Пятница. 20 ноября, 2020 год.

— Кто придумал алгебру? — я уставилась на лист с тестом, готовая расчеркать всё, потому что решить не получалось. Хочется, как в детстве: начать плакать, чтобы кто-то сделал за меня. — Это издевательство!

Мне нужно было остаться на повторный год обучения. Примеры и уравнения, мелким шрифтом красовавшиеся на белой бумаге, ввели меня в полнейшее недоумение. Урок подходил к концу, а я из десяти решила три задания.

— Итак умом обделена, — с сарказмом подметила я.

Сзади послышался приглушённый смешок. Такой заразительный, что я улыбнулась в ответ.

Девушку с задней парты я узнать не смогла, когда повернулась.

Она закрыла рот рукой, немного пригнувшись. Вероятно, чтобы не привлечь внимание учителя. Короткие, иссиня-черные волосы скрыли черты лица одноклассницы.

— С таким настроем ты точно не сдашь тест. — Она успокоилась, выпрямилась. Указательными пальцами поправила чёлку, словно проверяла, ровно ли та подстрижена. К слову, было идеально, как и само каре.

— Я здесь с трудом разбираю знакомые цифры, — показала девушке листок, ткнув пальцем в первое задание.

— Я помогу тебе. — Она выхватила содержимое из моих рук, протянув в ответ свой тест.

— А... Я не могу взять. — Испуганно посмотрела в сторону преподавателя. Впрочем, он был занят: что-то печатал на компьютере. Лишь одна редеющая макушка была видна. Может, и тест он дал для того, чтобы сделать свои дела?

— Всё в порядке. Я успею выполнить ещё один вариант, — мне ничего не оставалось, как взять решённые примеры, иначе учитель заметит наше обсуждение. Девушка наклонилась, быстро водя ручкой по бумаге.

Я подписала самостоятельную работу своим именем и фамилией, борясь с чувством неловкости за обман. Красивым почерком одноклассницы были выведены все решения ненавистных для меня примеров.

Со звонком она собрала канцелярию и направилась в сторону выхода из школьного кабинета:

— Подожди! — девушка развернулась ко мне, пристально вглядываясь большими, ярко-голубыми глазами.

Во время урока я рассмотрела мельком; сейчас же её внешний вид завораживал. Она была ниже меня ростом, одетая в серую водолазку и чёрный пиджак. Её глаза выделялись на фоне темных волос, одежды и бледного лица, на котором не было ни грамма макияжа.

— Я хотела поблагодарить тебя.

— Пожалуйста, — она улыбнулась, и мы вышли из класса. — Я удивлена, как тебе не помог учитель, лишь бы ты так не возмущалась.

— Никак не могу понять новые темы, — моя реплика была больше похожа на оправдания.

— Так бывает после долгого отсутствия, — она понимающе пожала плечами.

— Оливия, — протянула собеседнице руку.

— Лиза.

— Ты не хочешь перекусить? — предложила. Затем осеклась, затаив дыхание в ожидании ответа. Столько вариантов завязать новое знакомство, а я решила сделать то, что даётся с трудом.

— С удовольствием.

Есть не хотелось. Я водила пластиковой ложкой по стаканчику йогурта, перебирала ломтики фруктов внутри. А Лиза основательно подошла к приёму пищи, забив поднос всем, что сегодня предлагали в столовой. И как она остаётся такой стройной?

— Ты давно учишься в нашей школе? — старалась вести себя непринуждённо, но как будто потеряла навык коммуникации. Все мысли об общих темах семнадцатилетних девушек превратились в осенний туман.

— Второй год.

— Я раньше не видела тебя.

— О... Я часто пропускаю. — Лиза обдумывала, кажется, что сказать, — по семейным обстоятельствам.

— Это не мешает тебе хорошо разбираться в алгебре.

— Мама до декрета работала в школе учителем математики, так что это у меня в крови, — шутила Лиза, медленно попивая шоколадное молоко из трубочки.

— Тебе повезло.

Она рассказала о том, что мама рядом, чему-то учит. Так обыденно, в порядке вещей. А для меня уже казалось чем-то сверхъестественным, далёким.

Лиза, вероятнее всего, поняла причину моего замешательства. После её рассказа я стала разглядывать этикетку на стаканчике, лишь бы сфокусировать на чём-то взгляд, стараясь не расплакаться.

— Я слышала о твоей трагедии. Мне очень жаль. — Девушка коснулась моей руки. В этот момент меня осенило. В первый день, когда я пришла в школу и пряталась в туалете от назойливых сплетниц, это она сказала им прекратить меня обсуждать. Так хотелось поблагодарить девушку, но мне стало неловко за слабость, из-за которой я не вышла, и не дала отпор тем, кто говорил о моей семье.

