Сколько времени прошло? Несколько часов? Или дней? Я не понимаю, как долго я нахожусь здесь. Я падаю в сон и просыпаюсь в надежде, что всё, что произошло - просто кошмар. Что я проснусь и окажется, что эти шрамы по краям рта, пропитанный красным ковёр, и боль, пронизывающая меня сзади лишь приснились мне.

Санзу почти не появляется. Он принес мне пару раз еды - из какого-то дорогого ресторана. Я раньше не ел такие стейки и тар-тар. И сейчас не смог - мясо приготовлено с кровью, от одного его вида в голове всплывает вид разможженного черепа Майки и меня начинает вновь тошнить.

Майки. Прости меня, Майки. Если бы не я, ты сейчас был бы жив. И Аннай был бы жив. Я плачу. Я выплакал, кажется, уже целую ванну слёз. Они затихают на какое-то время, а потом я вспоминаю шершавый язык Анная на своей щеке или солнечную улыбку Майки - и они льются снова, против моей воли.

Нет. В их смерти нет моей вины. Я не должен обвинять себя. Они были бы живы, если бы не Санзу. Я вспоминаю, каким робким и тихим он мне показался. Он написал мне по сети, попросил помощи с физикой, сказав, что мой контакт дал наш общий знакомый. И я - дурак! - даже не удосужился спросить у Баджи вправду ли он знает этого парня. Физика всегда мне легко давалась, и мне было приятно помочь. Тем более, Санзу от души благодарил, рассыпался в смайликах и эмодзи.
Даже когда мы начали обмениваться голосовыми, я ничего не заподозрил - его голос звучал вполне нормально. А потом он предложил мне встретиться. Сказал, что хочет угостить чем-нибудь, и отпраздновать успешную сдачу экзамена, с которой я ему помог.

Слышен звук замка входной двери. Он вернулся. По телу снова пробегает дрожь. Я понимаю, что всё это время провел в глупых воспоминаниях и сожалениях вместо того, чтобы поразмыслить над тем, как выбраться.
- Ты ничего в прошлый раз не съел, Такемиччи, - Санзу нависает надо мной, проводит рукой по волосам. - Так не пойдет. Если ты не будешь есть, ты можешь заболеть.
Он подносит ко мне вилку, на которую нацеплены пара кусочков стейка  - Санзу аккуратно разрезал его, я слышал как нож скрипит по тарелке, пока он был на кухне.

Он обхватывает мою челюсть ладонью и, не отпуская, второй ударяет по щеке. Снова берет вилку. Продолжает сжимать, пока я пытаюсь увернуться.
- Открой рот, Такемиччи. Я забочусь о тебе. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Так что открой свой рот,  - произносит он сквозь сжатые зубы.
- Я не хочу, мне плохо! - выкрикиваю я и он успевает втолкнуть мне внутрь мясо, тут же снова сжимая мои челюсти. Приходится прожевать и проглотить, ощущая на языке вкус говядины с кровью. Пока я жую, в голову приходит мысль - если я хочу выбраться из этой истории живым и по максимуму невредимым, силы мне понадобятся, а значит, надо есть.
Эта мысль несколько подбадривает меня и я уже не отворачиваюсь, когда он подносит очередные пару кусочков. Санзу замечает это.
- Вот так, хорошо, Такемиччи.
Я съедаю все, что он принёс. Желудку немного некомфортно, он стал меньше за те пару дней, что я не ел. Но силы важнее. Санзу уносит тарелку и я слышу звуки воды. После он возвращается и начинает раздевать меня. Я обращаю внимание на странную форму, в которую он одет - черные штаны и куртка с золотой вышивкой.

Сняв все, он включает воду в ванной. Начинает обмывать меня: намыливает голову, тело. Его движения бесстрастные, механические. Нет никаких намеков на то, что его это возбуждает. С таким же выражением лица можно мыть посуду или автомобиль.
Закончив, он насухо вытирает большим пушистым полотенцем сначала меня, а затем ванну.
- Санзу, что это за форма? - всё-таки решаюсь спросить я.
- Моей банды, - он мурлычет себе под нос какую-то песню.
- Ты... Ты состоишь в банде?
- Ага, - Санзу берет ещё одно полотенце и взъерошивает им мои волосы. - И ты тоже. Ты же мой, Такемиччи. А значит - должен разделять со мной все мои дела.

Чёрт, я теперь вообще ничего не понимаю? Если он в группировке, неужели никто там не в курсе, что у этого парня не всё в порядке с психикой? И неужели ему поручают какие-то задания? Хотя... У него, пускай и не все дома, но ему точно не откажешь в способности притворяться нормальным. Он следил за мной больше года. Я три месяца общался с ним в интернете. И ни разу не заподозрил, что может быть что-то не так. И всё же, те ребята постоянно проводят с ним время, они же должны понимать...
Или им только на руку его безумие?

