Стоит ли говорить, что после того нелепого, несуразного признания, которое перевернуло мою душу и мысли с ног на голову, жизнь моя лишь усложнилась? Неделю... целую неделю мне приходилось скитаться по дому так, чтобы Рэн меня не заметил, потому что всякий раз, когда он видел меня, у него возникала жизненная необходимость поговорить.

За ужином я быстро набила рот едой и стала глотать не жуя.

− Аура, насчет того, что я сказал, послушай... − начал Рэн, но я вскочила со стула, как ошпаренная, едва не опрокинув графин с водой (Рэн поймал его).

− Я хочу спокойно поесть, если позволишь, – сбивчиво пробормотала я, схватив кружку с водой и бросившись наверх. Я топала по лестнице, несясь в свою комнату на всех парах, а мое сердце отбивало ритм, подстраиваясь под ритм шагов.

Разве Рэн не понимает, что я просто готова умереть от стыда и унижения? И что же он хотел мне сказать? Что не то имел в виду, и мне не следует его избегать?!

В комнате я плюхнулась на постель и посмотрела в потолок. Я должна привести мысли в порядок. Все хорошо. Мне не нужно его избегать. Просто сделаю вид, что ничего не произошло. Да... правильно.

− Аура...

− Что ты делаешь?.. – Я резко села, голова закружилась. Экейн стоял с внешней стороны двери, и я медленно выдохнула. Низ живота, напряженный до предела, расслабился.

− Можно войти?

− Нет! Я не одета!

Дверь открылась.

Я пораженно смотрела, как парень со скептическим выражением показался в проеме.

− Я сказала, я не одета! – возмущенно воскликнула я.

− Не похоже, – беспристрастно ответил он. – Мне кажется, на тебе вся одежда, которая должна быть.

− Я не хотела, чтобы ты входил, – упорствовала я.

− Очень жаль.

Он скрестил руки на груди, сверля меня тем взглядом, словно ждал, что я начну разговор. Но я была слишком удивлена его поведением, чтобы думать еще о чем-то. Рэн понял, что это будет длиться целую вечность, поэтому присел на кровать. Я тут же подтянула колени к груди, чтобы хоть как-то отгородиться от нежеланного гостя.

− Я так ужасен? – прямо спросил он, вцепившись в меня взглядом, в то время как я могла смотреть на что угодно кроме него. Я ковыряла затяжку на одеяле. Совсем недавно он и я...

− Ты так себя никогда не вел... что с тобой?

− Со мной ничего, − голос Рэна контрастировал с моим. Упрямый и жесткий. − Я просто хочу поинтересоваться, почему ты меня избегаешь. Из-за того, что я сказал?

− А что ты сказал? Я ничего не помню.

− Я могу тебе напомнить. Я вынужден был...

− Вынужден? – перебила я, вперившись в Рэна взглядом. Пальцы вцепились в колени, но я даже не заметила этого. – Не припоминаю, чтобы я тебя вынуждала говорить то, что ты сказал!

− Но вынудила. Ты стала называть себя чудовищем, предъявлять мне претензии и обвинять в том, в чем я невиновен.

− Из-за тебя я себя так чувствую! Снова. Прямо сейчас ты мне снова напоминаешь о том, что я не нормальный человек. Ты здесь, потому что хочешь одолжить чуточку своего привлекательного света? – с издевкой спросила я. − Он мне не нужен!

Рэн был раздражающе спокоен.

− Но я хочу. Отдать тебе весь свой свет. Полностью себя. Навсегда.

− Чт...

− Потому что люблю тебя, и ты знаешь об этом, − невозмутимо закончил он. Я была способна лишь на то, чтобы открывать и закрывать рот. Соображала я сегодня туго; да и в течение всей этой безумной недели тоже.

А Рэн выглядел самим собой: собранный, благовоспитанный и не терпящий возражений.

− Я не верю тебе, Рэн, − протянула я, подозрительно прищурившись. − Ты говоришь эти вещи по какой-то причине, которая известна лишь одному тебе.

