Утром я решила, что все случившееся просто дурной сон. В лицо светило весеннее солнце, за окном пели птицы, я слышала шум легкого ветерка. Но потом дверь в мою комнату открылась, и я услышала шаги по ковру. Сжалась от дурного предчувствия, не рискуя открывать глаза.

Сон. Просто сон. Страшный сон.

− Аура, тебе пора вставать. – Я почувствовала на своем плече мамину руку. – Утром звонила Ава. Напомнила принести в школу конспекты.

Я открыла глаза и резко села, оглядываясь. В комнате никого не было, на полу – пустота. Я лежу под своим одеялом, которое ночью стащил Рэн. Мой новый воображаемый друг.

Я засмеялась, качая головой. Мама отошла от меня на шаг, пристально изучая.

− Тебе приснился смешной сон? – на ее губах расплылась улыбка.

Я на маму ни капли не похожа, да это и невозможно. Я узнала, что меня удочерили лет сто назад. Мама сперва жутко перепугалась после моих расспросов, потом расплакалась, но, в итоге, после моих горячих заверений, она заявила, что ей повезло, что я ее дочь.

− Нет, мам, не смешной, − ответила я хриплым ото сна голосом. − Это был самый кошмарный сон из всех кошмарных снов, что мне снились. – Я выбралась из одеяла, и встав на ноги сделала несколько наклонов. − Но я проснулась и все прошло. Ничего нет.

− А что тебе снилось? – полюбопытствовала она. Я выпрямилась.

− Да так, ерунда всякая.

Мама сказала поторапливаться и ушла. Я отправилась в ванную, быстро привела себя в порядок, переоделась в белые джинсы и серую футболку с длинными рукавами, и спустилась вниз.

Еще на лестнице я почувствовала приятный запах вафель.

− Мам! – заорала я. – Что-то случилось?! Ты ведь готовишь вафли только по исключительным случаям!

Я вбежала на кухню.

− Вот сегодня как раз такой. Я надеюсь, ты не собираешься опаздывать, Аура. Никаких неприятностей, помнишь?

Я подавилась воздухом и резко обернулась. Прямо за спиной стоял Рэн Экейн, как ни в чем не бывало облокотившись на полку с мамиными цветами. Он держал в руке кружку дымящегося кофе и в упор смотрел на меня. От страшного взгляда у меня поползли мурашки по спине, и я попятилась.

− Ты... что ты... МАМА! – заорала я во все горло, словно это она была виновата в том, что этот тип до сих пор был в нашем доме. Прежде чем я вспомнила о том, что она его может и не увидеть, она строго посмотрела через мое плечо и спросила:

− Ты ее напугал?

− Твоя дочь не из пугливых, – ответил Рэн. Он поставил кружку на полку между мамиными цветами и скрестил руки на груди. − Я ожидал другой реакции, но благодаря Адаму она повела себя сносно.

Я потерла лоб.

− Это, наверное, все еще сон. Я, наверное, так и не проснулась. – Я подошла к двери и постучалась головой об косяк. Открыв глаза наткнулась на непонимающие взгляды мамы и Рэна.

− Это не сон? – спросила я. Лоб начал саднить.

Рэн покачал головой, поджав губы. Наверное, он думает, что я сумасшедшая.

Я достала пакетик со льдом и приложила к голове. Опустившись за стол, волком уставилась на маму. Она сначала делала вид, что занята исключительно приготовлением завтрака, но потом не выдержала и вскинула голову.

− Что?

− Ничего. – Мой скрипучий голос резанул по ушам. – И как долго ты собиралась скрывать, что я монстр?

− Ты не монстр! – одновременно воскликнула мама и Рэн. Я втянула голову в плечи. Мама продолжила: – Ты человек, Аура! Добрая и хорошая девочка! Твоя мама была человеком, она была хорошей женщиной и очень любила тебя. Были люди, которые желали ей зла, и поэтому так вышло... − она замялась и посмотрела на Рэна ища поддержки. Он ступил к столу.

− Ты не монстр, это то, что ты должна запомнить. Ты никогда не потеряешь свой свет, потому что я буду рядом, и помогу преодолеть все преграды и ловушки.

