В отличии от Оливера.

Пару месяцев спустя его живот стал просто огромным и он совсем перестал смотреть на себя в зеркало, потому что не мог выносить эту мерзость.  Ему хотелось залезть в кровать и не показываться на людях, большинство из которых, его переживания не разделяли и умилялись, при виде беременного омеги.

Если бы ему оставили его табельное оружие, остров точно бы пополнился парочкой трупов из числа тех, кто имел неосторожность спросить разрешение потрогать его живот.
Да, он бы с удовольствием расправился бы с ними и голыми руками, если бы мог двигаться. Но он не мог.

Подняться по лестнице из гостиной в свою комнату занимало кучу времени и выматывало, как восхождение на Эверест.  То, что Энди был свидетелем изменений его тела было уже само по себе трудно выносимым, но то, что рано или поздно Оливер не мог это делать без его помощи было попросту унизительно.

Каждый раз, когда Энди держа его руку и бережно поддерживая под поясницу помогал спустится или подняться по лестнице Оливер заливался краской и скрипел зубами.  Энди виду не подавал, в нужный момент, словно случайно оказываясь рядом.

Оливер все еще не понимал, что приятного можно найти в беременности.

Вы видели эти вещи которые предлагаются носить беременным омегам?

И ведь приходится носить это уродство, потому что в никакую нормальную одежду влезть с таким животом невозможно.  

И если на женщинах эти распашонки и смотрятся мило, то на мужчинах…. С каждой неделей Оливер все больше и больше склонялся к идее, просто завернутся в простыню и не покидать свою комнату, пока  этот кошмар не закончится.

Но комнату покидать приходилось, чтобы пройти очень увлекательный квест - поход в туалет. Подробности этого процесса мы описывать не будем, предоставим возможность читателям проявить фантазию, так же как и Оливеру, который вот уже несколько месяцев не видел свой член. Потрогать его было тоже несколько проблематично, но судя по ощущениям, он у него все еще был.

К окончанию беременности настроение Оливера было просто „прекрасное“.

Он ненавидел всех и вся, начиная с себя и заканчивая птичкой чирикавшей за окном в пять утра.

В конце концов он достал всех, даже родителей и только Энди стоически сносил все его капризы и придирки. Чем родители и бессовестно пользовались исчезая из дома, по очень срочным делам, не требовавшим отлагательств, оставляя Энди приглядывать за ним.

В этот вечер родители уехали на одну из вечеринок  в преддверии рождества. Энди сидел за столом в гостиной строча что-то на компьютере и не обращая внимания на Оливера, который сидел на диване и пытался размотать клубок из рождественских Гирлянд.

Эта задача приводит и нормальных, адекватных людей к психическому срыву. Какой умный человек сунул этот моток в руки Оливеру - не известно, с таки же успехом ему в руки можно было сунуть и гранату без чеки.

Дело шло не на минуты, а на секунды. И неизвестно, что Оливера бесило больше то, что эта хрень не распутывается или то, что Энди не обращает на его старания  никакого внимания.

Внезапно Энди замер и перестал печатать. Он потянул носом воздух и резко обернулся к Оливеру

- С тобой все в порядке? – тревожно спросил альфа.

Мужчина открыл было рот, чтобы послать его к чертям,  но тут, его тело прошило внезапная боль, словно что-то взорвалось внутри его.

Он закричал и скрючился на диване, складываясь пополам.

Энди  бросился к нему, но прежде, чем он оказался рядом, новая волна захлестнула омегу.
Парень оказался перед ним на коленях и Оливер вцепился в него. Ему было больно и страшно. Страх перед болью и тем, что произойдет потом. Он знал, это только начало. Паника охватила его, перекрывая кислород, не давая вздохнуть.

-          Я не могу! Я не хочу! - повторял он как заведённый, тряся  головой и цепляясь за рубашку парня, не видя ничего перед собой.

-          Оливер! Оливер! - голос Энди донёсся до него словно сквозь толщу воды. Парень отодрал его руки от своих плеч и взял в свои, крепко сжав. Он заставил его посмотреть на себя. - Оливер, все в порядке! Просто дыши! Повторяй за мной. Вдох, выдох! Вот, так, молодец! Молодец, все хорошо! Я с тобой!

Он повторял это до тех пор, пока Оливер не пришёл в себя. Смотря в его спокойные глаза, слушая его голос он и вправду успокоился. И позволил Энди отпустить себя.

Энди делал несколько дел одновременно, спокойно и четко, словно репетировал это несколько раз. Он вызвал такси и позвонил родителям, велев им ехать сразу в больницу. А потом, очень бережно усадил Оливера в машину и всю дорогу держал его за руку.

И Оливеру почти больше не было страшно.

Когда они приехали в больницу, родители были уже там.

Его тут же увезли в операционную и стали готовить к операции. За стеклом двери Оливер видел обеспокоенные взгляды отца и Энди. Папа был вместе с ним в операционной и это было лучше, чем все обезболивающие. Операция прошла успешно и через несколько минут, ему на грудь положили сморщенный красный комочек, маленького человечка, который теперь был его сыном. Последнее, что Оливер видел прежде, чем отключиться, были слезы на глазах его папы.

Он очнулся через несколько часов в палате, с чугунной головой и абсолютно без сил. Его семья была тут же. Родители стояли в обнимку. Энди тоже был с ними, но мялся у входа.

- Где? – спросил Оливер с трудом разлепляя пересохшие губы

- Все хорошо, его увезли на обследование. Сейчас уже привезут!

Родители подошли к нему. Отец поцеловал его погладив по голове:

- Наш мальчик! – с гордостью проговорил он, смахивая слезы,  а папа взял за руку.

Дверь палаты отварилась и медсестра принесла ребенка передала его в руки Оливеру.

Оливер смотрел на него, как на чудо. Неужели это и вправду  было в нем?  Ребенок поморщился и чихнул, не открывая глаз.

- Можно?

Папа протянул руки и Оливер бережно передал сверток ему. Отец подошёл и обнял мужа не скрывая своих слез смотря на внука.

- Энди, подойди! – родители посмотрели на парня стоявшего у окна.

Он нерешительно подошёл к ним.

- Возьми его!- предложил отец

Энди посмотрел на Оливера, как бы спрашивая разрешения и тот кивнул. Парень неуклюже взял ребенка на руки и его лицо рассвело в улыбке.

Это была красивая картина, Энди с ребенком на руках.