− От твоей веры ничего не изменится, − произнес парень с долей высокомерия в голосе. Я поняла, что задела его, хоть и не намеревалась это делать. В груди заворочалось сомнение.

− Скажи, когда это случилось, − сдалась я, начиная пунцоветь. Всему телу стало жарко, особенно когда Рэн непонимающе нахмурился.

− Когда случилось что?

− Когда тебе начало казаться, что ты в меня влюблен, − строго сказала я.

Хочу поверить и не могу. Слова Рэна. Слова Кэмерона. Они смешались. Один говорил, что не верит в любовь, и всячески отрицал ее существование, второй предупреждал о том, чем все может закончиться плохо.

И даже если бы они оба ошибались, я все равно не могу поверить в случившееся. Рэн никогда не проявлял интереса. Те вещи, которые он делал – заботился, прикасался, ухаживал, − он делал это не по своей воле. Так с какой стати он решил огорошить меня признанием?!

Похоже, я думала слишком громко, потому что лицо Рэна перекосилось. Он опустил руки по швам, растерявшись на несколько секунд, словно решая, сказать мне то, что вертится у него на языке, или нет. В итоге он вздохнул. Совсем по-человечески. Словно он действительно человек и его угнетает та цепочка нелепых, недействительных, по моему мнению, чувств, что внезапно на него обрушилась.

И тут он произнес:

− Когда-нибудь я скажу тебе об этом, Аура. Но не сейчас.

***

Три дня спустя

Мне пришлось извиниться за свое поведение. Несколько раз. Для того чтобы Рэн вышел из своей комнаты. Но он все не выходил, и в моей груди начало образовываться тяжелое, неприятное чувство тревоги: а что, если он ушел?

Что, если его задели мои слова?

Что, если его признания были правдой, и я расстроила его до такой степени, что Рэн решил меня бросить здесь, в этом домике?..

Нет, он бы так не поступил. Рэн хорошо знает меня. Знает, какие мысли и страхи крутились в моей голове во время разговора. Он бы не оставил меня – не после пережитых кошмаров. Рэн не настолько жесток.

Он знает, что мне просто страшно поверить в его слова... знает, что мне нужны доказательства...

Три дня.

Три голодных, безмерно скучных дня наедине с остатками пиццы, печеньем и шоколадом. Три дня, которые я провела, глядя пустым взглядом в учебник, сидя в гостиной и с настороженностью ожидая, когда откроется дверь и войдет Рэн. И желательно с чем-нибудь съестным.

Почему мы не можем ужиться вместе?

Прошлый год прошел прекрасно: мы пережили два громких скандала и десяток мелких ссор, все из которых затеяла я из-за обиды и злости за то, что Рэн запер меня в доме, и которые ничего не значили.

Зачем ему нужно было все усложнять между нами этими глупыми, нелепыми признаниями в любви? Этот человек ровным счетом ничего не знает о любви! Как он может о ней так спокойно рассуждать?!

Моя ярость сменялась печалью, затем снова яростью и вновь печалью...

Мне бы хотелось, чтобы Рэн Экейн был чуточку проще. Чтобы в нем не было столько отрицательных качеств, которые меня привлекают, чтобы он был похож на дурака Томми. Но тогда бы я никогда не стала присматриваться к нему, и никогда бы не осознала, что он мне нравится.

Еще тогда – в моем зеркале – я заметила Рэна. Сначала внешность: рост, цвет волос и глаза. Никогда и ни у кого я не видела таких глаз. Потому что они не были человеческими. Они знали меня наизусть. И мне казалось, что если я буду вглядываться в эти бездонные глаза, тоже смогу лучше узнать их владельца.

Помню, что, когда Рэн заговорил, он показался мне милым, вот только чем больше он болтал, тем сильнее я уверялась, что этот высокомерный самовлюбленный болван мне не нужен.

