Бек Заевич, как оказалось все это время продолжал стоять за моей спиной.

У меня отчего-то сложилось впечатление, что заведующий спортивным комплексом покинул кабинет, едва я оказалась за компьютером. Но нет — тот молча стоял и наблюдал за моим испытанием. Словно тренер на соревнованиях.

Когда прозвучала просьба выйти, он все также молча проводил меня в коридор.

Попрощаться и сказать, что ухожу — я не успела. Едва я оказалась за порогом, Бек Заевич молча кивнул и изнутри закрыл за мной дверь. Точнее, резко потянул на себя ручку, оставляя (не специально ли?) небольшую щель.

Сначала я растерялась. Оставленный в дверях просвет и предшествующий этому кивок вместе выглядели подозрительно. Они будто были немым, но очень показательным приглашением к подслушиванию.

Конечно, возможно, два этих факта совпали и по случайности, и Бек Заевич просто не доследил, чтобы дверь закрылась до конца. Но так или иначе мне выпал шанс тайком присутствовать при их разговоре. И прежде чем уйти, я решила воспользоваться этим шансом.

С максимальной осторожностью я прильнула виском к щели. По ушной раковине пробежал холодок сквозняка.

— Что думаешь, Тото? — первым голос подал Бек Заевич.

Судя по громкости, преподаватели расположились относительно недалеко от двери.

— О ней или о твоей идее подкинуть мне новичка?

Зиятбек хекнул.

— Твое мнение по второму вопросу мне и так известно... Девочка. Меня интересует девочка.

— Ну так и брал бы ее к себе на плавание, раз она тебя так интересует.

Я закусила губу от обиды. Конечно, при личной беседе преподаватель и так не проявлял обилия любезности, но столь неприязненного настроя в них не ощущалось.

— Взял бы. Да только она не из моих. Она из твоих. Ты это и сам видел.

Сквозь щель в двери я не могла разглядеть Джехутинова, но мне отчего-то показалось, что сейчас он задумчиво чешет затылок.

— Видел, — нехотя согласился Тото Анатольевич, — Интеллектуальное составляющее развито в ней гораздо сильнее, нежели физическое.

— Твоя братия.

С ответом Джехутинов помедлил.

— И все же она не смогла обойти мою задачу.

— Зато пробила ее насквозь. Логикой, — Бек Заевич разразился смехом.

Правда даже его смех не сумел перебить недовольный вздох Тото Анатольевича.

— Ну что тебе не нравится, Тото? — тон Зиятбека снова посерьезнел.

— Не начинай даже... Вот привел бы ты мальчика...

— А она не хуже. Любого мальчика не хуже, — Нилтымбеков цокнул языком. — Ее вчера трое грабили — держалась стоически.

— Из-за этого ты ее привел?

— Не из-за этого, — Бек Заевич выдержал паузу. — Одинокая она.

— Так и у нас здесь не клуб свиданий, — отмахнулся Джехутинов.

— В другом смысле одинокая, — насупился Зиятбек. — У нее в этом городе никого, только мать. Одна девочка. Одна.

Анатолий кашлянул.

— Ты говоришь так, словно ей девять лет... Взгляни, она с тебя ростом. Сколько ей сейчас? Пятнадцать? Шестнадцать?

— Семнадцать, — поправил Нилтымбеков.

— Тем более, — тон Джехутинова приобрел нотки удивления, — Тебе не кажется, что она уже слишком взросла для наших команд?

Мимолетную тишину разбил звонкий хлопок в ладоши.

— Команд? — голос Зиятбека оживился, — Команд, ты сказал?

— Чего это ты? — озадачился его собеседник.

— Речь и не шла о команде, Тото, — теперь мне казалось, что рот Бека Заевича растянулся от уха до уха, — Я лишь хотел пристроить ее на общие занятия.

В аудитории снова воцарилось молчание.

— На общие занятия? — переспросил Джехутинов. — Этого ты хотел? И только?

— Только, — подтвердил Нилтымбеков, — Крыло ей нужно, под которым развитие пойдет. А у тебя их целых два.

Правда, через пару секунд он снова рассмеялся.

