Золото. В Свартальфахейме были горы золота. Кажется Бьёрну, что именно его блеск и пробудил мужа к сознанию.

Свартальфахейму покровительство Соль [1] не нужно; цвергам чужды искры из Муспельхейма [2]. У них собственное солнце. Величает оно со всех сторон в подземном царстве гномов, освещает путь путникам со всех золотых помостов и домов велицей собственной. Солнце было для жителей мира нижнего златом, причем неиссякаемым. Пробивает оно себе путь наружу с каждого дебря, скалы или песчинка под ногами.

Бьёрн еще никогда не видывал столько чертогов. Один малый словно произрастает из большего, а от него ветвятся остальные, будто ветви Игдрассиля - только если бы кроны того были золотыми. Да не мог сравниться с ними широчайший чертог самого знатного конунга в Мидгарде. Сомневается оборотень, что в том же Йотунхейме дома самих великанов были выше цверговых поместий. Наверняка в Асгарде и Ванахейме такого убранства не видывали боги никогда. Столпы, крыши, крылечки - все сверкает от золота. Украшают цверги изобилие это яркими витражами, столь прозрачными, что муж диву дается: из коего сырья получались такие чистые стекла. Были они, словно мозаика, да до того мелкие, что кажется, будто растолчили кудесники стекло, а затем проложили ярким цветным песком себе тропы.

На нависших над Свартальфахеймом скалах острых, заменяющих гномам небеса, висят багряницы, вышитые рунами: и те - из златых нитей. Горы величавые столь плотные не зря: не впускают внутрь свет солнечный, да не выпускают наружу сияние от богатств цвергов, чтобы никто позариться не мог на них. Бьёрн ране и подумать не силился, что Свартальфахейм может быть столь невероятным.

Перевертыш вдруг осознает, что лежит, а красочные виды проносятся мимо него, сверкнув яркими красками напоследок. Приподнявшись на локте, берсерк обнаруживает, что разлегся на санях, а запряжены в них пара резвых вепрей. Они со свистом похрюкивают, их мощные бивни изрисованы причудливыми узорами. Звери то и дело, что задирают головы, ускоряясь, словно выжлецы, напавшие на нужный след. Кабаны эти быстрее самых резвых коней, ловче любой гончей. Мчатся они по узким улочкам, отскакивая от тесных стен домов, выстроенных из золотых кирпичей. Сани со скрежетом кружатся на крутых поворотах, то и дело ударяясь о чью-то мощеную на сваях калитку. Бьёрн хватается руками за украшенные разноцветными лентами рукоятки у сяней, страшась, что вылетит на такой скорости из них прямо на дорогу. Набрав полную воздуха грудь, он с рёвом вскрикивает, схватив вепрей за поводья.

- А ну! Кончайте с трясцой, ‐ потянув за кожаные ремни, берсерк удивляется, что не остановился. - Эй, поганцы!

Лихие секачи даже не думают слушаться. Они мчатся вперед, и крики, и сила берсерская им нипочём. Лишь изредка похрюкивая, они ловко уворачиваются от острых углов цверговых чертогов. Бьёрн щурится, пытаясь разглядеть на такой скорости хоть одного гнома, но кажется ему, что улочки пусты. Яркие краски мажутся на ходу. Злато лишь успевает блеснуть, словно звезды вдали, а затем исчезает за горизонтом, но также внезапно появляется вновь, пульсируя своим впечатляющим светом. Мозаики из цветного стекла отражают в себе свет драгоценный, усиливая его. Каждый кусочек стекла, каждая его пылинка впитывают в себе сияние, словно самого солнца, а затем озаряют пронизывающими лучами Свартальфахейм чуть ли не на само поприще. На мгновение зверолюду даже кажется, что пред ним предстает сам Биврёст [3]. Он чувствует, как буйство красок начинает отражаться в его немигающем взгляде, пробираясь через голову в грудь. Что-то тёплое и невероятное трепещет внутри, пульсирует. Словно сам свет, радуга, нечто неистово мощное, что яснее самого солнца, льётся густой рекой внутри него. Наполняет изнутри.