У меня нет идеального типа, но глядя на Рэна Экейна, могла сказать с уверенностью, что парень, которого я полюблю, будет полностью ему противоположен. И вот я здесь, умираю голодной смертью в прихожей, потому что Рэн обиделся и бросил меня. Хотя виноват, на самом деле, он. Следуя его логике, выходит, что лишь он может издеваться над людьми, а я – нет?

А потом эта ужасная мысль:

«Если бы он ничего не чувствовал, разве он ушел бы в расстроенных чувствах?».

Ну и что, я ведь даже не знаю настоящей причины.

«Не знаешь, но предполагаешь»

Нет. Он просто ушел прогуляться.

«Он расстроился из-за твоего поведения. Вспомни, как тебе было обидно, когда он игнорировал тебя и доказывал, что тебя в нем привлекает лишь свет».

Какого черта даже мой внутренний голос против меня?!

НЕ МОЖЕТ РЭН МЕНЯ ЛЮБИТЬ!

Это не происходит ни с того ни с сего. Это не случается просто так!

«Откуда тебе знать, у тебя и парня-то никогда не было. И это не было просто так. Что, если он уже давно влюблен в тебя?»

У меня раздвоение личности.

От продолжительного самокопания меня спас щелчок, оповещающий о том, что входная дверь открылась. Я вскочила, опрокинув книгу на пол, и бросилась к входной двери. Рэна я ожидала увидеть, а вот своего брата, тащившего Рэна будто мешок картошки – нет. Я пораженно наблюдала за тем, как Кэмерон, пыхтя, отпустил руку с талии Рэна, сбросил его руку со своего плеча, и тот упал на пол. При ударе тела о дощатый пол послышался ужасающий звук, но вздрогнула лишь я: Кэмерон прошелся ко мне, распахнув объятия, а Рэн, переломав все ребра, и бровью не повел.

− Аура! – Брат крепко стиснул меня в руках. – Ты изменилась за этот год!

− Кэмерон... Что ты здесь делаешь? Что с Рэном?! – Я высвободилась из объятий и прошла к парню. Тот наконец-то пошевелился: перекатился на спину, сложил руки на животе и согнул правую ногу в колене.

«Он может умереть...» − вспомнила я слова Кэмерона.

− Он что, пытался покончить с собой?! Он наглотался таблеток?! – Я схватила Кэмерона в панике за руку. Он рассмеялся громким, искренним смехом. Как же мне не хватало этого смеха.

− Нет, он просто перепил.

− Что сделал? – не поняла я, глядя на брата в упор. Он перефразировал:

− Рэн выпил лишнего, − и вышел во двор. Я приблизилась к пьяному Рэну и склонилась над ним, стараясь разглядеть в лице признаки горечи или печали. Ничего подобного не обнаружив, я облегченно выдохнула – выходит, он не умирал. Все в порядке.

А вот я, похоже, умираю от голода. Желудок протяжно заурчал, требуя еды.

− Наверное ты очень голодна, − услышала я за спиной голос брата. Он возник в дверях с пакетами с едой. Мой рот тут же наполнился слюной, стоило представить, что я наконец-то нормально пообедаю – Кэмерон восхитительно готовит.

Кэмерон отправился на кухню и тут же вернулся с ведерком.

− Жареный цыпленок, − сказал он, протянув ведерко мне. – Купил в супермаркете, по дороге сюда.

− Супер! − я вырвала ведерко из рук Кэмерона и вгрызлась в мясо. – Ну так и что произошло? – минуту спустя спросила я, когда буря миновала, и я перестала думать о голодной смерти. Кэмерон пожал плечами, пристально наблюдая за тем, как я ем. Я предложила ему крылышек, но он качнул головой.

− Спасибо, я уже обедал. Рэн, как я и говорил, ушел в запой.

− А что за праздник?

− Это не праздник, Аура. Это разбитое сердце.

