Не то, чтобы я боялся отношений или серьезных чувств, вовсе нет. Просто мне жилось вполне комфортно в своем удобном бункере. Пока в него сквозь толщу бетона и свинца не стал просачиваться маленький радиоактивный свинячий хвостик. Что же мне теперь с тобой делать? Не отбиваться же резиновым членом с блестками.

— Ну и катаклизма же ты, Бакиев... — приговаривал я, когда, уже будучи дома, выкладывал из своей кожаной сумки затерявшиеся среди учебников секс-игрушки.

Разложил их на столе, оценил. Подумав, повертел в руках и сложил обратно. Потом опять выложил. И снова убрал в сумку. Дома их оставлять тоже было не очень безопасно, мало ли матери приспичит мои носки переложить: маразм, он такой — крепчает. Интересное комбо: занимательная физика, гондоны и розовый фаллос, даже целых два. Или три, если посчитать ещё и мой. Или четыре, если ещё и... Ох. Помню, как-то алгебру пришлось заменять в седьмом классе, и детей до слез рассмешила тема многочленов, а я сидел в недоумении и думал, как мне в этой смехопанораме урок теперь вести. Будто Тамара Петровна специально взяла больничный именно накануне темы, которую Павел Александрович, без сомнений, объяснит гораздо лучше.

Обычно пассики, с которыми я встречался, к стыковке себя готовили сами. Ну были у них там какие-то сияющие камни бесконечности с втулками на концах. Иногда просили меня сделать это пальцами, отчего я чувствовал себя секс-машиной, но в плохом смысле. Вообще все мои встречи больше походили на отлаженные процессы. Каждый появлялся со своей инструкцией, где какой тумблер ему щелкнуть, какие кнопки нажать.

Только с этим парнем все было по-другому, я никогда не знал, чего ожидать от него. Он мог быть послушным и внимательным, а в следующий момент вспылить, притихнуть или расплыться в улыбке, особенно в школе.

И стоило мне представить его в роли партнера, уже без желания прибить за шкодливость, как сразу хотелось расстегнуть пару пуговиц на вороте своей рубашки, а может, даже все сразу. Особенно когда, провожая меня в прихожей после домашних посиделок с плюшками, он смущенно натянул горловину толстовки себе до самого носа, зыркая на меня мутным взглядом из-под челки, и пробубнил:

— А вы меня хотите?

Это не тест-драйв и не выбор реплики в игре, здесь не было вариантов. Ответ был очевиден, но озвучить его было сложно.

— Ты пересмотрел фильмов для взрослых? Кто же о таком в лоб спрашивает.

— Я спрашиваю.

— Извини, на этот вопрос я пока ответить не готов.

— Я подожду. В понедельник? — как ни в чем ни бывало спросил его голос, но щеки он при этом активно прятал под своей жёлтой разведбронёй.

— В понедельник твой одиннадцатый Бэ у нас первым, мне тебя прямо во время урока на столе разложить?

Я надевал пальто, а Руслан удрученно молчал.

— Послушай, — я сдернул пальцем горловину его толстовки, заставляя парня вынырнуть из своего «убежища». — Пока мы с тобой не натворили дел, я хочу сказать... Ты уверен, что оно тебе надо? Я же себе потом не прощу, если ты... Если я тебе что-то плохое сделаю.

Вместо ответа Бакиев задрал край кофты, оголяя татуированный бок:

— Видите? Мне уже ничего не больно!

— Татуха огонь, конечно! И я могу себе представить, как сильно пришлось терпеть, набивая ее, но я имел в виду другую боль.

— Ага. Вот эти два ребра, — он ткнул пальцем в набитые рисунки с костями.

— Ну да, странный у тебя вкус на картинки — анатомию себе дорисовывать.

— Мне их сломали. А еще почки отбили.

Я сначала не понял, о чем он, думал, ослышался, но через секунду дошло.

— Руська... — схватив за рукав, я притянул его к себе, желая сжать в объятиях, но эта информация сдавила грудную клетку уже мне самому. — Как же так...

Бакиев не выглядел хилым, но и танком он не был: среднего роста, руки как руки, плечи не узкие и не слишком широкие. Со спортом, наверное, он отдельно от школы не особо дружил. И при этом я не мог представить его в драке, потому что лицо у него, конечно, было хитрое, но добродушное. Не отбитый, как сейчас говорят. А оказалось, что все-таки отбитый, но в другом смысле.

— Не жалейте меня, Павел Александрович, я знаю, что сам виноват.

— Да в чем же ты виноват, дурень? — я гладил его по голове, а у самого слезы из глаз линзы вымывали.

— Голубым отсвечивал в прошлой школе, вот так. И один раз слишком сильно одному пацану из параллели в глаз засветил. Отпиз... Поцапались мы. Пока заживало, пока с головой своей разбирался, отец нас по судам затаскал, и я полгода школы пропустил.

— Так вот почему ты перевелся! А я все гадал, кто же в выпускном классе так делает.

— Я даже отца не просил, он сам так решил. Но здесь мы с ним хоть в чем-то сошлись, — горько усмехнулся парень.

