Брендон.

Понедельник. 6 июля, 2020 год.

— Мама! — кричу, заставляя её закрыть уши ладонями. Внутри всё переворачивается от осознания неизбежности.

Лицо мамы сильно опухло. Веки заплыли, едва открывая вид на карие глаза, белки которых и вовсе были красными. На чёрных волосах редкие колтуны. Одежду она меняла чёрт знает когда.

— Вези его, куда хочешь! — мама активно жестикулирует руками, вновь рыдая.

— Норд останется тут!

— Пусть твой отец забирает собаку, его же он не разлюбил, — она дёргает край голубой футболки, сильно сжимая её.

— Это моя собака, не его! — гнев накрывает меня, и я ударяю рукой по стене, оставляя красный след на белой краске. Мама вздрагивает, прекрывая рот рукой.

На мгновение от шока она замолкает, смотря на разъяренного меня. Но, видимо, её чувства превыше всего, и она продолжает с удвоенной силой и ненавистью к отцу:

— И что? Он тоже от Норда без ума. Я не смогу видеть Грега в доме.

— Значит, будем видеться за его пределами, как и делали это раньше.

— Да ты здесь только ночуешь! — тычет в меня указательным пальцем. Слёзы мамы остаются мокрыми пятнами на одежде. — Он уже два раза приходил, а я не могу его видеть. Не могу! Понимаешь?! — её голос надрывается.

— А я не могу запретить папе находится в его же доме! — прикладываю руки к вискам. Кажется, давление поднялось. Внутри пульсирует так, что я готов разодрать кожу, лишь бы избавиться от боли.

— Значит, ты предлагаешь мне уйти? — мама заикается, обхватывая себя руками.

— Нет. Хватит уже! Вы развелись три месяца назад. Может, пора уже перестать жалеть только себя, а обратить внимание и на меня тоже?!

— Мне тяжело, ты не понимаешь!— отрезает она, и начинает ходить туда-сюда, нервно дёргая нижней губой.

— Это ты мне говоришь? Я не понимаю? — у меня от обиды пропадает голос, и второй вопрос я задаю, практически, шёпотом.

— Брендон, — мама снисходительно произносит моё имя, понимая, что сказала. Я готов разревется, как пятилетка. Сильно нажимаю ладонями на глаза, вдыхая воздух. Отвернулся от неё, чтобы не наговорить лишнего.

— Хорошо. Не хочешь, чтобы Норд жил с нами? Пожалуйста! Норд! — зову собаку. Он подбежал ко мне, не понимая, что нам придётся расстаться.

Папа подарил мне ретривера на десятый день рождения. Я назвал щенка Нордом. Он все восемь лет, что прожил со мной, был таким же, как и его кличка. «Северный ветер» — уверенный в себе, спокойный, но готовый защитить меня в любую секунду. Норд — не просто собака, он — верный друг, который покорно лежал рядом со мной, когда мне от боли было нечем дышать. Когда я не мог встать с кровати после операции, Норд приносил мячик, как будто понимал, что я должен разрабатывать руку, кидая ему игрушку.

А, что делаю я? Выполняю капризы мамы, запустившую себя настолько, что её приняли бы за свою возле мусорных баков.

— Сынок, прости, но..

— Что "но"? Мама, я так разбит, а ты отнимаешь и Норда. — Слёзы опалили мои щёки. Я устал терять. Устал.

Зову Норда за собой. Мы идём к машине. Сердце обливается кровью. Голова стала такой тяжёлой, что кажется я не проеду и квартал, врезаясь в первый гидрант. Опираюсь вытянутыми руками на машину:

— Нет, Норд, мы не на пляж, — вытираю щёки, и забираю из пасти собаки принесенную тарелку.

Он не понимает. Конечно. Открываю дверь, Норд запрыгивает на переднее сидение. Золотистая шерсть блестит на солнце, хотя я давно его не купал.

Сажусь в машину, опускаю окна, и Норд по привычке высовывает голову.

Мы едем за город. Папа не может забрать Норда. Новая жена страдает от аллергии на шерсть. Да, быстро он нашёл нам замену. Единственный выход — просить дядю Джона.

Глаза застилает пелена, не получается сосредоточиться на дороге. Но всё равно я вжимаю педаль в пол, заставляя стрелку спидометра показать свой максимум. Если промедлю хотя бы на секунду, передумаю. Оставлю Норда, уйдёт мама. Я в безвыходной ситуации.