Цыпленок застрял в горле, и я закашлялась. Кэмерон сходил за водой. Я сделала огромный глоток и с иронией уточнила:

− Ты шутишь?

− Ты и сама знаешь, что нет, − сказал Кэмерон. Он не злился и не укорял, но его серьезный взгляд заставил внутренности превратиться в ледяные скульптуры.

− Мы с Рэном... − я сглотнула. – Мы уже прояснили все. Год назад.

– Что он сказал? – без видимого интереса спросил брат. От плохого предчувствия, а еще смущения, у меня засосало под ложечкой.

− Ну... что любви не существует? – мои щеки заалели. – И что я тоже никогда не смогу полюбить его, потому что в нем меня привлекает лишь свет.

− А он не добавил, что он дурак?

Я посмотрела на Кэмерона ошеломленно и лишь секунду спустя поняла, что он пошутил. Я криво усмехнулась, хотя мне не было смешно. Кэмерон присел в кресло.

− Знаешь, почему я старший из них и несу на землю Жизнь? – Я неуверенно качнула головой. – Потому что Рэн не справился бы с этой работой. О, поверь мне, будь он ангелом Жизни, через год все люди вымерли бы и на земле не осталось ни росточка самой коварной травы. Поэтому я хочу у тебя спросить, Аура, − растягивая слова произнес брат. Тон его голоса мне не нравился. Совершенно. – С какой стати ты решила, будто его слова исключительная правда? Нет, − Кэмерон откинулся на спинку кресла, − я не спорю, что парень умен и еще как! Вот только я говорил тебе о своих скромных предположениях, что возможно Богу было угодно, чтобы Рэн влюбился. Почему ты забыла мои слова?

− Я... я...я.... − Аппетит пропал. − Я не понимаю.

− Я нашел Рэна сегодня вечером в одном из наших ресторанов, где он в последнее время был редко. К счастью. Потому что каждый раз, когда Рэн там, значит дело плохо и людям грозит опасность. Вот и сегодня мне позвонил бармен и предупредил, что Рэн не в себе. Сама знаешь из-за чего – из-за любви.

− Быть того не может... − слабо отрицала я.

− И я так думаю, – кивнул Кэмерон, чем поразил меня. – Вот только ни я, ни ты не можем повлиять на его сердце. А оно у него каменное, холодное и изможденное, но есть. Он много лет наблюдал за людьми с особой тщательностью и беспристрастностью, просчитывал судьбы до мельчайших подробностей, так что думаю, общение с тобой выбило его из колеи.

− Это ведь он во всем виноват, – пробормотала я.

− Ага, – со смешком кивнул брат, и я тут же уставилась на него. Он что, не будет меня ругать? Совсем-совсем?

− Думаешь, я стану отчитывать тебя? – усмехнулся Кэмерон. – А вот и нет. Я думаю, что так ему и надо. Теперь он не будет надо мной издеваться, спрашивая с язвительными ухмылками почему у меня нет девушки раз я такой любвеобильный.

− А почему... − начала я и Кэмерон тут же оборвал:

− Забудь, Аура. В любом случае мне пора, − в понедельник у меня собеседование. Мама и папа сделали тебе подарок – он наверху. А, кстати, когда он очнется, – Кэмерон кивнул на Рэна, спящего с умиротворенным выражением на лице, − будь помягче, больше не издевайся над ним. Теперь, когда я все прояснил, надеюсь мы все избежим ненужных неприятностей. И съешь курицу. В этом доме даже холодильника нет... я бы приготовил чего-нибудь...

***

Секунды превращались в минуты, а минуты в часы. Казалось и часы превращались в года – так долго я ждала пробуждение Рэна. После слов Кэмерона я испытала угрызения совести и решила проявить заботу: накрыла Рэна пледом и подложила под голову диванную подушку. Удовлетворенная работой я устроилась в кресле и стремительно уничтожила остатки курицы. Голод отступил, освобождая место для хорошего настроения.