Видел ли он раньше радужный мост? Нет. Но именно таким себе его представлял всю жизнь. Внезапно, потеряв равновесие, он, чертыхаясь, валится с ног. Кабаны с визгливым свистом начинают похрюкивать, словно насмехаясь над неловкостью оборотня. Разозлившийся Бьёрн предпринимает несколько попыток встать на ноги, потирая ушибленный утроб. Вновь вцепившись руками в поводья, он начинает горланить во всю глотку. Но только берсерк берётся за ремни тянуть, как вепри начинают резко тормозить. Сани кренятся вбок и чуть не переворачиваются.

Оборотень жмурится некоторое время. Он чувствует, как тошнота подступает. Сплюнув на землю, муж спрыгивает с саней и роняет поводья, задрав голову.

Вот он ‐ самый широкий чертог на всем Свартальфахейме. Место, путь к которому освещает золото всех девяти миров. Крепость кажется бесконечной, Бьёрн не видит ее высот - те теряются где-то средь острых скал. Но до чего же удивиляется берсерк, когда обнаруживает, что великолепный терем из злата в глубь удолия уходит вниз, кажется, будто в сам Хельхейм. Винтовые широкие лестницы, словно Фафнир [4] и Нидхёгг [5], опоясывают хоромы, стискивают впечатляющие до безобразия убранства в тугие узлы. Над торчащими пиками вдоль бесконечных стен развеваются знамена. Даже на них сверкают своими портретами гномы. Бьёрн узнает не всех, но предполагает, что изображены на них особо значимые цверги: тут и Сидри кует сам Мьёллнир; Двалин [6] передаёт золотые волосы Локи, - с усмешкой хмыкает Бьёрн: должно быть, непросто изобразить златыми нитями золото, - чтобы затем тот отдал их Сиф, жене Тора; рядом с ними величают Андвари [7] с Хрейдмаром [8], смотрят в разные стороны, словно любуются своим богатством - сокровищем Нибелунгов. Злато украшено широкими витражами, а на тех - сама история.

На том, что у главного входа, изображено тело погибшего Имира [9], рядом с которым стоят Один вместе с Вили [10] и Ве [11]. Однако альвы (цверги) здесь червями не показаны: они в собственном обличье прорываются наружу из тугой плоти великана. Бьёрн щурится и подмечает: лишь гномы сделаны из чистого стекла, броского янтарного и лазурного, в то время как асы вместе с Имиром изображены грязной и мутной мозаикой, словно из битых бутылок из-под эля. Лицо Одина искажено от страха - будто альвы не были созданы им самим, словно в существовании их он видит угрозу самому Асграду. Однако бог ничего поделать не может и лишь с отчаянием наблюдает, как армия, волны цвергов вырываются из плоти Имира. Да не кровь и не кишки илистые не могли засрамить лики их.

Откуда нам знать, что было тогда? Уж больно умными для червей оказались эти твари.

Справа изображена Фрейя с Брисингамен. Она лукаво любуется драгоценностью, но куда лукавее на нее смотрят братья, изготовившие его. Цверги с укором изобразили богиню и цвергов обнажёнными, даже крайнюю плоть не скрыли. Головки их направлены в ее сторону, лица гномов искажены от похоти. Бледные и пышные бедра Фрейи влажные, даже губы ее, ланиты и перси покрыты желанием и алчностью. Эти сгустки обтекают ее тело: от выя до самих коленей. А утроб асиньи румянее тела остального. Вокруг пупка серебристой пыльцой украшен живот узорами. Бьёрн щурится. Кажется ли ему, что под причудливыми рисунками он видит чудовище там, за стеклом?

Невероятно...

Интересно, бывали ли тут в гостях асы или ваны, дабы узреть какими показывают их альвы?

Слева, на последнем, самом крупном витраже, изображен Хрейдмар с сыновьями: Фафниром и Регином. Они глумятся над связанным Одином, Локи и Хёниром [12]. Рты и скулы Одина и Хёнира покрыты бледной слизью, они жмурятся от боли. Бьёрн плюет в сторону от отвращения. Локи подвешен на цепях, а Фафнир с Регином сдирают с него кожу - берсерк приглядывается, - крошечными кинжалами. Должно быть, то были клыки Отра [13] - под ногами цвергов и шкура его изображена, которую снял с сына чародея Локи.