− Мама, ты ведь не можешь позволить ему шататься возле меня постоянно, – я посмотрела на нее, как на предательницу. – Как это вообще понимать?! Только вчера у меня закончились экзамены, я уже распланировала то, чем хочу заниматься в будущем, и тут оказывается, что я чудовище. И ты при всем при том знала об этом. А теперь этот тип будет постоянно ошиваться возле меня!

Я набрала в грудь побольше воздуха, готовясь к продолжению, но Рэн, беспечно опустившись в кресло рядом со мной, сказал:

− Не обращай на нее внимания, Фелиция. Она так злится, потому что я сказал, что не симпатизирую ей.

− Что? – опешила я, глядя на него уничтожающим взглядом.

Умри!

Мама вскинула брови, глядя на меня.

− И почему ты обращаешься к моей матери по имени? – продолжала я говорить на повышенных тонах. – Не слишком ли это?!

− Я старше ее на много-много лет. – Рэн выделил «много-много», что прозвучало устрашающе. Я медленно отвернулась от него, и принялась задумчиво жевать вафлю.

Это все же не самый кошмарный сон... это теперь моя реальность, и я вынуждена жить с этим. Я еще не свыклась с этой мыслью, но перспективы начинают меня вгонять в депрессию.

− Рэн, можно тебя на несколько минут? – услышала я встревоженный мамин голос.

− Да, конечно.

Интересно, а он бессмертный? То есть, если ткнуть в него, например, вилкой, он почувствует боль или истечет кровью? И теперь он постоянно будет ходить рядом со мной? После того как сказал, что НИКОГДА не будет по собственному желанию рядом, то есть я ему не нравлюсь и, проще говоря, противна? Стоп, он ведь мне тоже не нравится, кому какое дело, что он будет за мной ходить? Это он мне противен, так-то! Да-да, он совсем мне безразличен.

− Да... − пробормотала я, приободрившись. Куда все подевались?

Кухня была пуста, и голосов из коридора я не слышала. Наверное, где-то обсуждают секреты, или то, как лучше шпионить за мной. Ну что ж, я тоже умею шпионить!

Я выбралась из-за стола и на цыпочках пробралась двери. Кончиками пальцев ухватилась за ручку, повернула и потянула дверь на себя.

Так-так.

Глаза вперились в каменную, на вид, грудь Рэна Экейна. Над моей головой раздался голос:

− Подслушивать нехорошо.

− Я не подслушивала, – возразила я, избегая смотреть ему в глаза. Я отпихнула его с дороги и прошла в коридор, мимо мамы, смотрящей на меня с искренним сожалением. Я натянула на губы фальшивую улыбку, и неестественно бодрым голосом пропела:

− Спасибо за завтрак, мам. Все было очень вкусно.

***

В школе обо мне постоянно ходили самые невероятные слухи. Конечно, это сложно избежать всем и каждому, а особенно если ты постоянно влипаешь в неприятности и появляешься практически в каждой школьной газете на первой полосе с таким названием: «Кто она – Аура Рид, ангел или демон?» или «Не увлекается ли наша героиня Вуду, потому что лишь так можно достичь успеха с таким характером», − и это лучшее, что я могла прочесть о себе. Если Ава успевала добраться до редакции и переворошить их материалы до того, как выйдет газета, я могла прочесть о себе полноценную биографию, в том числе подробности о том, какое мое любимое блюдо и любимый цвет, а также номер телефона, чтобы мне могли позвонить и уточнить информацию. Таким образом Ава хотела найти мне парня.

Сегодня я не смотрела по сторонам. Старалась спрятаться от чужих глаз, сделаться менее заметной. Это было затруднительно, ведь рядом шел Горячий-Парень-Недели-Рэн-Экейн. Теперь я не могла остаться одна ни на секунду. Он был ВЕЗДЕ. Рэн Экейн был со мной и на занятиях: «Я ведь говорил, что если я захочу, меня могут не видеть», и в столовой, где он уплетал за обе щеки салаты и булочки: «Никогда не ел человеческой еды».

− Что это за парень? – спросила Камила, моя соседка по французскому. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о ком она говорит, но тем не менее я прикинулась дурочкой и, продвинувшись в очереди со своим подносом, спросила:

− Какой парень?