Телефон, который спокойно лежал на столике, издал одиночный звук, немного прокатившись по гладкой поверхности от вибрации.

Неизвестный номер: Завтра вечеринка у Майка. Идём?

— С парнем переписываешься? — Лиза прищурилась, но теперь её глаза не выражали сожаление, а напротив, горели желанием узнать новые детали из моей жизни. Сейчас она походила на детектива, светившего лампой в лицо на допросе, лишь бы выведать причину моего настроения.

Такая многогранность меня поразила. Лиза спокойно включалась в происходящее вокруг. Это тест на уроке; из весёлой девушки на задней парте, в гения математики. Смена эмоций в повествовании о своей матери и искреннее сочувствие моей утрате. Сейчас же одноклассница была вовлечена в мои интриги.

— Нет. Почему ты так решила? — пытаюсь казаться невозмутимой, но смущение врывается в гамму моих чувств.

— Улыбалась так, будто ждала сообщения.

— Это просто знакомый. — Только осталось добавить, что это наш общий одноклассник. Я сразу поняла, что это написал Хилл.

— Хорошо, — Лиза проникла в душу, заставляя щёки гореть. Она произнесла слово с той интонацией, будто даёт мне время тонуть в своих перипетиях самостоятельно, словно поверила, что я говорю правду, хотя прекрасно понимала, что в каждом слове ложь.

— Не хочешь сходить на вечеринку? — просто кидаю, чтобы не идти самой. — Забыла, когда это делала.

— Аналогично. Почему бы не сделать это вместе. — Глаза Лизы кажутся ещё ярче чем были. Девушка взволнована не меньше меня этим предложением.

Оливия: Согласна. Я буду не одна.

Брендон: Хорошо.

Суббота. 21 ноября, 2020 год.

— Спустишься к обеду. — Бабушка заглянула ко мне в комнату, пока я безрезультатно пыталась справиться с математикой, повторяя новые темы.

— Конечно, — согласилась, не смотря на отсутствие аппетита.

Разворотив картофельное пюре, словно пытаясь найти там золото, я не могла съесть и ложки еды. Когда мы познакомились с Брендоном? Откуда у него мой браслет?

Выйдя из транса, оправившись от мыслей о новом однокласснике, я подняла глаза, встречаясь с уставшими, серыми, как небо в эти дни, бабушкиными.

— Опять нет аппетита? — обратилась она ко мне, отставляя пустую тарелку.

— Совсем нет, — сложила руки перед собой, грустно взглянув на блюдо.

— Хотя бы половину. Стала такой худой, — бабушка протянула руку и стала трогать мои бледные, тощие в подтверждение словам.

— Хорошо. — Выдохнула я.

Даже половина тарелки далась мне с трудом. Организм отвергал еду. Может, побочный эффект от лекарств, бесконечный стресс, чувство вины. А, возможно, моё тело само подсказывает, что пора вслед за семьёй.

Пообедав я отправилась в комнату. Стены в ней раньше были покрыты фиолетовыми обоями, множеством постеров любимых групп, фильмов. Но после ремонта они стали белыми, пустыми. Никакие портреты, огни или декорации вешать не хотелось. Мне казалось, что долго здесь я не задержусь.

Я посмотрела в окно, удрученная сырой погодой. Дождь не прекращал идти уже неделю. На телефон пришло уведомление. Я нехотя прошла к тумбочке, чтобы узнать от кого оно.

Брендон: Будь готова к девяти.

— Мог бы и поздороваться, — говорю вслух и тут же печатаю.

Оливия: Мог бы и поздороваться сначала.

И сразу дописываю.

Оливия: Хорошо.

— Если бы не столько вопросов, ни за что бы не связалась с ним. — Потрогала браслет на руке. До сих пор не пойму, как?

Брендон: Здравствуй, Оливия Дэвис. В девять часов буду ждать тебя возле дома. Так лучше?

Оливия: Лучше. Адрес тоже знаешь?

Брендон: Узнал. Вдруг тебя опять придется отвозить домой после голодного обморока.

Оливия: Ох, ну разве ты это допустишь? Вытащишь из бардачка ещё вещи, которые я когда-то потеряла, и заставишь меня перепробовать всё меню в кафе твоего дяди.

Брендон: Моя доброта не настолько безлимитная, как и твои вещи в бардачке.

Оливия: Вот какая твоя доброта? Шантажировать человека тем, что знаешь?

Брендон: Я разве шантажировал? Предложил равносильный обмен.

Оливия: Думаешь, для меня равносильно прийти в компанию, где каждый знает, что я бывшая Майка? А ещё я должна с ним флиртовать?

Брендон: Я не говорил тебе с ним флиртовать, лишь отвлечь. Об этом ты сказала сама.

Я кинула телефон на кровать.

— Ненавижу!