Норд выпрыгивает прямо из окна, когда я паркуюсь около придорожного кафе. Пытаюсь привести себя в порядок, чтобы не предстать перед дядей тряпкой. Выпиваю таблетку, пока Норд резвится рядом, пытаясь ловить птиц, сидящих на нижних ветвях елей.

К счастью, я любимчик дяди. Он соглашается приютить Норда, пока я не поступлю в колледж, или не сниму отдельное жильё, чтобы забрать его.

Я отвёл собаку на задний двор, где Джон отстроил себе домик, желая жить рядом со своим детищем.

— Я буду тебя навещать, — глажу Норда, прижимаю к себе, целую. — Потерпи немного. Я не бросаю тебя. Как смогу, сразу заберу. Обещаю. — Ещё раз обнимаю его, перебирая пальцами шерсть.

Сажу Норда на цепь, чтобы не убежал. Никогда не делал этого. Ненавижу отсутствие выбора. Глажу Норда по голове, отворачиваюсь и бегу. Слышу лай и топот; он бежит за мной. Звон цепи, которая останавливает пса. Звуки становятся громче: лай, переходящий в скуление, цепь, он роет лапами землю, а я бегу. Бегу от друга.

Сажусь в машину, даже не попрощавшись с дядей и уезжаю. Начинаю глубоко дышать, затем, не сдерживаю эмоции и кричу. Остановился на обочине. Сбиваю руки о руль, разрываюсь криками в такт ударам. Я отомщу. За всё, что сейчас переживаю. За Кэт, за родителей, за Норда.

Оливия Дэвис — во всём виновата она, ненавижу её.

Завожу автомобиль и мчу домой.

— Брендон, — мама вскакивает с дивана.

— Давай переедем, — глотая жадно воздух, говорю ей. — Я сделал то, что хотела ты. Теперь твоя очередь поддержать меня.

Мама минуту молчит, потом просто кивает, и я облегчённо падаю на колени. Боль проходит.

Понедельник. 16 ноября, 2020 год.

Мама наконец-то пришла в норму. Привела себя в порядок, устроилась на работу. Видимо, моя идея пошла ей на пользу, а я ведь делал всё ради себя. Нашёл рычаги давления, чтобы перетащить маму в этот город.

Я не уделял учебе должного внимания. С одноклассниками и учителями отношения напряжённые. С футболом, как и со стипендией в колледже благодаря ему, я попрощался. Сейчас мной движет одна цель. И она медленно приближается ко мне.

Три месяца я бесцельно посещал школу. Теперь-то игра началась.

Оливия напугана, потеряна. Она болезненно худая, хотя и пытается прятать это за объёмной одеждой. Её тёмные волосы волнами спадают на плечи. Взгляд она не поднимает, смотрит исподлобья.

Оливия садится около меня на скамейку, пока я дожидаюсь очередного выговора от директора. Я напрягаюсь от близкого нахождения с ней. Тело становится натянутой струной. Она не скрывая пялится на меня.

Поворачиваюсь в её сторону. Оливия маскируется смартфоном, смотря на главный экран. Всё бы отдал, чтобы посмотреть на её лицо и понять, помнит ли она, что связывает нас.

— Не помнишь меня, Оливия Дэвис? — интересуюсь и вскакиваю с места, когда от директора выходит посетитель. Он меня спас от поспешных действий.

Вторник. 17 ноября, 2020 год.

Оливия переминается с ноги на ногу, не решаясь зайти в класс. Медленно подхожу к ней, слыша как пищат её часы. Высокий пульс. Она боится.

— Мистер О'Коннел заставляет твоё сердце биться чаще? — она отпрыгивает от меня, как от огня, раздражённая моим появлением.

— Что тебе надо? — так интенсивно стягивает часы, что царапает руку.

— В общем-то, ничего. Хотел пройти в класс.

— Ну, так проходи, — ещё больше злится и освобождает пространство для меня, но потом хватает за руку, заставляя сжать другую, чтобы перетерпеть близость с ней. — Почему ты вчера спросил помню ли я тебя? Мы ведь не знакомы.

Не помнит. Она ничего не помнит. Что ж, тем приятнее будет вдохнуть в неё жизнь, и бросить с самого крутого утёса. Дэвис будет интересно узнать, как мы познакомились, но уверен, что правда ей точно не понравится.