− Он сидит за твоим столиком. Он милый, – пробормотала девушка, оглядываясь на него и улыбаясь.

− Не говори так громко, а то он услышит, – предупредила я.

− Твой парень? – спросила Камила, глядя на меня во все глаза, и одновременно ставя на поднос салат и макароны с подливой (гадость!).

− Нет, − угрюмо ответила я, выбираясь из очереди. Аппетит пропал.

− Нет? – Ава, вынырнув из ниоткуда, преградила мне дорогу.

− То есть да! Конечно, да!

Я увидела, как Рэн поднял на меня глаза и вскинул брови. Мне казалось, он сейчас начнет снова смеяться надо мной. Какое унижение!

− Ты уверена? – Ава тоже собиралась рассмеяться надо мной, судя по ее подергивающимся губам.

− Разве у тебя не курсы по химии? – перевела я разговор на другую тему, и положила поднос на столик.

− Ты не будешь завтракать? – удивилась подруга, снова начав меня в чем-то подозревать.

− У меня пропал аппетит.

Ава схватила меня за руку:

− Хочу спросить у не твоего парня кое-что.

Я стала лихорадочно соображать, как выпутаться из этой нелепой до безумия ситуации, потому что понимала, что Рэн не станет подыгрывать мне, а даже если и станет, все равно под напором Авы он быстро расколется. Кстати говоря, роль демона ей бы подошла больше, чем мне.

− Что ж, − деловито начала Ава, хищно улыбаясь. Рэн вскинул голову, наблюдая за тем, как мы с Авой присаживаемся за наш круглый столик. Я сделала Рэну знак, чтобы он держал рот на замке, но Ава резко обернулась ко мне, и я усмирилась.

Беспокойно поерзала на жестком стуле.

Страшно подумать, что сделает подруга, когда поймет, что я солгала. Во-первых, она жутко расстроится. Во-вторых, ну, она вновь разовьет бурную деятельность, когда поймет, что вакансия моего парня свободна. Тот фокус с моим номером телефона в школьной газете был аж год назад, что означает, что Ава повзрослела и расширила границы воображения.

Она приветливо щебетала, обращаясь к Рэну:

− Ты помнишь меня? Мы виделись вчера в доме Ауры, но толком не успели познакомиться. – Ава протянула Рэну руку для рукопожатия. – Меня зовут Ава Шелтон, я лучшая подруга Ауры.

Рэн снисходительно пожал ладонь.

− Да.

У меня зародилось плохое предчувствие. Ава настроена на долгий и занудный разговор с саркастичными комментариями, а Рэн нет, что очевидно по тому, что он даже не смотрит на Аву, а обводит скучающим взглядом столовую. Мою рыжеволосую подругу это ничуть не смутило, она продолжила напирать, будто танк:

− Хочу задать один вопрос, если позволишь. – Рэн посмотрел на нее, и она продолжила. − Ты действительно ее парень?

Я так и знала, но все равно нервно вздрогнула из-за вопроса, и уставилась на Рэна. Он не смотрел на меня, но я молча упрашивала его сказать «да».

Я готова к худшему.

Сейчас что-то будет.

− Нет.

Мне на голову упал кирпич в виде его категоричного «НЕТ!».

Лицо вспыхнуло, а из легких со свистом вышел весь воздух, будто из проколотого шарика. Да, если бы я была здесь одна, я бы точно сломала ему ребро, но вокруг нас свидетели. И все же, я хочу сломать ему это чертово ребро, даже если это приблизит меня на один шаг к дьяволу.

− Нет? – переспросила Ава. Похоже, она немало удивилась.

− Нет, – так же невозмутимо повторил Рэн. Он отвинтил крышечку от бутылки с минеральной водой и сделал глоток. – Нет, я не ее парень. А она не моя девушка.

− Тогда... − судя по голосу Ава озадачилась. Я не видела ее лица, потому что моя голова была опущена. И я все еще краснела. Очень сильно. – Какие у вас отношения?

− У нас нет отношений. Мы с ней никак не связаны и не были близки. – Рэн поставил бутылку на стол. – Это вынужденная мера.

Я сглотнула, Ава продолжала недоумевать:

− Что?

− Я в туалет! – подскочила я, не в силах больше выносить тему беседы. Я срочно должна остаться наедине, чтобы избавиться от этого унизительного чувства позора.

