Вторник. 17 ноября, 2020 год.

Каждый человек должен сам спасать своё тело и душу. Те, кто надеется, что их спасут другие, будут разочарованы.

▪ Парацельс

Я перестала сопротивляться порыву Брендона позаботиться обо мне. Хотя, сомнения в чистоте его намерений всё-таки были.

Мы ехали, пока знак населенного пункта не миновал.

— Куда мы?

— Ужинать. — Брендон даже не повернулся.

— В городе закончились кафе?

— Нет. Я хотел кое-кого навестить. И раз ты сказала мисс Грин, что я обещал помочь, то принимай помощь, но на моих условиях.

— Кого? — мне хотелось быть невозмутимой, но каждое слово и движение выдавало мою нервозность.

Брендон покачал головой, слегка ухмыльнувшись.

— Ты такая любопытная.

— Меня везёт за город малознакомый человек, и я не должна задавать вопросов?

— Мисс Грин ты сказала, что я твой приятель.

Хилл отрезал любые пути к словесному наступлению. Я замолчала, стараясь не показывать свою паранойю. Написала бабушке, что занимаюсь с одноклассницей (поверит ли?), и мисс Грин, что приехала домой.

Дорогу с двух сторон окутывал густой лес. Ели тянулись верхушками к облакам, падая тенью на серый асфальт. Деревья были темно-зелеными, на фоне которых выделялись коричневые стволы и ветки. Казалось, если переступить черту, зайти за одно дерево, то можно потеряться. Вот, и сейчас, находясь с человеком, которого я вижу второй день, доверяясь ему, я захожу глубоко в дебри леса. Только бы найти дорогу обратно...

Мы преодолели десяток миль, прежде чем стала видна неоновая вывеска. На придорожном участке расположилось кафе, возле которого стояло четыре машины. Стены были белыми, крыша красной. На ней мигало название «У Джона». Через большие окна я видела посетителей.

— Пошли, — Брендон освободился от ремня.

Аппетит был вытеснен чувством тревоги и немного любопытством.
Я повторила его действия, открыв дверь машины.

— Идти сможешь? — Хилл помедлил, наблюдая за моими движениями. Я кивнула.

Воздух был настолько чистым, что дурманил голову. Запах хвои пропитал всё вокруг.

— Дэвис, пошли, — Брендон прервал моё единение с природой.

— Иду-иду.

Хилл пропустил меня вперёд и, переступив порог кафе, я почувствовала аромат выпечки. Пахло настолько вкусно, что в животе заурчало.

— Брендон! — из-за стойки выкрикнул мужчина, раскидывая руки в стороны. Он радовался встречи с Хиллом, растягивая пухлые губы в улыбке, над которыми находились тёмные, густые усы. На голове белый колпак, из под него виднелись чёрные кудряшки. Красный фартук облегал полную фигуру мужчины.

— Здравствуй, дядя Джон!

Джон вышел из-за стойки, крепко обнимая Брендона, похлопывая крупной ладонью по спине.

— Ты так вымахал! Футбол не бросил? — дядя прищурил глаза, нахмурил брови.

— Наши с ним пути разошлись.

— Не могу в это поверить, — дядя Джон очень расстроился. Наверное, успехи Хилла были впечатляющими.

Вокруг царило дружелюбие и умиротворенность. Путники кушали, расположившись за светлыми прямоугольными столиками, восседая на красных креслах. Сделала вывод, что это стиль кафе — красно-белый цвет. Но, а я переминалась с ноги на ногу, чувствуя некомфортно себя в этой обстановке.

— Ничего, я не жалею. Как там мой друг? — Брендон потёр руки, предвкушая встречу с кем-то.

— Он во дворе. Ждёт тебя. А кто эта красавица? Ты привозил ко мне только...

— Одноклассница, — Брендон перебил бесцеремонно дядю, оставив тайной свою личную жизнь.

— Здравствуйте! — протянула руку, — я Оливия.

— Очень приятно. Вы голодны?