- Бьёрн! - оборотень оборачивается и видит Биргит. Та спешно приближается к нему с обеспокоенным лицом. - Мы тебя заждались. Где ты пропадал?

- Только посмотри на это, - зверолюд махнул головой в сторону витражей.

Биргит щурится и недолго разглядывает витражи. Затем с гримасой неприязни плюет в то же место, куда и харкнул Бьёрн.

- Знаешь, как таких называют гардарики [14]?

- Как?

- Пиздюки.

Бьёрн хмурится и шепотом повторяет это слово себе под нос.

- Тебя тоже на санях привезли сюда? - Биргит ухмыляется.

- Скорее, приволокли, - лицо птицы тут же становится хмурым. - Не стоило нам сюда соваться. Страна колдунов и лгунов. Худо нам здесь будет.

- Вижу, - Бьёрн оглядывает высокие ворота, что со скрежетом начинают открываться. - Поди возьмут и нас изобразят на своих окнах, да со смыслом подлым и лживым. Только посмотри на них: столько изголодавшихся мужчин.

Биргит смеряет взглядом берсерка.

- Не бойся. Я не дам им тебя в обиду.

- Сын Хелги! - Бьёрн скалится. Давно к нему не обращались так. Имени своего он не имеет будто. Лишь отпрыск, остаток от гнили большей, коей являлся отец его. - Подойди.

Впереди отворившихся врат стоии Хаакон. Выглядит он в сравнении с гостями свежо. Цверг и одет по-иному. Поверх широкой рубахи блистает ламеллярный доспех. Латы украшены удивительно мелкой резьбой со вставками зерцал на пластинах. Поножи вычищены до блеска, а в руках страж держит массивный парадный шлем.

- Ты думаешь, это они к нашему приходу так вырядились? - Бьёрн решает не отвечать. Слишком подозрительным ему начинает казаться все вокруг происходящее.

Рядом с Хааконом стоят другие свартальвы. Берсерк предполагает, что они - такая же охрана. Муж медленно плетется по массивным лестницам, пытаясь разглядеть, что там происходит за вратами неприступными. Он бросает гневный взгляд на Хаакона, возвышаясь над ним.

- Что это?

- Тебя, видать, укачало совсем. В Свартальфахейме мы. Прибыли, все.

- Но мне не сюда нужно.

- Тебе нужна армия. Сам сказал, - цверг насмешливо поворачивается спиной к Бьёрну. - Я привёл тебя к тому, кто армию тебе дать может. Пошли. И подругу свою захвати с собой.

Берсерк оборачивается и кивает Биргит. Та перелетает лестницы, не спуская взгляд со стражи.

- Знай, Бьёрн, покуда манерам ты не обучен, то рот свой лишний раз не раскрывай. Мы идем к нибелунгам, старшим свартальвам. Они не терпят грубости, - Хаакон медлит и облизывает высохшие уста. - Скажем так, людей они вообще не любят. И очень больно проклинают.

Надеемся мы, Бьёрн, что ты вовек не забудешь свое послушание цвергам. Твои предки, должно быть, гордятся тобой.

Бьёрн хмурится. Чертог явно хранит в себе не мало тайн. Внутри он кажется еще просторнее, - хотя, казалось бы, куда пуще, - нежели снаружи. Златого убранства в широком коридоре в разы меньше. Но светило оно ярче. Драгоценные слитки буквально искрятся на свету. Муж задирает голову и видит. В конце бесконечных высотой стен виднеется крошечное отверстие. Оттуда и поступает свет солнечный, по истине космический, и лишь крошечный лучик его зажигает каждую крупицу золота внутри собора. А те, в свою очередь, сквозь широкие витражи передают этот свет на улицу Свартальфахейма. Стены те златые украшены многочисленными зерцалами, которые и создают собой мозаику лучистую.

Потрясающе...

Очевидно, цверги не так уж и не зависимы от асов. Всего лишь луч освещает бесконечный мир их, однако факт его присутствия ставит цвергов в зависимость. Которую они признавать не желают. Бьёрн, не напоминает ли тебе это кого?

- Я думал, вы страшитесь того, что кто-то наверху увидит Свартальфахейм.

- Страшимся. Но окно это снизу кажется куда шире, чем там, наверху. Снаружи отверстие это до того крошечное, что его не заметит даже муравей.