− Я с тобой. – Рэн тут же поднялся на ноги.

Я остановилась, сжимая кулаки.

− ЭТО ЖЕНСКИЙ ТУАЛЕТ. – Тупица. Болван. Идиот.

Я быстро зашагала к двери кафетерия, чтобы скрыться в безопасном туалете, в который Экейн просто не имеет права войти. Если он такой примерный и такой честный, он просто не посмеет зайти туда. Мерзкий лицемер!

У двери туалета я резко обернулась и громко спросила, трясясь от гнева:

− И куда ты, позволь спросить, собрался, черт тебя дери?!

− Не ругайся, Аура, – пробормотал Рэн, немало удивившись моей реакции. Сейчас он напомнил мне того самого кролика Авы. Кролик, правда, действительно был белым, пушистым и с большими черными глазами. А Рэн – нет.

− Стой здесь! – рявкнула я.

− Я не могу оставить тебя... Почему ты разозлилась? – Рэн продолжал смотреть щенячьими глазами, из-за чего я разозлилась еще сильнее, и пробурчала:

− Собираешься шпионить за мной без причины?

− У меня есть причина.

− Хорошенькая причина. Я сатана, а ты мой ангел хранитель и должен сдерживать мой гнев.

Я толкнула дверь в уборную, но не успела войти, потому что Рэн схватил меня за руку. Дверь снова открылась и из нее вышли две блондинки. Они переглянулись, увидев нашу милую сцену, и шушукаясь удалились.

− Если для тебя это важно, я могу говорить, что я твой парень.

Я открыла рот для возражений, но мысли разбежались. Важно для меня? Это неважно для меня, мне все равно. Просто... я внезапно из-за него ощутила себя... недостойной.

− Не нужно прикидываться, если это так тебя нервирует, – сказала я полушепотом.

− Для тебя я сделаю что угодно. Я должен защитить твою душу любыми способами.

− Ох, не нужно жертвенности, – мрачно осадила я, и Рэн наклонился ко мне, засунув руки в карманы. У меня мигом возникло плохое предчувствие и, как оказалось, не зря:

− Так ты что... − начал он, склонив голову набок, − ты разозлилась от того, что я не поддержал тебя в этой игре с твоей подругой, или потому что решила, что совершенно безразлична мне?

Я закатила глаза и скрылась в туалете.

Голову заполонили вопросы.

Почему он все перекрутил и выставил меня в таком свете, будто бы я какая-то охотница? Почему сказал это? Почему появился в моей жизни так внезапно? Почему я ощущаю это странное чувство? И что оно означает в конце концов?

Я посмотрела на себя в зеркало.

Да, хотелось бы мне знать, что именно я чувствую.

Я провела рукой по лицу.

Я смогу привыкнуть к этому? К осознанию того, кто я есть на самом деле? Я смогу воспринимать это без сарказма и сковывающего страха перед неизвестностью? Возможно я смогу привыкнуть к Рэну Экейну и к тому, что он ведет себя как болван и вечно ошивается рядом?

Я с тяжелым вздохом зашла в кабинку, опустилась на унитаз и прислонилась к стене.

Что, если потом я привыкну к Рэну и не захочу отпускать его? Что, если я полюблю его так, как говорила мама – так сильно, что не смогу оставить его, не смогу позволить уйти?

Что же мне делать?

Хотя, если Рэн Экейн будет продолжать вести себя как свинья, я никогда не смогу его полюбить. И никто не сможет. Что, в общем-то, его не расстроит, я думаю. Но что, если не я, а Рэн станет что-то испытывать? Что если он сам, по своей воле, не захочет уходить?

Нет, почему я должна думать об этом сейчас?

− Ты и не должна, − услышала я, и обернулась. Как в туалете я могла услышать голос Адама? Но оказалось, что я уже не в туалете. Я в темном зале библиотеке, где полки с книгами были от пола до потолка, и словно бы нависали надо мной. Я обхватила себя руками, пытаясь защитить себя, побороть панику.

Обернулась, тщательно следя за тем, как ко мне подкрадываются тени.

− Ты не должна думать о нем, Аура.

