работу. Улыбаться, в ответ на сочувствующие взгляды и осторожные вопросы друзей. Он был просто куклой, марионеткой, внутри которой не было ничего. Только боль. Боль и пустота. Ему очень хотелось уснуть и не проснуться.

Но он не мог спать. Он был один в их постели. Он остался один в их жизни. Без Джисона он не мог спать, не мог дышать. Не хотел жить. А Джисон мог. И хотел. И жил, без него. Минхо видел эти фотографии в соцсетях. Пролистывал ленту вверх и вниз, раз за разом, каждую ночь. Делая себе все больнее и больнее, видя, как тот смеётся.  Не с ним. Как тот обнимается. Не с ним. Как живёт. Не с ним. Джисон мог. Он выглядел счастливым.

Минхо не хотел ему мешать. Он продолжал улыбаться и молчать только потому, что знал, он может покончить с этим в любой момент, потому, что в шкафчике его ванны лежит прозрачный пакет забитый блестящими блистерами с маленькими круглыми таблетками, которые помогут ему уснуть. А просыпаться ему и не стоит.

Минхо планировал сделать это в тот вечер. Они все были в его квартире, их общие друзья, за все эти годы ставшие семьёй. И он смеялся искренне, легко и непринуждённо. Над глупыми шутками Со и Чана, над жёсткими подколами Сынмина, над дурачествами Чонина и Хёнджина, над Феликсом, который разворотил его кухню делая маффины. Он знал, что прощается с ними. Он любил каждого из них и не хотел делать им больно, но этого было не избежать.

Они разошлись за полночь. Он убрался в квартире. Сходил в душ. Перестелил постель. Ему остался последний шаг и он был готов сделать это. Но таблеток не было.

Ли непонимающе смотрел на пустую полку несколько минут хлопая глазами. Он несколько раз открыл и закрыл дверцу, но волшебство не случилось, пакета с таблетками не было на месте. Он перерыл всю ванную, прекрасно понимая, что это невозможно. Пакет не мог отрастить ноги и спрятаться в другом месте или исчезнуть сам по себе.

Но это означало, что кто-то из его друзей узнал его тайну. Боже, как же ему было стыдно. И страшно.

Минхо всю ночь сидел статуей на собственном диване пытаясь понять, откуда ему прилетит. В восемь утра ему в дверь позвонил. Это был Сынмин. Он достал из кармана и протянул ему знакомый пакет, пустой, и предложил поговорить.

Минхо думал, что не сможет говорить о этом. Но с ним он смог. Потому, что говорил не с другом, а профессионалом, кто не жалел, не успокаивал и не осуждал, просто спрашивал и слушал. Мысли и чувства, зудящим клубком роившиеся в голове, собирались в слова, складывалось в предложения, выстраивались в ряды. Становились внезапно простыми и понятными. Настолько понятными, что он сам ужаснулся тому, что собирался сделать. Они проговорили несколько часов. И нет, он не стал счастливее, просто понял, что ему нужна помощь. Сынмин посоветовал ему своего коллегу и прежде, чем уйти, обнял его.

Если бы не он, Минхо бы никогда не узнал, что Джисон вернётся. Измученными, измотанным, переломанным. Прошедшим свой путь через грязь и боль. Повзрослевшим и осознавшим, что любит. Всё ещё любит. Только не детской, глупой влюблённостью. А по-настоящему, по-взрослому. Раны на сердце никуда не исчезли, но сделали его сильнее. Их обоих.

Это стало их общим секретом. Сынмин никому не рассказал о этом происшествии. Как и Минхо. Общая тайна сблизила их. Возможно, не заметно для остальных, но Минхо стал чувствовать особое расположение к Сынмину. Было у них что-то общее. То, что любили они, не словами.