- Как называется эта крепость? - Хаакон останавливается и воодушевленно отвечает.

- Аудун ее звать. И она живая. Постоянно передвигается. Правда, медленно очень. Вот и кажется, будто стоит на месте. Но через год эти врата, - он кивает в направлении входа, - будут выходить на совсем другую сторону, комнаты обменяются дверьми, а лестницы, ведущие вниз, будут выходить наверх, в сам Мидгард.

Сильнее волшебного чертога Бьёрна смущает многочисленная стража. Одеты они в тяжелые латы, вооружены, а ряды их счесть зверолюд не решается - теряются за светом и стенами их концы.

- Когда я передал нибелунгам, что ты собираешь войско, чтобы выйти против Хель и предотвратить Рагнарёк, то с тобой пожелал встретиться сам Модсогнир. Он - старший цверг и правитель Свартальфахейма...

Внезапно Бьёрна дергает за плечо Биргит. Она цепко впивается когтями в плечо союзника.

- Сам Модсогнир, Бьёрн. Молва о твоей лжи ушла слишком далеко. Ты что, действительно собираешься выйти против Хель?

- Мне обещали помочь асы.

- Тогда почему Один сам не выйдет с асами на нее с войной? Ты считаешь, что сильнее самого Водана?

Птица сильнее дергает за предплечье воина, и тот останавливается. Бьёрн раздраженно выдыхает и дергает плечом. Рука Биргит спадает. Перевертыш с прищуром оглядывает стражу и негромко выкидывает:

- Ну, смелее уж точно.

В конце широкого тронного зала воседал Модсогнир. Вульгарно он сидит, разлегшись на кресле с высокой спинкой. Ножки трона намного длиннее самого цверга, а у ног его стоят разные по размеру табуреты, украшенные бархатцами яркими - один чуть выше другого.

Голову круглую и большую свартальва украшает тиара. От тяжести она клонится немного влево. Снова из злата, закрепляет которое по краям у основания драгоценные обручи, должно быть, малахитовые. Широкая мантия так же украшена каменьями, а с плеч его вдоль хребета с десницей и шуйцой аккуратно свисают ленты шёлковые. Парадные поножи обвиты такими же лентами, а из-за тонкой подошвы сапог проглядываются резные каблуки из камня, напоминающего видом дубовую кору - андалузита.

Биргит неловко оглядывает свой наряд, а затем косится на Бьёрна. Тот недоуменно глядит на государя цвергов, невзирая на судорожные толчки локтем Хаакона в бок.

Где же тут лицо...

Подними его, должно быть, сидит на нем.

- Так вот ты какой, Бьёрн, - несмотря на небольшой рост, голос Модсогнира звонок и груб. - Я представлял тебя себе иначе.

Только берсерк открывает рот, как Хаакон тут же его перебивает, выбежав вперед.

- Не спеши судить его по виду, будь добр. Держали они путь сюда долгий. Да и кто в последний раз с Мидгарда самостоятельно путь находил к нам в Свартальфахейм? Хотя бы этим испытанием гости доказали свою доблесть.

- Доблесть жизнь еще никому не спасала, Хаакон, - вновь низкий голос эхом разносится по всему залу. Не знай, кому принадлежит он, Бьёрн с лёгкостью бы смог счесть, что принадлежит он самому Ёрмунганду [15]. - И благ тоже приносит не всегда. Теперь сгинь!

Хаакон предпринимает попытку объясниться, задрав палец и раскрыв рот. Но подняв взгляд на рассерженного царя, цверг быстро склоняет голову и уходит.

- Тебе нужна армия, Бьёрн? Зачем мне отдавать своих людей и нарекать их на погибель? Ты не первый, кто хочет бросить вызов богам, и не последний. Такие смельчаки не доживают даже до тридцати зимы, - нибелунг машет рукой, и ему подносят кубок. Он, смачно пригубив, возвращает его на поднос. - Покуда мне знать, что ты не один из этих идиотов? Или, поди еще хуже, обычный шарлатан?

- Ну и что мне, такому шарлатану, с армией карликов делать? - муж разводит руки в стороны. Среди стражи и слуг проносится возмущенный шёпот.