Я поднялась наверх, в свою комнату, и обнаружила на подушке сверток – подарок мамы и папы: милую подвеску с первой буквой моего имени. Позади была выгравирована надпись: «С днем рождения, милая». Я озадачилась, ведь мой день рождения ни много ни мало, а в июне, но слишком долго размышлять над загадкой не стала – меня ждало фееричное пробуждение Рэна. Я собираюсь вдоволь поиздеваться над ним. В мягкой форме. Очень мягкой. Ладно, не буду издеваться.

Устроившись в кресле приготовилась терпеливо ждать, однако стоило мне задуматься, как рядом появился Адам. Он присел на подлокотник. На губах – подозрительная улыбка: все ясно, опять пришел убеждать меня в своей правоте.

− Ты все же нашел меня, − заметила я, и его улыбка стала еще глубже и приятнее. От глаз разбежались лучики морщинок.

− Я всегда знал, где ты. – Адам посмотрел на Рэна и мрачно поджал губы: − В этот раз он превзошел сам себя.

− Зачем пришел? – спросила я прямо. Адам вновь посмотрел на меня.

− Не обязательно подозревать меня во всех грехах, Аура. Я лишь решил убедиться, что ты хорошо спр...

− Я хорошо со всем справляюсь, спасибо, − перебила я. Было не по себе, ведь я даже не знаю теперь, кто мы с Адамом друг другу. Всю жизнь он был моим лучшим другом, а теперь кто? И можно ли нам дружить? И хочет ли этого он, или у него даже нет никаких чувств, а лишь тайные мотивы?

− Ты уверена?

− Что ты хочешь этим сказать? – я напряглась, глядя в красивые глаза. Он излучал доброту и уверенность, − как обычно. Вот только он не ответил на мой вопрос, а он всегда отвечал. Вместо этого Адам подошел к Рэну и склонился над ним, изучая его лицо. Он пытался увидеть нечто, невидимое глазу обычного человека.

Мне вновь стало не по себе, и я приблизилась, чтобы контролировать ситуацию.

Адам, кажется, забыл о моем существовании.

− Да, ты молодец, – пробормотал он. – Ты это давно спланировал, верно?

О чем это он говорит?

Говорит о каком-то плане?

Я посмотрела на напряженную спину Адама; сквозь футболку проступили мышцы, на скрещенных за спиной руках выступили вены. Чего он так напрягся?

− Ты пришел не просто так, − сделала я вывод. – Так зачем?

Он резко выпрямился, оборачиваясь, и я испугалась. Адам был значительно выше и крупнее меня, но испугало меня не это, а гнев, полыхающий во взгляде. На секунду мне показалось, что Адам ударит меня, что глупо, ведь Адам хороший.

− Я пришел лишь затем, чтобы увидеть мучения этого жалкого существа, − он неуловимо кивнул в сторону Рэна, не подозревающего, какие ужасные вещи о нем говорят. – И это действительно прекрасное зрелище.

− Он просто пьян, – звонким голосом возразила я.

− На боль, Аура, − протянул Адам, растягивая слова, будто пробуя на вкус. В детстве я также пробовала мороженое – смаковала ложку за ложкой, растягивая удовольствие. – Я пришел взглянуть на его боль. Думал, никогда и не увижу, как он страдает. И вот мне повезло: сквозь его броню наконец-то пробились эмоции.

− За что ты его так ненавидишь? – Я обняла себя руками, защищаясь от мурашек. Хоть презрение Адама не было направлено на меня, но было таким ощутимым, что ядовитыми парами пропитало мою кожу. Я стою слишком близко, поэтому так больно – потому что вижу, что и Адаму больно, когда он произносит следующие слова:

− Любопытно, у кого о помощи станет просить он, когда придет его время быть жалким.