- Эээээ, Санзу, а что это значит?
Но он не отвечает - хватает меня за волосы и резко разворачивает. Целует шею, всасывая кожу и с причмокиванием отпуская её. Пальцы обхватывают бока, поднимаются к горлу и сжимают его. Я чувствую, как мне не хватает воздуха, пытаюсь вдохнуть больше, но не получается. Я открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Больно в груди, перед глазами искорки и начинает накатывать темнота.

Санзу внезапно отпускает мою шею и воздух - какой же он сладкий сейчас! - врывается в лёгкие.

- Такемиччи, я хотел тебе показать, как сильно можно любить. Когда любовь также необходима как воздух. Вот что я испытываю к тебе, Такемиччи.

Он ласкает мой член, я напрягаюсь, - Спокойнее, Такемиччи, расслабься.
Санзу целует мою спину, опускается ниже, разводит ягодицы и проходится языком между ними.
- У тебя такая сладкая попка, Такемиччи. Я готов ласкать её вечно. - Он углубляется, ласкает вход, продолжая второй рукой надрачивать мне. Останавливается.
- Прости, в прошлый раз я был немного груб. Сейчас я хочу, чтобы тебе тоже понравилось, Такемиччи.
Санзу скрывается за дверью в комнату. Я понимаю, что он снова будет насиловать меня и я ничего не могу с этим сделать. Как я могу его убедить не трогать меня? Или может быть, попытаться убить его? Но чем? И пока мои руки прикованы к крану - я рискую остаться здесь надолго, рядом с его трупом.

Неужели это мои мысли? Я готов убить человека? Я чувствую, как недавно съеденное мясо просится наружу. Нет, мне нужно быть хладнокровным. Я подавляю тошноту. Эмоции не помогут мне выбраться. Я могу задушить его ногами - они у меня сильные, я бегаю быстрее всех в классе. Я... Я могу откусить ему язык, если он поцелует меня - я слышал, так делали ниндзя. Кровотечение в этом случае сложно остановить. Но хватит ли у меня сил? Укус должен быть мощным. Да и умрёт он не сразу, а потому может меня убить. Или обратиться в больницу. Раньше при такой травме человека было не спасти, но в наши дни...

Санзу уже здесь. У него в руках снова тюбик смазки и - пробка? Да что ж это такое! Он, похоже, заметил панику в моих глазах:
- Не волнуйся, Такемиччи. Это поможет тебе проще принять меня. А пока ты привыкаешь я сделаю так , чтобы ты тоже получил удовольствие. Я хочу заботиться о тебе, Такемиччи. Позволь мне это.

Слова о том, что он больной придурок так и рвутся из горла и мне приходится закусить губу, чтобы не произнести их вслух. От того, что я его разозлю, лучше никому не станет. Он разрабатывает моё отверстие - пальцами. Вставляет пробку - медленно, не спеша. Внутри непривычное ощущение. Я чувствую инородное тело. При движении мышцы вокруг отзываются странными импульсами. А Санзу тем временем опускается передо мной на колени и берёт мой член в рот.
- Та-ке-мич-чччииии... - стонет он, втягивает его в себя, отпускает, с причмокиванием. Его рот расплывается в довольный оскал. А глаза... Это так странно. Они смотрят жёстко, в них совсем не отражается то удовольствие, что и в его улыбке. Они словно проверяют - как я себя буду вести.

Вмиг в голове проносится мысль - надо дать ему то, что он хочет. Я прикрываю веки и тоже издаю стон. Его ресницы качнулись - поверил? Или просто решил продолжить играть? И тут Санзу яростно начинает насаживаться ртом, так, что я вскоре забываю обо всем и стону уже по-настоящему. Он движется все быстрее и быстрее, его глотка горячая и тесная - мне ещё ни разу не делали минет и это... Мне так больно, что мой первый раз происходит именно так, но наслаждение, смешанное со жгучим стыдом, перекрывает эту мысль, когда я наконец ощущаю разрядку.

Не теряя времени, Санзу огибает меня, вынимает пробку и вставляет член, облив его смазкой. На этот раз и вправду не так больно. Но из-за того, что двигается он быстро, я всё же ощущаю сильное трение.
- Саа-нзу, помедленнее, пожалуйста - стало больнее, на моих глазах выступают слёзы.
- Сейчас-сейчас, я сейчас, Такемиччи. Прости, ты такой горячий, я не могу сдержаться, - он обхватывает мое лицо руками, зажимает нос и рот.
От ужаса у меня расширяются глаза, перед ними снова начинает темнеть, пока он шепчет мне на ухо:
- Помни, Такемиччи, как сильно я тебя люблю. - И когда мои руки и ноги начинают дёргаться от нехватки кислорода в крови, я чувствую внутри себя и его дергающийся в оргазме член. Сразу же Санзу убирает ладони, я сгибаюсь, глотаю судорожно, пытаясь восстановить дыхание. Он наклоняется ко мне:
- Завтра у нас будут гости. Поэтому, Такемиччи, - Санзу заглядывает мне в глаза. Вид при этом у него предвкушающий, - веди себя примерно.