- А кто тебя знает, сын Хелги. Ты ведь у нас не простой берсерк, да не смертный даже, - Модсогнир лукаво ухмыляется, облокотившись на колени. Цверг кивает в сторону Биргит. - Кто она такая, что повсюду таскается с тобой?

Биргит, стиснув челюсти, выступает вперед, но ее рукой останавливает Бьёрн. Та бросает яростный взгляд на него, однако замолкает.

- Моя союзница.

- Союзница? - свартальв бросает взгляд в сторону птицы. - Тебя саму слова такие слова не задевают? Вырастила его, выходила, обучила... А нарек он тебя простой союзницей. Хотя бы не любовницей. Они ведь у тебя и вовсе не выживают, а, Бьёрн? Сами почили, или ты помог?

Берсерк с ревом кидается в сторону трона, однако государь даже не думает двигаться с места. Муж цепко хватает за шиворот цверга. Услышав жалобный стон Биргит, он оборачивается. Дева воинственная успевает обернуться птицей, однако излавливает ее стража столь же молниеносно. В тело девичье упираются десятки копий, с когтистой лапки свисает цепь.

- Ее убьют прежде, чем ты успеешь сорвать с меня мой царский балахон. На сколько дорога тебе твоя, - Модсогнир сплевывает прямо на рубаху берсерку, - союзница?

Бьёрн рычит и отталкивает цверга. Тот с гулким звуком ударяется хребтом о спинку стула. Воин подымает руки, поворачивается и медленно отходит от трона. Так же медленно стража уводит острые наконечники от Биргит. Нибелунг не унимается и бросает в спину Бьёрну:

- Сколько же там матерей у тебя, скажи мне? Причём, одна зловещее другой.

Зверолюд колкость гнома не понимает. Он хмурится и бросает полный ярости взгляд на альва.

Неужели этот гном знает твою тайну, Бьёрн?

Какую еще тайну?

Эй, не молчите!

- Я смысла в твоей желчи не вижу, гном. Но вижу его в своей судьбе. Раз я такой преступник, лжец и недоумок, то почему мне соизволили помочь сами асы предотвратить Рагнарёк?!

Модсогнир замирает. Выражение его лица сразу переменяется. Среди цвергов вновь проносится тревожный гул. Свартальв бросает гневный взгляд, и толпа в миг затихает.

- Ты не врешь?

- Отзовешь своих людей, если решишь окончательно, что вру.

Лицо цверга медленно озаряется улыбкой. Улыбка та зловещая, жадная, будто плевать всем альвам на Рагнарёк - им куда важнее поживиться мертвой плотью Хель.

- Я тебе верю, - он резко вскакивает с трона и начинает хлопать в ладоши. - Пиру быть! Готовимся к войне.

Свартальвы начинают ликовать. Ликует и Бьёрн. Цверги торжественно провожают его на приём, оставив Биргит далеко позади. Она разочарованно провожает взглядом утбурда.

Берсерка одобрение цвергов вовсе не радует. Он видит в них воинов: приглядывается, кто из них почит в суровой бойне; кто попытается сбежать с поля битвы. Те чуть ли не на руках выводят его во двор, государь их следует чуть поодаль со своей свитой. Однако у дверей дворцовых, возле диковинных кустарников, Бьёрна за руку хватает один цверг и шепчет ему на ухо:

- Их смерть будет на твоей совести. И поминать тебя потомки твои будут, как гибель всего живого. Берегись своей силы, Колльбьёрн.

Бьёрн отнимает руку и сурово глядит на пожилого гнома в рясе, пока его уводит толпа. Имя тому было Квасир.  т

°°°
1. Соль, или Сунна, - в скандинавской мифологии персонификация Солнца. Сестра Мани (месяца).

Соль освещает мир магическими искрами, вылетающими из Муспельхейма. -см. "Соль" Википедия.

2. Муспельхейм (Muspelheim, огненная земля) - в германо-скандинавской мифологии: один из девяти миров, страна огненных великанов, огненное царство, которым правит огненный великан Сурт («Чёрный»).

По легендам, искры из Муспельхейма породили жизнь в талой воде. Также из искр асы создали звезды. Часть звезд они укрепили неподвижно, другие же, для того чтобы узнавать время, разместили так, чтобы они двигались по кругу, обходя его за один год. -см. "Муспельхейм" Википедия.