— Да, — Хилл опомнился, — можно нам твоё фирменное блюдо?

— Конечно! Садитесь, где вам удобно. Сейчас принесу.

Брендон рукой указал в сторону свободного столика.

— Ты хотел повидаться с дядей? — я сложила рюкзак и куртку рядом, пока Хилл занимал место напротив.

— Не только.

Я так громко вдохнула, что Брендон скривился от моего недовольства.

— Терпение. Сначала поедим, а потом посмотришь.

— Я не хочу.

— Может быть, но ты должна поесть, — Хилл не уговаривал, не давил. Его голос был спокойным, властным, как будто он лучше всех знал, что правильно для меня.

— Мне надо домой. — Я паниковала. Каждый приём пищи мне даётся с трудом. Хотя, я хотела кушать. Первым делом подумала об этом, как зашла в кафе, учуяв аромат блюд. Но не могла. Если я буду питаться, буду продлевать жизнь, в которой не вижу смысла.

— Ты специально это делаешь?

— Что? — сделала вид, якобы не понимаю, в тот момент, как пальцы отбивали чечётку на столе.

— Моришь себя голодом. — Брендон так осуждающе посмотрел на меня; я готова вжаться в кресло.

— Нет. — Помотала головой.

— Ты говорила, что не поела, и тебе стало плохо. Теперь отказываешься от еды?

Брендон недоумевал о моём странном поведении. Не знаю, известно ли ему что-то о моей жизни, либо он сделал вывод, что я, таким образом, добиваюсь фигуры, как у модели. Но смотрел на меня Хилл, как на умалишенную.

— Говорила, — но как это объяснить чужому человеку? «Я не ем, потому что не хочу дожить до старости», — скажет, что дура, и начнётся бравада о том, что вся жизнь впереди, я молода. А как же колледж, будущее? Этот сценарий я проходила.

— У меня есть к тебе предложение, но скажу о нём только, когда ты поешь.

— Шантажируешь?

— Мотивирую, Оливия.

— Ты специально? — Опять злит меня, зная, чем можно заинтересовать.

— Да. А ещё у дяди Джона вкусная лазанья. — Брендон сложил руки на стол, подвинувшись вперёд. Он был очень доволен.

Несколько минут я обдумывала его предложение. Это же просто еда...

— Ладно, — насильно выдавливаю из себя, побеждённая собственным любопытством.

Через минут двадцать на столе стояла лазанья, запах которой поборолся бы с ароматом хвои в этом лесу.

Я согласилась. Отступать было поздно. Немного поковыряв вилкой, я съедаю треть порции. Лазанья, правда, очень вкусная.

— Я тебе говорил. — Брендон всё понял по моему выражению лица. — Пошли?

— Куда? Ты же говорил, что расскажешь. — Я начинала злиться, ведь выполнила свою часть уговора, а он нет.

— Меня кое-кто ждет.

Я последовала за Хиллом. Мы поблагодарили дядю Джона, и покинули заведение.

На заднем дворе кафе был расположен небольшой светлый домик, который я и не приметила, когда мы приехали. Всё потому что территорию опоясывал лес.

— Это дом дяди. — Рассказывал Брендон.

— Он живет один?

— Практически, — Брендон громко засвистел. Во дворе послышался шум, и навстречу к нам вылетел золотистый ретривер.

— Только не собака, — взмолилась я, и спряталась за спиной Хилла.

— Привет, Норд, — Брендон обнимал ретривера, гладил.

Собака махала хвостом и довольно лаяла. Я отошла на пару шагов назад, намеревалась выйти за ограду дома.

— Не хочешь погладить? — Брендон был счастлив, перебирая пальцами светлую шерсть Норда.

— Я подожду в машине.

Тело пробивало мелкой дрожью. Лай собаки был триггером, вызывая страшные воспоминания.

— Ты боишься? — Хилл насмехался надо мной? Он распрямился, удерживая собаку за ошейник.

— Боюсь, Брендон! — крикнула я. Норд залаял громче. — Мы можем уйти?