— А ты готов был взять ее в команду? Настолько она тебя впечатлила?

— По-моему наш разговор пошел по кругу, — последние слова вдруг прозвучали особенно громко.

А в следующий момент в мой лоб с размаху впечаталась дверь.

Я выдала тираду из нечленораздельного мычания и поспешно схватилась рукой за место ушиба. Кожа на месте удара предательски загорелась, намекая на вероятную возможность возникновения синяка.

Но самым ужасным было не это.

Суровый взгляд серых глаз в очередной раз за сегодняшний день пробуравил мое лицо.

— Ты что, подслушивала? — рассердился Джехутинов.

— Я...

Сказать что-либо еще мне не позволило вмешательство Бека Заевича.

— Чему удивляться, — махнул он рукой расслабленно, — Оставили одну в коридоре, ну. То ли компанию бы выдали...

Тут он поспешно оглянулся в недра кабинета и громко выкрикнул:

— Лес! Анка! Проведите гостье экскурсию.

— А я-я-а? — донесся в ответ чей-то звонкий голос. Лицу какого пола он принадлежал, я так и не поняла.

— А ты не отвлекайся! — отверг кандидатуру Нилтымбеков.

— Я-я-а вам это припомню! — слова были сказаны скорее с сарказмом, нежели злобой, но Бек Заевич уже вышел из кабинета и захлопнул дверь, ставя в разговоре увесистую точку.

Однако уже через мгновение та снова распахнулась, выпуская в коридор двоих: черноволосого юношу и девушку, похожую на юную Шакиру.

Юноша был довольно высок ростом. Выше Бека Заевича, но все же ниже Джехутинова. Светлокожий, черноволосый, он выглядел немногим старше меня. Но при этом в его мимике прослеживалось нечто инфантильное. Казалось, будто он чрезмерно расслаблен и находится сейчас не здесь, с нами, а где-то совершенно в ином месте.

Девушка производила обратное впечатление. Встреть я ее за пределами «Восхода», не дала бы ей на вид меньше двадцати лет. Ее взгляд охватывал коридор со внимательной сосредоточенностью. «Я здесь босс,» — словно говорил ее цепкий взор, а губы тем временем растягивались в мягкой улыбке.

У нее было круглое лицо с плавными чертами. Голова утопала в мелких светлых кудряшках, спадающих копной до самой талии. А талия – неожиданно резко переходила в широкие бедра. Незнакомку сложно было назвать худышкой, но и толстушкой – тоже. Зато вот слово «качок» подходило к ней идеально.

Пока я разглядывала вновь прибывших, они, в свою очередь — изучали взглядом меня.

— Вы ей покажите здесь, где у нас что, — обратился к ним Бек Заевич, — Познакомитесь заодно...

Джехутинов от его слов недовольно поморщился.

— А ты не мог выбрать кого-нибудь не из?.. — начал было Тото Анатольевич, но посреди предложения просто замер и устало махнул рукой, — А, идите.

Не дожидаясь нашего ухода, он потянул на себя дверную ручку и скрылся в недрах кабинета. И, кажется, не столько от меня, сколько от рьяного напора своего коллеги. Зиятбек, пораздумав немного, последовал за ним. Похоже, он решил во что бы ни стало добиться моего утверждения и не собирался отступать...

Сказать ему, что я планирую уйти, у меня снова не вышло. И оттого было вдвойне неловко за те старания, которые он прикладывал.

Тем временем мы остались втроем.

Молчание затянулось. Знакомиться с людьми, которых больше не увижу, я не видела смысла. Но «леди-босс» перехватила инициативу в свои руки.

— Я Анка, — представилась она, протягивая мне раскрытую ладонь.

— В смысле: Аня? — решила уточнить я, деликатно обменявшись рукопожатием.

— В смысле: Снежана, — ответил за нее юноша, — Сокращаем мы ее так.

Анка бросила на него суровый взгляд, но говорить ничего не стала.

— А тебя как зовут? — продолжил она «обряд» знакомства.

— Анжела ее зовут, ты что, не слышала? — снова влез черноволосый. — Она еще в кабинете назвалась, даже я запомнил.