− Он не жалкий! – с жаром воскликнула я. Мое дыхание участилось, а хотелось бы контролировать себя так, как контролирует себя Адам. Он насмешливо вскинул брови, поинтересовавшись:

− Заступаешься за беднягу? Для обычных людей наличие хоть какой-нибудь интуиции обязательно, но Рэн не человек, поэтому и путается во всех этих делах. Поэтому испытывает боль − не может понять то, что прямо у него перед носом, то есть тебя. И он раздосадован тем, что стал испытывать чувства не просто к кому-то, а к нечеловеку.

− Не говори так... − я ступила назад, пораженная. Адам никогда не обращался со мной с такой холодностью. И вот его тон полностью утратил дружелюбие:

− Давай будем называть вещи своими именами. Этому парню не помешало бы учиться на своих ошибках. Даже его братья это понимают, ведь так? Даже ты сама хотела малость поиздеваться над ним, решив, что он вновь неискренен. А я не могу винить тебя в этом. Будь я на твоем месте, я бы уже выпотрошил его и зацементировал в вашей оранжерее под одним из тех милых кустов роз.

− Ты пришел, чтобы злорадствовать? – осведомилась я. Мне с трудом удалось взять себя в руки. – Этот год был для меня итак очень тяжелым. Не усложняй все.

− Я? – Адам притворно изумился. − Я ничего не усложняю. В отличие от твоего лживого возлюбленного. И твоего брата, раз уж на то пошло.

− Они снова что-то скрывают, и ты чувствуешь необходимость меня просветить? – догадалась я, презрительно усмехнувшись.

− Это мой долг, – подтвердил Адам. Внезапно его взгляд стал внимательным. – Но я делаю это не потому, что хочу повлиять на твое решение, твой выбор или твою судьбу. Я просто хочу, чтобы у тебя была возможность попрощаться с дорогим тебе человеком. У меня ее не было.

До меня не сразу дошло, что именно сказал Адам.

− Что?..

− Аура, ты слышала меня?

− Что с моими родителями, Адам? Что с ними? – я почувствовала, как знакомое чувство паники подбирается к моему горлу, перехватывая дыхание.

Адам что-то говорил, но я не могла понять, что именно − мною завладели мысли и видения. Подарок. Они сделали мне подарок!

− Это не Падшие. Я бы знал. Мне правда жаль, Аура, − закончил парень. Его рука опустилась мне на плечо, легонько сжала и исчезла, когда я моргнула.

Пока я спала в кресле, спина затекла и превратилась в деревяшку. Я выпрямилась, с трудом соображая, пытаясь переварить случившееся.

Адам. Сказал, что мой отец умирает.

Мои ноги напружинились энергией, я вскочила и подошла к Рэну. Склонилась над ним, и громко окликнула:

− Рэн, ты должен помочь мне. Ты знаешь, что делать. Что-то не так с моим отцом. Что-то происходит...

Он вдруг открыл глаза даже до того, как я договорила, и я испугалась, но тут же взяла себя в руки и помогла Рэну подняться. Он пошатнулся, пригладил малость встрепанные волосы, и потерев переносицу, прохрипел:

− Ты хочешь вернуться в Дарк-Холл?

− Ты всегда знаешь, о чем я думаю, Рэн.

− Хочешь, чтобы я позволил тебе отправиться туда, где возможно тебя уже ждут?

− Они не смогут убить меня, Рэн. – Я внезапно ощутила уверенность в правильности своих действий, которой не было раньше. − Эти люди не могут причинить мне физической боли, но я поняла, что они сделают все для того, чтобы добраться до меня. Причинят боль моим любимым.

Я отвернулась и бросилась к лестнице. Рэн сказал мне в спину:

− Это не будет продолжаться вечно, Аура. Я не могу постоянно защищать тебя.

Я ответила, не оборачиваясь:

− И не надо. Главное, что ты рядом со мной именно сегодня, сейчас!

Я не слышала его следующих слов и не хотела. Раз Рэн не отговаривает и не злится, значит дело плохо. А он произнес:

− Я больше не могу вмешиваться в твою судьбу, поэтому, когда тебя будут мучить, я буду просто стоять рядом и смотреть.