— Ещё пятнадцать минут. Хочу поиграть с ним. — Выражение лица Брендона поменялось, он жалел, что привёз меня сюда.

— Дай мне ключи, я буду на парковке. — Протянула дрожащую руку.

— Норд безобидный. — Хилл начинал обижаться или злиться, что я вписала его собаку в строку злостных хищников, но ничего с этим поделать не могла. Мне было страшно.

— Брендон, пожалуйста, — я стиснула зубы, готовая умолять его. Он протянул мне ключи, стоя на месте, и удерживая Норда. — Бросай. — Трусиха. Мне так стыдно. Собака смирно сидела, виляя хвостом. Только немного ринулась вперёд, когда Брендон кинул мне ключ.

— Сидеть, — скомандовал он.

Брендон был пунктуален, и через пятнадцать минут занял водительское место.

— Что с тобой?

— Сегодня день откровений? — отвернулась от парня в сторону бокового окна, — боюсь.

— Тебя кусала собака?

— Нет, папу. У меня на глазах, — я сморщилась, вспоминая события пятилетней давности.

— Мне жаль, но их нельзя бояться. Собаки чувствуют страх.

— Не могу. Думаешь, не пыталась? Меня пугают чихуахуа, а ты хочешь, чтобы я погладила большую собаку? — меня раздражала его философия. Ведь я, действительно, пыталась совладать со страхом, но как только тянула руку к псу, меня охватывал паралич.

— Прости, не знал.

Я вдохнула, досчитав до четырех, и выдохнула, не ответив на слова Брендона.

— Это собака твоего дяди? — успокоившись, я попыталась выстроить диалог.

— Нет, моя.

— Почему так далеко от тебя?

— Когда родители развелись, мама не хотела видеть Норда дома, потому что папа любил его. А папа не мог забрать из-за новой жены, — у неё аллергия.

— Бедная собака.

— Ты его боялась, а сейчас жалеешь? — Хилл скептически отнёсся к моим словам.

— Да. Мне нравятся собаки, но я не могу перебороть страх. Когда вижу, начинается истерика. Посмотри, руки до сих пор трясутся.

Брендон промолчал, только, казалось, о чём-то сильно задумался.

— Как мы познакомились? — закрыв одну тему, я задаю сильно интересующий меня вопрос.

— Я удивлен, что ты раньше не спросила, — он исподлобья поглядел на меня.

— Некогда было: ужин, собака...

— Нетерпеливая ты.

— Это была вечеринка на пляже — костёр в честь первого дня лета в прошлом году? Я тогда грубо отшила одного парня. Он был похож на тебя.

Брендон заливисто засмеялся.

— Или ты мне сообщения анонимно отправлял?

— Промах, Оливия. — Я развеселила Хилла своими теориями. Он хохотал на весь салон.

— Как тогда?

— Точно хочешь это знать? — Брендон протёр глаза тыльной стороной руки, и успокоился. Вмиг стал серьёзным.

— Хочу.

— У меня есть предложение.

— Опять? Какое?

— Ты поможешь мне увести Софию у твоего парня. А я тебе расскажу всё о нашем знакомстве. Поверь, это того стоит.

— Бывшего парня, — считала важным это уточнение. — Зачем тебе это?

— Допустим, она мне понравилась.

— Причем тут я? — голова кипела.

— Отвлекающий манёвр. Пока баскетболист бегает за тобой, умоляя о прощении, я привожу свой план в действие.

— Но я не хочу иметь с ними ничего общего.

— Ладно, — Брендон поднимает руки вверх, сдаваясь. Затем наклоняется и роется в бардачке. — Держи, — протягивает мне браслет, который мама дарила на последний новый год. Белое золото с маленькими фигурками достопримечательностей разных стран, которые я мечтала посетить.

— Я же потеряла его... Откуда? — сердце пропускает удар. Не могу оторвать взгляд от украшения, словно парализованная.

— Думаешь, не стоит соглашаться?