Я вздрогнула и обернулась. Напротив стоял Адам. Он был все так же мил и добродушен, вот только голос его звучал странно. И одет был непривычно: в темный костюм, будто бы только вернулся с деловой встречи. Я видела алебастровую кожу, выглядывающую из-под рубашки. Нечеловеческая бледность.

− Что? Адам, − я помотала головой, желая проснуться. – Адам, почему я снова здесь? Почему ты позвал меня? После прошлого раза...

− Нам не удалось с тобой договорить, Аура.

− Я знаю, кто ты, Адам, – сказала я. – Я знаю, что ты пытался со мной сделать.

− Я никогда не хотел с тобой сделать что-то, чего бы ты сама не хотела, разве нет? – спросил он, подступая ближе. − Разве я пытался заставить делать что-то, что противоречит твоим желаниям? Нет. Я был твоим другом на протяжении многих лет. Я просто такой, и в этом нет ничего плохого. – Адам остановился совсем рядом, и я почувствовала сильный запах яблок, исходящий от его кожи. – У людей всегда есть шанс выбрать свою судьбу, но только у тебя нет.

− Потому что я не человек? – с вызовом спросила я, и Адам ответил:

− Человек, просто ты рождена для другого. Ты рождена, чтобы быть рядом со мной. Когда ты начнешь на земле Ад, когда ты будешь править миром, я буду твоим защитником и хранителем.

− Я думала ты мой друг, − отрезала я. Не знаю, что я чувствовала по поводу слов Адама, казалось, он говорил слишком быстро и много, и до моего мозга все еще не дошли слова. Я знала лишь одного: этого не будет. Его предсказания не сбудутся.

− Я твой друг. Я был рядом с тобой с самого рождения, оберегал и заботился о тебе. Я ни разу не солгал тебе. Это я рассказал о том, что бояться Теней не стоит, сказал, что они – друзья и никогда не обидят тебя. Потому что они часть тебя. Ты должна почувствовать ее, принять Тьму внутрь, впитать каждой клеткой своего тела. – Адам вскинул руку и провел кончиками пальцев по моей щеке. Я не вздрогнула. – Ты не сможешь сопротивляться ей, Аура.

− МОГУ! – горячо возразила я. – Рэн сказал, я могу это сделать! И сделаю! Рэн сказал, мне стоит лишь потерпеть, подождать пять лет. Сказал, если я не сдамся, я смогу сохранить душу и остаться человеком.

Моя бравада утонула в мягком смехе Адама. Он был родным и приятным, и вовсе не страшным, но это и пугало. Что, если я поддамся Адаму, ведь он мой лучший друг?

− Считаешь, ему можно верить?

Я смутилась, но через несколько секунд ответила:

− Да, я думаю, что могу ему доверять.

− Твой голос не звучит уверенно.

− Я МОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ!

Адам снова рассмеялся искренним, добрым смехом, как смеются взрослые над невинными выходками малышей. У меня поползли мурашки по спине и плечам, а в горле встал комок, и я тут же сглотнула. Адам, предвкушая реакцию на свои слова, насмешливо полюбопытствовал:

− А он сказал, что тебя удочерили?

− Надо же, – пробормотала я, оценивая своего друга с новой точки зрения. – Никогда не думала, что ты такой. Да, я знаю о том, что меня удочерили. Я знаю об этом уже довольно давно, потому что мама мне все рассказала.

− Вот как... − пробормотал Адам, усмехаясь. Он не выглядел слишком разочарованным, словно у него в запасе было припасено что-то похуже. – А он сказал тебе, что твоя мать жива?

− Что? – мне в желудок упал комок льда, оцарапав по пути все органы. Я ступила назад. – Что?

− Он сказал тебе, что твоя мать по-прежнему жива? Он перестал лгать о том, что она погибла? Он перестал лгать тебе о том, что она была хорошей, добродетельной девушкой? – Адам сделал шаг вперед. Его голос набирал силу, насмешка исчезла. – Если ты ему так доверяешь, должно быть он признался, что она пыталась убить тебя еще в утробе. Наверняка он заслужил твое доверие потому, что рассказал о том, что Риды попросту спасли тебя из рук твоей настоящей матери, когда она хотела тебя убить.

− Я тебе не верю.

Взгляд Адама ожесточился.