Снежана выдохнула. Мысленно сосчитала до трех, а затем с силой двинула тому в бок локтем. Черноволосый закатил глаза и примолк.

— Желя, — представилась я, когда внимательный взгляд Анки вновь направился в мою сторону, — Меня зовут Желя.

Юноша открыл было рот, собираясь прокомментировать что-то еще, но замер, будто бы передумал.

— Ты ждешь, что представлюсь я? — обратился он вместо этого ко мне, — Так я Лес. Лес Патрикеев.

— А это от какого имени? — в мозгу моем друг за другом пронеслись Лев, Леонид и даже наспех выдуманный Лесослав. А еще Алексей, Всеволод и невесть как примешавшийся кот Леопольд.

Но новый знакомый все равно сумел надорвать мой шаблон.

— Елисей.

— А почему «Лес»? — я недоумевающе захлопала ресницами, — Елисей ведь, скорее, будет «Лис»?

Лицо нового знакомого вытянулось.

— Я тебе что, девочка-ванилька, чтобы «Лис» называться? — обиделся Патрикеев. — И вообще вся эта лисья тема морально устарела еще в две тысячи четырнадцатом. Кроме кицунэ, разумеется. Кицунэ — вечны.

Я не планировала задевать его своим вопросом, поэтому просто и закивала в ответ, изображая полное согласие с его взглядами.

— Много уже слышала о «Восходе»? — поинтересовалась Анка.

Моя голова отрицательно качнулась в сторону.

— Нет. Знаю только, что это дом творчества, вроде как... А еще подозреваю, что где-то здесь есть спортзал.

— Не спортзал, а бассейн, — поправила Снежана, — Бека Заевич руководит пловцами.

— Ой, вы тоже его так называете? — оживилась я.

Лес фыркнул.

— Все его так называют.

Локоть Анки предостороженно подался в сторону.

— А что еще здесь есть? — поинтересовалась я для поддержания разговора.

Снежана принялась загибать пальцы.

— На этом этаже находятся компьютерный клуб и театральная студия. Этажом ниже — сообщество домоводства. А на первом — бассейн.

— В «Восходе» всего четыре подразделения? — удивилась я, — Мне казалось, здание гораздо больше...

— Всего четыре, — кивнула новая знакомая, — Но поверь мне, на деле это много.

Анка подхватила меня под руку и потянула вперед по коридору. Елисей на мгновение задумался, кинув немногозначный взгляд в сторону закрытой аудитории, но все же двинулся вслед за нами.

— А там что? — следующий мой вопрос возник, когда мы проходили мимо солидной двери в центре коридора.

Массивную поверхность из красного дерева венчала золотая табличка. «Г. О. Соколов» — гласила вывеска строгими черными буквами.

— Это директорская, — пояснила Анка.

Шаг ее ускорился, будто с этим местом у нее были связаны не самые приятные воспоминания. Зато на подходе к лестнице Снежана вновь расслабилась.

Когда мы уже сворачивали на ступени, за нашими спинами раздался скрип железных петель. А мгновением позже — звук захлопнувшейся двери.

— Анка, — окликнули новую знакомую.

Снежана остановилась, жестом зазывая меня развернуться.

Позади, у зеленой двери с витражным рисунком стояла женщина. Маленькая, худенькая, словно куколка. С бронзовой загорелой кожей и большими желтыми глазами.

Ее тоненькую фигуру обтягивало открытое платье; в ушах покачивались длинные серьги-кисти. Точеное, с курносым носиком лицо было обрамлено коротким черным каре, а лоб скрывался за челкой — выстриженной точно по линеечке.

Незнакомка словно сошла с глянцевой обложки. Или парижского подиума. Или страницы инстаграма с неприлично огромным количеством подписчиков.

Она стояла под светом коридорных ламп, а казалось – будто под светом софитов.

— Это Тетяна Себастьяновна, — представила незнакомку Снежана. — Руководитель театральной студии.

Женщина одарила меня приветливой улыбкой.

— Кто это с вами, Анка? — поинтересовалась она.

