Понедельник. 16 ноября, 2020 год.

Я забежала в дом, успешно минуя бабушку, которая что-то готовила на кухне. Оказавшись в своей комнате, закрыла дверь. Кинула рюкзак около ног, и упала на колени.

Я понимаю, что сама отталкивала Софию и Майка; не разговаривала с ними неделями, игнорировала их присутствие. В тот момент я находилась между небом и землёй. Мне надо было протянуть руку, и не отпускать мою дольше, чем один месяц и, возможно, сейчас было бы всё иначе.

— Мама, я так не могу! — обращалась к фотографии на тумбочке. — Я не выдержу. — Мир вокруг не имеет красок: всё серое, чужое, ненужное.

Я встала, и пошла в ванную комнату. Руки затряслись от осознания того, что я хочу сделать. Я открыла шкаф, находящийся над раковиной. Достала баночку со снотворным, повернула вентиль крана, пуская струю холодной воды. Открутила крышку и начала высыпать по одной синие пилюли.

— Оливия! — стук в дверь. Бабушка.

Я взглянула в зеркало. Вокруг словно рассеялся туман и я, испугавшись, убрала все таблетки обратно в ёмкость. Спешно закинула баночку на полку в шкафчике, роняя предметы, стоявшие рядом.

— Оливия? — бабушка, не дождавшись моего ответа, вошла в ванную. — Что-то случилось?

— Да! — вскрикнула я, и бросилась в объятия родного человека. — Мне так плохо. Я так по ним скучаю. Так скучаю... — уже тише произнесла я.

— Знаю, милая. Знаю. — Бабушка заплакала вместе со мной.

Со дня гибели семьи мы ни разу так открыто не показывали чувства друг другу, но сейчас всё по-другому. Больше невозможно скрыть всю горечь утраты. Невозможно говорить, что всё в порядке — потому что плохо. Всё просто ужасно.

Какая может быть жизнь, если рядом нет родителей и брата? Больше не будет завтраков и ужинов с ними. Мы никогда не сходим на премьеру нового фильма по традиции в воскресенье. Не покорим новую вершину, не отправимся в поход в лес. Не научим плавать Робби. Не отведём его всей семьёй в школу. Остались только фотографии, от которых, кажется, становится ещё больнее, потому что ничего не обратить. Ничего подобного с ними больше не случится.

— Я не справлюсь, бабушка! Не справлюсь! Я к ним хочу. Понимаешь?! — я опустилась на колени, будто молила дать шанс покончить с жизнью.

— Оливия, дорогая... — бабушка заключила моё лицо в тёплые ладони, и села рядом. — Мы переживём. Вместе. Мы сможем.

— Я не хочу выходить из дома. Не хочу видеть людей. Ты не представляешь, что они говорят, и как смотрят. Я за пределами этого дома одна. Мне так одиноко. — Я легла на пол, задыхаясь от слёз. Стучала ладонями по холодному кафелю. — Почему они? Почему не забрали меня с собой?

Бабушка плакала сама, не понимая, как совладать с моей истерикой. А я не могла остановиться, истошно крича. Вся боль, которую я держала в себе, вырвалась, уродуя душу острыми лезвиями, которую уже никак не залечить.

— Они всегда с тобой, — бабушка притянула меня к себе, и положила руку на сердце.

— Но мне недостаточно памяти о них.

Время потеряло счёт. Из кухни доносился запах подгоревшей пищи, а мы так и сидели в обнимку, тихо плача.

Вторник. 17 ноября, 2020 год.

Под утро я проснулась в холодном поту. Часы на тумбочке зелёным цветом выдавали 4.53. Как я не пыталась, но уснуть больше не смогла, поэтому, пошла в душ, чтобы привести себя в порядок. Я посмотрела в зеркало, заострив внимание на волосах. Они стали такими же безжизненными, как и я. Их длина вызвала некое раздражение. Я достала ножницы из тумбочки, завязала два хвостика, и обрезала тёмные волосы до плеч. После этого мне как будто стало легче дышать.

Несколько часов я просидела на кровати, рассматривая фотоальбомы. Пыталась принять факт, что всё уже в прошлом. Семья останется со мной, но как сказала бабушка — только в сердце.

Я вышла из спальни в тот момент, когда услышала, что она спустилась на первый этаж.

— Доброе утро.

— И тебе, — я села за стол, разглядывая узоры на скатерти.

— Кофе?

— Пожалуйста, — уже водя пальцами по незамысловатым изгибам, ответила я.

— Тебе идёт новая стрижка, — не поворачиваясь, а стоя у плиты, бабушка сделала комплимент.

— Спасибо.

Она поставила на стол кофе и несколько бутербродов в тарелке. Один, из которых, я себя насильно заставила съесть. Кажется, что это даже обрадовало её.