− Теперь ты должна осознать, что даже от твоей человеческой части тебе досталось больше тьмы, чем света. Твоя мать не могла быть хорошим человеком, если хотела тебя убить, верно? Значит в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Я тебе не верю! – воскликнула я. – Это полная ерунда!

− Я дам тебе возможность все узнать самой, Аура. – Адам улыбнулся. Я хотела спросить как, но не могла. Если спрошу, это будет значить, что я верю его словам, что я сомневаюсь в том, во что всегда верила. Мне и не нужно было спрашивать – Адам будто читал мои мысли; он произнес: – В документах твоего отца. Он ведь сейчас на конференции, я прав? Ты можешь найти нужные документы у него в столе. Ключ от ящика лежит в фоторамке с твоей фотографией, с первой победы на соревнованиях по фехтованию.

− Я не стану проверять, – заявила я, но мы оба знали, что я лгу.

− Станешь. Потому что теперь ты захочешь знать правду. Ты всегда была такой, ты всегда пыталась докопаться до правды, верно? И, Аура, спроси у Рэна про Табретт.

− Твоя мать хотела тебя убить... она не могла быть хорошим человеком...в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Аура, ты здесь? Что ты там делаешь так долго? – я услышала голос Саманты за дверью; она еще раз постучала. Я встала, потерла лицо и вышла к девушке. – Что ты там делала? Ты что, спала? – Моя одноклассница удивленно вскинула брови.

− Нет.

− Там странный тип стоит у двери туалета, и ждет, когда ты выйдешь. Говорит, что он твой парень.

− Что? – я открыла рот, словно моя челюсть стала весить тонну. Саманта фыркнула и поправила очки на носу.

− Ага, я и не знала, что у тебя есть парень.

− Э-э... − замялась я, пытаясь пригладить волосы. Я тоже не знала. – Да...

Я никогда не буду с тобой.

− Что? – спросила Саманта, заметив мой взгляд. – Может, тебе плохо? Отвести тебя к медсестре?

− Нет, – я замотала головой. – Я выйду... к нему.

Я неуверенными шагами прошла к двери.

Отлично. Он решил мне подыграть.

− Ты считаешь, что ему можно доверять?

Спроси у него про Табретт.

Я открыла дверь и тут же вперилась взглядом в грудь Рэна. На секунду замерла, но тут же уверенно застучала каблуками по полу школьного коридора.

− Разве я не сказала, что не хочу тебя больше видеть? – спросила я, но мысленно попросила Рэна сказать мне правду, сказать, что он скрывает.

− Мне жаль тебя разочаровывать, но я не подчиняюсь твоим приказам.

Я ничего не ответила на комментарий, лишь зашагала быстрее. Рэн не отставал, что не удивительно, ведь его ноги, пожалуй, в два раза длиннее моих. Рэн продолжал болтать, и его не волновало, слышу я слова или нет.

− Я сделал то, что ты просила. Сказал той девушке, что я твой парень.

Я так резко затормозила, что Рэн сделал еще шаг и лишь потом обернулся, и подошел ко мне. Я негодующе скрестила руки на груди.

− Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.

− Вот именно. Не просила, а просто всем сказала, что я принадлежу тебе.

Я мрачно продолжала смотреть, но внутренне расслабилась, потому что Рэн явно кое-чего недопонимал.

− Ты сказала, я твой, − озадачился Рэн, но судя по тому, с какой интенсивностью он всматривался в мое лицо, видимо он уже понял, что ошибся. Я засмеялась.

− Ты точно откуда-то с неба свалился. – Я похлопала Рэна по локтю, потому что если бы дотягивалась выше это было бы смешно. – Когда я сказала, что ты мой парень... это не значило, что ты какая-то вещь, ясно? Я за свободные отношения. – Мысленно я похлопала себя по плечу за то, как уверенно прозвучали мои слова, ведь у меня и парня-то никогда не было. – Кроме прочего, Рэн, я сказала это отнюдь не потому, что ты мне нравишься, а потому что это была вынужденная мера, ведь ты был в моей комнате. – Я не могла прекратить болтовню. – Ну ладно, это не потому. Дело в Аве. Она немного... гиперактивна и любит вмешиваться в мою жизнь. И, поверь мне, если она снова опубликует мой номер в журнале или на сайте знакомств, или объявит по радио аукцион «Получи два свидания по цене одного», во мне точно проснется демон, и мы с тобой пострадаем.