— А он знает?

— Ну-у... Сложно сказать. Я с ним не в каминг-ауте. Скажи я ему напрямую, в ауте он бы был стопудово. И еще бы ребра мне с другой стороны сломал, наверное.

— Если любит, может, и не сломает. Но я матери своей тоже не говорю.

— Потому что убьет?

— Нет, надеюсь. Потому что не хочу ее волновать. И что, эта история разве тебя ничему не научила?

— Ага, научила, как же. Не палиться. Вот я полез по сайтам и ваш профиль в сети нашел.

Ой лопух. Жестянка без процессора в голове... Ну просто оторви и утрись... Но я молчал, не мне ему лекции читать. Хотя погодите-ка, я же здесь все-таки еще учитель? Или уже нет?

— И ты не придумал ничего лучше, чем пристать к учителю, чтобы унять свою жажду знаний, да? Просто пять с плюсом за находчивость.

— Вы мне нравитесь.

— А я думал, тебе нравится меня бесить, — усмехнулся я ему в висок.

— И это тоже, но теперь мне больше нравится тебя целовать.

Руслан повернул голову и коснулся моих губ. От него все еще пахло выпечкой и чаем с бергамотом, и мне вдруг нестерпимо расхотелось уходить. Так, только без паники, Павел Александрович. А урок в учительском туалете он все-таки хорошо запомнил: нагло залез языком в мой рот и стал там хозяйничать, одновременно прижимаясь своим телом к моему. Я пальто застегнуть еще не успел, но уже пожалел об этом, ведь через джинсы отчетливо ощущалось, как в бедро упирается его напряженный член.

Я подхватил его под ягодицы и вмял в себя. Руслан издал тихий, едва уловимый стон — нравятся ему, значит, мои руки на заднице. Пальцами он сначала робко гладил меня по шее, но от внезапного порыва тоже осмелел, одной рукой скользнул по моей рубашке и остановился только на ширинке. Я на мгновение оторвался, заглянул в раскрасневшееся лицо: волосы взъерошены, глаза дикие, а губы очевидно хотели большего. Основная сюжетная линия с репетиторством незаметно обросла сайд-квестами с мини-играми, которые сейчас полностью перетянули маятник моего внимания на себя.

— Что ты делаешь, Руслан?

— Я тебя трогаю, изучаю твою упругость. Это всего лишь физика, не волнуйся, Павел Александрович, — шептал он, наглаживая меня сквозь штаны.

— Давай на сегодня уже закончим, хорошо?

— Уже хочешь закончить? — он провел пальцами ровно там, где я почувствовал, как мое белье становится мокрым.

— Бакиев! — я встряхнул его, резко вернувшись в реальность, — На сегодня хватит.

— Ну и отлично! До свидания! — взбрыкнул он и, хлопнув дверью, скрылся в ванной, оставив меня в прихожей одного.

Мне было очень стыдно перед ним, но я чувствовал, как теряю контроль над ситуацией. Его настойчивые касания едва не помутили мне рассудок. Еще немного, и я бы не постеснялся разложить его прямо на полу возле коврика у входной двери. Все эти внезапные импульсы мне были чужды и страхом отзывались где-то глубоко внутри. Наверное, здесь должен был быть какой-то левел-ап от колоссального количества опыта, полученного за столь короткий и насыщенный вечер, но его не получилось...

— Ну не сердись, Руська! — сказал я чуть громче, чтобы он услышал, и затем тихо выскользнул из квартиры.

***

Проторчав все выходные в онлайне, словно в бреду, в понедельник я шел к первому уроку с чувством легкой паники. С каждым шагом шкала здоровья и здравого смысла уменьшалась без возможности восстановления. Будто меня отравили сильнодействующим ядом, и противоядие было только у одного персонажа, которого я должен был вынести во всех смыслах первым уроком с самого утра.

К моему удивлению, Бакиев вел себя идеально, если не считать, что он уселся за первую парту прямо у меня перед глазами. И весь урок я чувствовал какую-то подставу, но он только сидел и внимал, как все остальные старшеклассники, лишь изредка, когда мы встречались глазами, на его лице мелькало необычное выражение, словно он прямо сейчас сорвется с места и прижмет меня к доске. Да и у меня, наверное, физиономия была не лучше. То холодно, то жарко, я все время теребил ворот рубашки и косился на окно, забывая, открывал я его уже или нет.

— Павел Александрович, вы себя плохо чувствуете? — поинтересовалась ближе к концу урока Кузнецова, явно надеясь, что я возьму больничный, и она избежит переписывания контрольной.

— Нет, я... Спасибо, Катенька, я в порядке.

— Что-то вы какой-то рассеянный, у вас даже вон учебник задом наперед лежит.

Я нервно поправил книгу, отмечая, что система явно давала сбой.

— Нет, это все магнитные бури, вспышки на Солнце... Извините. Запишите домашнее задание.

— Ой, вы, наверное, влюбились! Весна же! У вас девушка появилась, да, Павел Ссаныч? — подал голос мой персональный кошмар.