Голос у нее был мелодичный. Речь лилась мягко, плавно, точно журчание ручья в весенний день или мурчание кошки.

— Это Желя, новенькая в компьютерном клубе, — снова ответил вместо Снежаны Лес.

Здесь я хотела возразить, что меня еще туда не приняли, да и я сама туда, по правде, не хочу возвращаться. Но, едва открыв рот, передумала. Подробности были излишни.

И без того большие глаза Тетяны распахнулись еще шире.

— Вот как? — заинтересованно протянула она, — Не знала, что Тото объявил набор новичков...

— А он и не объявлял! — радостно сообщил Лес.

Пока мои «экскурсоводы» были заняты светской беседой, я продолжала молча разглядывать Тетяну Себастьяновну.

Взгляд зацепил на запястье театральщицы кожаный шнурок. Зеленый, с бубенчиком — как у кошки, встреченной мною снаружи.

— Так это была ваша! — оживилась я, и тотчас пожалела, что сказала это вслух.

— А? — ресницы Тетяны изумленно вспорхнули вверх.

— Кошка, — я смущенно потупилась, — Такая черная... Бегала у входа в здание. Она ваша?

Преподавательница улыбнулась.

— Моя, — кивнула она.

В голове моей закружилась отличная идея, чем заняться в ожидании Бека Заевича.

— А вы могли бы ее позвать? — оживилась я, — С радостью бы с ней поиграла. У меня даже лазерная указка с собой есть...

— Что у тебя есть? — зрачки Тетяны расширились, хотя возможно, мне это просто показалось.

— Указка, — повторила я. — Лазерная. Ну, знаете, такая...

Мои руки скинули с плеча школьный рюкзак, поспешно расстегивая на нем молнию. Ладонь скользнула вдоль учебников и тетрадей, нащупывая на дне маленький пластиковый цилиндр.

— Вот, — я демонстративно спроецировала на стену красную точку, — Кошки же обожают такие штуки.

Тетяна примолкла. Взгляд ее сосредоточился на кругленьком огоньке.

Женщина подошла, и мягко накрыла точку ладонью. Вот только лазер от этого, как и ожидалось, не исчез, а переместился на ее кожу.

Преподавательница выдохнула, и накрыла одну ладонь другой. Однако и это не принесло результата.

Не понимая, что с той происходит, я попыталась выключить фонарик. Но, как назло, его кнопка заклинила, алая точка заметалась по стене, точно беспокойный шмель.

А вслед за ним заметалась и Тетяна...

В хрупкую женщину будто вселился бес. Она подпрыгивала вслед за огоньком, словно теннисный мячик; падала ниц и снова вскакивала. Сколько прыти, сколько животной ярости было в этих порывах. Ее движения были настолько полны целеустремленности, что ей мог бы позавидовать любой спортсмен.

Или одержимый.

В растерянности, я попыталась «спрятать» огонек, направив его на самую дальнюю стену. Но получилось только хуже: руководитель театральной студии пала на четвереньки и бросилась вслед за ним на четырех ногах.

Пока Анка и Лес выпали в осадок от происходящего, я судорожно искала попытки исправить ситуацию. И не придумав ничего лучше — бросилась вдогонку за обезумевшей театральщицей. В вытянутой вперед руке застыл фонарик — меньше всего мне сейчас хотелось нечаянно переместить куда-нибудь эту треклятую точку, и снова изменить траекторию движения одичавшей женщины.

Когда Тетяну и огонек разделяли считанные метры, а меня и Тетяну — немногим больше, дверь в конце коридора отворилась и на ее пороге замаячил утомленный дискуссиями Джехутинов.

— Хорошо, Бек я... — начал было преподаватель, но тут увидел несущуюся на четвереньках коллегу.

— Что за?!. — возопил он в бешенстве.

На крик показался и Нилтымбеков.

Страсти, и так не на шутку раскаленные, накалились до предела. Если до этого я боялась разве что оказаться сшибленной с ног Тетяной, то теперь куда больше опасалась реакции новых зрителей.