Рэн на самом деле бывает милым, когда не понимает и половины вещей, понятных обычным людям. На моих губах зародилась усмешка, но она тут же исчезла, когда Рэн внезапно схватил меня за талию и дернул к себе. Мои колени подкосились, а ладони уперлись в его грудь.

− Что ты делаешь?

− Я делаю то, о чем ты говорила. Притворяюсь.

− Перед кем? – прошипела я, стоя на носочках. – В коридоре никого нет, перед кем ты притворяешься?

Рэн отпустил меня также внезапно, как и притянул к себе, отчего я отшатнулась. Парень зашагал вперед.

− Я просто сделал то, чего хотела твоя душа, разве нет?

Мое сердце заколотилось словно сумасшедшее, а в ушах зазвенело.

Что значит – моя душа хотела этого?

***

«Он сидит в моей комнате. Не хочу, чтобы он здесь сидел. Сидит и смотрит, будто я любопытное вещество или экзотический зверь. Из-за него мне пришлось надеть эту тупую пижаму с феями винкс, которую купила мне мама лет пять назад; я ведь не могла второй день подряд спать с голыми ногами при этом парне. Даже несмотря на то, что он ангел. Почему он не отворачивается? Я чувствую на себе его взгляд. Что, если он читает, что я пишу? Ведь эти слова прокручиваются у меня в голове».

Рэн тихо усмехнулся, отчего внутри меня все перевернулось. Я резко обернулась и уставилась на него, сидящего на моей постели, будто это его комната, а не моя.

− Почему ты смеешься? – я нахмурилась. Взгляд черных глаз, путешествующий по пространству, вперился в меня. – Ты читаешь, что я пишу?

− Ты видишь у меня глаза-антенны, которые могут протянуться в противоположный конец комнаты? – задал встречный вопрос Рэн. Я захлопнула дневник, всеми фибрами души посылая в сторону Рэна недоверие. Ясное дело, он только делает вид, а на самом деле слышал каждую мысль. И про голые ноги тоже слышал. Кошмар.

Я молча подошла к кровати и потянула одеяло на себя, намекая на то, что Рэну не мешало бы уйти. Он не возражал; поднявшись, он произнес:

− Милая пижама.

Я забралась постель и скосила взгляд на Рэна.

− Не обращай на нее внимания. – Он продолжал обращать; стоял и в упор смотрел на меня, что не могло не пугать. Я выразительно вскинула брови: − Хочешь стоять у моей кровати и смотреть, как я сплю, будто какой-то маньяк из телика?

− И в мыслях не было. Я хочу дождаться, пока ты заснешь.

Какого... у меня еще ведь есть дело...

Я сделала вдох, зажмурилась, затем открыла глаза и посмотрела на парня долгим взглядом.

− Ложись спать, иначе я начну рассказывать тебе о том, какие актеры мне нравятся, и ты быстро почувствуешь, что твоя красота ничто перед ними. – Я быстро добавила: − Никто из нормальных парней не захотел бы этого.

− На земле нет никого, кто был бы красивее меня, – спокойно сказал Рэн. Я открыла рот, пораженная таким высокомерным самолюбием, но не нашлась что ответить, зато Рэн, на полном серьезе, продолжил:

− Мы сотканы из божественной материи, и наш внутренний свет притягивает как людей, так и демонов. Ты ведь тоже чувствуешь ко мне влечение? – как бы между прочим уточнил он, как будто мы говорили о погоде. Я прочистила горло и спросила:

− И по-твоему это ангельский поступок − спать в моей комнате?

− Да, – нисколько не смутился Рэн, с готовностью кивая. – Ангелы-хранители всегда находятся рядом со своими подопечными.

− Ты же не ангел-хранитель.

− Да, я лучше. Ты можешь меня видеть.

Очень, кстати, жаль. Я раздраженно откинулась на подушки.

− А ты не можешь спать в другой комнате? Я уверена, что Кэмерон не обидится, если ты немного поживешь у него. Вторая дверь с левой стороны.