Несмотря на пасмурную погоду, всё-таки решила пройтись пешком. Подышать свежим воздухом, собраться с мыслями, и попытаться провести этот день в школе невидимкой.

Перешагнув порог учреждения, я прошла к своему шкафчику, доставая нужные тетради. Я чувствовала, как спину прожигают несколько пар глаз. Могу поклясться, что слышала обсуждение моей персоны, проходящими ученицами.

Закрываю глаза. Вдох-выдох. Я смогу. Заправила прядь волос за ухо, посмотрела на наручные часы, и двинулась в сторону класса, где должен состояться первый урок. Опять это чувство тревоги, одолевшее меня. Я не могу войти в кабинет, где точно каждый знает обо мне.

Тело понемногу начало трясти, будто я замёрзла. Дыхание участилось. Часы просигнализировали высокий пульс, издавая писк. Я боялась открыть дверь, даже дотронуться было страшно.

— Я и не знал, что мистер О'Коннелл заставляет твоё сердце биться чаще. — Тёплое дыхание обдало шею, от которого я рефлекторно отошла в сторону. Возле меня стоял тот самый Хилл, который знает меня, и о котором абсолютно ничего не знаю я.

— Что тебе надо? — я просто сорвала часы с руки, когда не смогла угомонить их писк.

— В общем-то, ничего. Хотел пройти в класс.

— Ну, так проходи, — я освободила пространство, чтобы Хилл мог зайти в кабинет. — Подожди, — опомнилась, и задержала парня за рукав чёрной толстовки, мигом одёрнув руку. Он заинтересовался, ожидая то, что я скажу. — Почему ты вчера спросил помню ли я тебя? Мы ведь не знакомы.

— Почему? Даже больше, чем ты думаешь, — Хилл облокотился на светлую стену около класса, и стал улыбаться.

— Нет, мы точно не знакомы, — я начинала злиться, ведь он нарочно выводит меня. — Тебя подговорили? Ты поспорил с кем-то?

— Нет, — он потёр переносицу, и направился в кабинет.

— Я даже имени твоего не знаю, — поплелась следом за ним, желая получить ответы на вопросы. — Как мы можем быть знакомы? — Хилл перестал обращать на меня внимание, всячески реагировать, пока я выпрыгивала из-за его спины, пытаясь хоть что-то узнать.

Вокруг как будто резко погас свет. Пришло осознание — я зашла в класс. Оглядела учеников. Это совместный урок с Софией, которая до моего прихода фотографировалась сидя на парте с несколькими одноклассницами. Теперь она вместе с остальными внимательно смотрела, перестав двигаться. У меня начали неметь пальцы на руках, лёгкие переставали принимать кислород. Я чувствовала себя рыбой на суше, жадно хватая воздух ртом.

— Садись уже, — меня с силой потянули на стул. Я повернулась в сторону своего спасителя. Это был Хилл.

— Мне надо уйти, — я попыталась встать, но его ладонь легла мне на плечо.

В класс зашёл учитель химии — мистер О'Коннелл, заставляя учеников отвлечься. Увидев меня, он кивнул. Видимо, выражал соболезнования.

Я понемногу начала расслабляться, когда поняла, что окружающие внимательно слушали лекцию учителя, и наконец-то смогла дышать полной грудью.

Хилл пропускал мимо ушей новую тему. Ничего не записывал, просто рисовал силуэты животных в тетради. Они мне напоминали эскизы татуировок. Наброски были красивы. Некоторые детали он прорисовывал несколько раз, делая их темнее, выразительнее.

— Спасибо, — тихо прошептала соседу, увлечённая его творчеством. Он приподнял брови и кивнул. Хилл спас меня от нескольких десятков глаз и начинающейся панической атаки.

— Когда мы познакомились? — может, я потеряла память после аварии? Хотя, нет. Я помню всё и всех. Каждого учителя, одноклассника, соседей, родственников, но точно не его.

— Я расскажу.

— Ну?

— Я же не сказал, что сейчас расскажу, — Хилл достаточно громко положил ручку на парту, и повернулся в мою сторону.

— Брендон! — мистер О'Коннел обратился к нему. К Хиллу. Так, значит, он Брендон? Всё равно ни о чём не говорит. Я не знаю его.

— Что? — он скрестил руки на груди, смотря на учителя химии.

— О чём вы разговариваете на уроке?

— О химических реакциях, — Брендон, вероятно, выпалил первое, что пришло ему в голову.

— Сегодня другая тема, Хилл. Когда...

— Извините, мистер О'Коннел, это я его отвлекла, — намеренно перебила учителя.

— Если у тебя есть вопросы, Оливия, останешься после уроков, — мистер О'Коннел остудил пыл, но оставил меня на дополнительное занятие.

—Хорошо, — еле слышно ответила ему. Только этого не хватало...