3. Биврёст (др.-исл. bifrǫst - «трясущаяся дорога») - в германо-скандинавской мифологии радужный мост, соединяющий Асгард с другими мирами. -см. "Биврёст" Википедия.

4.
Фафнир или Фафни (др.-исл. Fáfnir) - персонаж скандинавской мифологии, сын колдуна Хрейдмара, брат Отра и Регина, впоследствии принявший облик дракона. -см. "Фафнир" Википедия.

5. Нидхёгг (др.-сканд. Níðhǫggr) - в скандинавской мифологим один из нескольких великих змеев (наряду с Йормунгандом, Фафниром и пр.), дракон, лежащий в колодце Хвергельмир и грызущий один из корней Иггдрасиля. Также он пожирает прелюбодеев, клятвопреступников и подлых убийц. -см. "Нидхёгг" Википедия.

6. Двалин (др. -сканд. Dvalin) - в германо-скандинавской мифологии гном (дварф), вероятно один из братьев Ивальди.

Двалин известен тем, что он выковал для Локи золотые волосы, которые Локи потом передал Сиф, как плату за свою шутку. Когда Локи обратился со своей просьбой, гном очень обрадовался, так как ему представилась возможность показать богам своё мастерство. Помимо волос, Двалин выковал копьё Гунгнир и корабль Скидбладнир. -см. "Двалин" Википедия.

7. Андвари (нем. Andwari букв. «осторожность») - дверг (карлик) в германо-скандинавской мифологии, который хранил золото нибелунгов и умеющий превращаться в рыбу.

Локи, при помощи сети богини Ран, удалось изловить карлика и, в обмен на свободу, ас потребовал у Андвари откупные золотом. Дверг отдал ему все своё золото и хотел оставить при себе лишь одно магическое кольцо, с помощью которого он мог бы накопить новые богатства. Однако Локи потребовал и это кольцо. Андвари был вынужден подчиниться.

Тогда взбешённый гном произнёс проклятие, чтобы кольцо приносило смерть каждому своему обладателю и проклятие это в «Песне о Нибелунгах» на самом деле преследует всех обладателей кольца вплоть до тех пор, пока сокровища нибелунгов не были возвращены водам реки Рейн. -см. "Андвари" Википедия.

8. Хрейдмар (др.-сканд. Hreiðmar) - в скандинавской мифологии чародей ("Хозяина звали Хрейдмаром, он был могущественным человеком, изрядно сведущим в колдовстве"). Отец Отра, Фафнира и Регина, а также имел дочерей: Люнгхейд и Лофнхейд. -см. "Хрейдмар" Википедия.

9. Имир, Бримир или Аургельмир (др. -сканд. Ymir, Aurgelmir) — в германо-скандинавской мифологии первое живое существо, инеистый великан, из которого создан был мир. -см. "Имир" Википедия.

10. Вили (сканд. миф.) — один из первых Асов, брат Одина и Ве, вместе с которыми создавал Землю. -см. "Вили" Википедия.

11. Ве (др.-исл. Vé) — скандинавский бог, один из трех братьев-богов (Вили, Ве и Один),  создавших Мидгард, мир людей. -см. "Ве" Википедия.

12. Хёнир (др.-сканд. Hœnir, или Hönir) — в скандинавской мифологии бог из числа асов, живущий как заложник с ванами. Наделил первого человека разумом и пониманием после того, как этот человек был сотворен им, совместно с Одином и Локи, из ясеня. -см. "Хёнир" Википедия.

13. Отр (др.исл. Otr, букв. «выдра») — в скандинавской мифологии средний брат Фафнира и Регина, сын могущественного чародея Хрейдмара. -см. "Отр" Википедия.

14. Гардари́ки (Гарда́рика) (др.-сканд.  ᚴᛅᚱᚦᛅᚱᛁᚴᛁ, Garðaríki, норв. Gardarike, швед. Gårdarike) — с XII века норманское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах. Термин можно перевести как «страна городов». -см. "Гардарики" Википедия.

15. Ёрмунганд ( Йормунганд, «великанский посох»), также именуемый Мидгардсорм — морской змей из скандинавской мифологии, третий сын Локи и великанши Ангрбоды.