Разгневанный взгляд преподавателя заметался по коридору в поисках источника проблемы. Серые глаза скользнули вдоль стен и остановились на фонарике, распознав в нем причину всех бед. А рядом с этой причиной обнаружилась я, что заставило зубы Тото Анатольевича сжаться с особой злостью.

Джехутинов подлетел ко мне и с яростью вырвал из рук злосчастную указку. Ударом оклено пластиковый цилиндр разломился в его руках на две неравномерные части.

Лазер, лишенный питания, потух. Красная точка исчезла со стены, а вместе с ней исчезла и одержимость театральщицы.

Тетяна села на полу, отрывисто дыша. Сердце ее отчаянно колотилось, а глаза неистово моргали, будто пытались сбросить с себя остатки наваждения. Растерянный вид женщины намекал, что та уже вернулась к сознанию, но еще не до конца отошла от дурмана.

Внимание Джехутинова всецело сосредоточилось на моей персоне.

— Тебя оставили здесь на какие-то пять минут, — зашипел он над моим ухом, — Как, скажи, пожалуйста, ты умудрилась натворить дел за такое короткое время?

Я нервно сглотнула, пускаясь в продолжительное подавленное молчание.

— Она не специально, Тото! — подала голос в мою защиту Тетяна.

На ноги театральщица так и не поднялась: продолжала обессиленно подпирать спиной батарею. Руки женщины медленно скользили по волосам, приглаживая взъерошенные пряди.

Тото Анатольевич одарил ее испепеляющим взглядом.

— Молчи! — огрызнулся преподаватель, — С тобой разговор отдельный.

— Да будет тебе, — Бек Заевич осторожно подключился к диалогу, пытаясь сгладить опасные углы. — Кошка, она и в Африке кошка.

— Но мы-то уже не в Африке, — застонал Джехутинов.

Глаза его вновь вернулись ко мне.

Я ожидала взрыва, бури. Полного обрушения на меня гнева этого человека. Слышала, как сердито и тяжело он дышит. Видела, как вздымаются его ноздри и сужаются зрачки...

А услышала всего два слова.

— Иди домой, — выдохнул он.

Сначала я подумала, что мне это послышалось, но Тото Анатольевич и вправду решил прекратить разговор. Сказав последнее слово, он развернулся и зашагал в свой кабинет, не удосуживаясь больше смотреть ни на кого из присутствующих. Силуэт преподавателя скрылся за синей дверью, и следом донесся демонстративный щелчок запирающегося замка.

На этаже, впервые с моего визита сюда, воцарилась абсолютная тишина.

— Ну, я... пошла? — робко подала голос я, все еще не до конца веря в мирное разрешение обстоятельств.

— Иди, — миролюбиво кивнул Зиятбек, помогая Тетяне подняться на ноги.

Анка и Лес обнаружились на ступенях. Когда на линии огня возник Джехутинов, они предпочли благоразумно скрыться на лестнице, исчезнув из поля зрения агрессора.

— Ну ты отожгла! — с восхищением произнес Патрикеев, завидев меня на лестничной площадке.

Я отмахнулась.

— Зато теперь точно не возьмут.

Не то, чтобы мне хотелось снова сюда прийти, однако с такой помпой испортить отношения надо было еще постараться.

— А вот тут ты ошибаешься, — Снежана задумчиво провела пальчиком по перилам, — Теперь у них на одну причину больше взять тебя.

— С чего бы это? — не поняла я.

— Просто поверь, — звучала Анка уверенно, — Это не последний твой визит сюда.

Затем она примолкла на мгновение, и, немного пораздумав, задала мне новый вопрос:

— Ты завтра свободна?

— В смысле? — не поняла я.

Анка пожала плечами.

— Планы у тебя есть какие-то?

Теперь настала моя очередь пожимать плечами.

— Вроде нет.

— Отлично! — Снежана оживилась. — Завтра в городе будет одно мероприятие... Хочешь пойти на него с нами?

— Там будет весело, — активно закивал в подтверждение Лес.

Я покосилась на них с удивлением. После устроенного переполоха приглашение звучало неожиданно, но получить его оказалось приятно.

— Пойду, — согласилась я.

И Анка озвучила место сбора.