Класс весело заулюлюкал, и я, замешкавшись, выронил ручку, нагнулся к ней, чтобы поднять, и случайно смахнул со стола учебник. Бакиев наклонился в проходе между партами, поднял его и протянул мне, едва касаясь пальцами моей руки. И совершенно незаметно, одними только губами, украдкой послал мне воздушный поцелуй. Скорее бы уже отопление отключили — жара как в бане просто!

— Ой, правда? А какая она, Павел Саныч? Как ее зовут? — затараторили девочки, им бы только дай повод посмаковать личную жизнь молодого учителя.

Руслан не переставал смотреть на меня и хитро улыбался. Маленький подстрекатель... Я поправил очки, быстро бросил на него короткий взгляд и с притворным негодованием в голосе ответил:

— Умные стали, ну ничего от вас не скроешь! А что, вы хотите узнать, кто это? Думаете, вы можете быть знакомы?

Девочки, конечно же, отозвались нетерпеливым «да». Я снова глянул на Руслана, с удовольствием отмечая, как от моей провокации, отбитой в его сторону, его глаза почти что в ужасе округлились.

— Это молодой и талантливый... подающий надежды... кондитер. Представляете, познакомились мы в школе.

Парень нервно заерзал, а класс вдруг удивленно притих.

— Ее зовут Людмила.

— Ой, как классно! А сколько ей лет? А она старше вас или младше? А сколько вы уже встречаетесь? Фотку покажете? — поток вопросов от женской половины класса не прекращался.

Бакиев скрестил руки на груди, делая вид, что ему это больше не интересно, но я заметил легкий румянец на его вредной мордашке. Прервав дальнейшее обсуждение воображаемой Людмилы домашним заданием, я отпустил детей на перемену и, довольный, что смог взять себя в руки, принялся убирать приборы, на которых мы сегодня изучали новую тему — одну из последних в этой четверти.

— Твои новые очки просто класс, — послышался голос за моей спиной, а затем щелкнул замок на двери подсобки. — Так и хочется их разбить.

— Руслан!..

— Людмила, — огрызнулся он, подходя вплотную ко мне, и, внезапно схватив меня за зад, нагло сунул руки в карманы моих джинсов.

Ладони были такие горячие, и мне невольно захотелось избавиться от штанов.

— Ключ отдай. У тебя сейчас урок, вообще-то!

Бакиев усмехнулся и показал мне сжатую в кулак ладонь. Совершенно очевидно, что началась новая миссия по добыче ключа от локации. И что именно мне надо было выполнить, я уже живо себе представил.

— Не пойду, я заболел.

— Чем, воспалением хитрости? Или это магнитные бури? — я схватил его кулак, сжимавший заветный сюжетный предмет.

Бакиев сделал шаг назад, подперев спиной дверь, прямо как тогда я в туалете.

— Влюбился.

— Хватит придуриваться, — мне пришлось шагнуть следом и нависнуть над ним, почти касаясь друг друга носами. — Это не смешно.

— Тебе разве не весело? Скажи, что тебе тоже нравится.

Он крепко сжимал в кулаке ключ, не давая мне пробраться пальцами внутрь. Другой рукой Руслан попытался дотронуться до меня внизу, но я резко перехватил ее и прижал к двери возле его головы. Если этот хитрожопый ключник сейчас начнет меня трогать, у меня точно случится вспышка на Солнце. Наши пальцы переплелись, а он и не думал вырываться. Как же нестерпимо мне хотелось его поцеловать, я же чувствовал, что он специально меня дразнит, но вот это как раз и распаляло. Словно в бреду, я только и успел вспомнить, что у меня сейчас окно. Это хорошо, хотя я и не очень любил квесты с ограничениями по времени, но с Бакиевым они преследовали меня на каждом шагу. У нас есть целых сорок минут. Лишь он и я, запертые в маленькой комнатке без окон, будто в персональном бункере.

— Ну вот, я же говорил, что ты не скучный! — выдохнул он мне в рот губами, когда я наконец-то попробовал их на вкус — сегодня они были мятные.

— С чего... такие выводы? У нас пока даже практики нормальной толком не было... Так, баловство одно.

— Ммм... Может, тогда побалуешься со мной прямо здесь?

— Что?

Руслан сильнее прильнул ко мне животом и медленно опустил руку. Затем разжал ту, что сжимала ключ. Я скользнул пальцами по ладони, не обнаружив там ничего.

— Поиграй со мной... Тем розовым приборчиком, который лежит у тебя в сумке. Павел Александрович.

Чертов Бакиев! У меня внутри все похолодело — откуда он мог знать об этом? Отпустив его руку, я ошарашенно нащупал ключ у себя в заднем кармане. И снова сюжетный выбор: убежать или принять испытание? Если я уйду сейчас, как повернется сюжет? Я поймал довольный и возбужденный взгляд парня, явно надеявшегося, что я останусь. Но он не заставлял меня, а давал возможность решить. Это — приглашение. Между нами больше не было учебников, только законы физики. Только чистое взаимодействие.

— Можно просто Паша, — улыбнулся я и принялся жадно стаскивать с него одежду.