− Я буду спать здесь, Аура. Ты должна быть постоянно у меня на виду, чтобы я знал, когда в твои сны заберется Адам.

− О, тогда конечно ты должен дышать мне в спину, − с сарказмом согласилась я. − Ты это нечто, Рэн Экейн. – Я отвернулась от него, и сквозь одеяло, что накинула на голову, услышала слова искренней благодарности.

Через два часа, когда Рэн наконец-то уснул на раскладной кровати, что притащил папа из подвала, я позволила себе встать с постели. Я долго всматривалась в темноту, чтобы суметь различить очертания фигуры Рэна. Похоже, он действительно спит. Убедившись в этом, я на цыпочках пробралась в коридор и заперла за собой дверь спальни.

Ты считаешь, ему можно доверять?.. Найди документы в столе своего отца....

Я спустилась на первый этаж и направилась в кабинет отца мимо кухни и гостиной. Папа никогда не запрещал мне заходить в его кабинет, потому что знал, что в моей светлой голове никогда не возникнет проблем с доверием к нему или маме. С самого детства они рассказали правду о моей настоящей матери, которая была хорошим человеком и жила ради меня, и я верила их словам. Я и сейчас почти не сомневалась, но я не могла позволить себе просто так проигнорировать то, что сказал Адам.

В прохладном кабинете с деревянной отделкой я щелкнула включателем и подошла к отполированному столу из красного дерева. Я сразу же нашла нужную фотографию: я стою с грамотой и медалью за победу на школьных соревнованиях по фехтованию среди младших курсов. Я взяла фоторамку в руки и открыла ее. Там лежал ключик. Я знала, что рамка была с секретом, потому что сама подарила ее отцу.

Почему он хранил здесь такую важную вещь? Может хотел, чтобы я знала? Или не подозревал, что я могу повести себя таким образом, что ворвусь в его кабинет и начну шарить по вещам?

От этой мысли на секунду сделалось дурно.

Они с мамой доверяют мне и любят меня.

Что случится, если я узнаю, кто моя мать?

Это неважно. Ни капли неважно, потому что я ее не знаю. Не знаю ничего, кроме легенды родителей о том, что она была хорошей матерью. Если мама на самом деле пыталась меня убить, это значит, что она не была хорошей и значит Адам прав: во мне меньше человечности чем я думала, и думал Рэн.

Что, если она пыталась меня убить, потому что знала, кто я? Если узнала, что я монстр, и не смогла этого вынести?

Я просто открою ящик и просмотрю документы. Это никак не повлияет на то, что я думаю о себе и о других. Мое сердцебиение участилось, я протянула пальцы к ручке ящика, как позади себя услышала:

− Что ты делаешь? – и резко обернулась. Рэн не выглядел довольным. Он также не выглядел сонным, что значило, что он лишь притворялся, что спит. На нем были джинсы и легкий джемпер серого цвета. Уверена, если бы я могла обладать суперспособностями и видеть ауры, аура Рэна была бы серой, как грозовое облако.

− Что ты делаешь?

Я решила, что лучшего всего показать серьезность намерений, поэтому невозмутимо спросила:

− На что это похоже?

Он направился ко мне решительным шагом.

− Похоже на то, что ты лезешь туда, куда не следует.

− Это ты лезешь туда, куда тебя не просят, – отрезала я, быстро теряя над собой контроль. – Понимаю, ты хочешь защитить меня, но это не дает тебе право скрывать от меня истину.

− Дает, если это сбережет твою душу.

Я вскинула брови:

− Это никак не повлияет на мою душу, я просто хочу знать, что еще от меня утаили.

− И что с того, если ты узнаешь? – Рэн неспешно приблизился, и я сжала ключ в кулаке, опасаясь, что он захочет отнять его. Но Рэн буравил меня взглядом, словно и думать забыл о ключе. – Что ты почувствуешь, узнав, что тебя удочерили после того, как твоя мать пыталась тебя убить? Жестоким способом избавиться от тебя, потому что ненавидит больше всего на свете? Потому что думает, что ты – начало конца, что именно ты причина Ада на земле?

Лишь когда глаза начало жечь огнем, я поняла, что слишком долго не моргаю. Щеки горят от стыда и ярости, а еще от... обиды и унижения. Вот какой он на самом деле – Рэн Экейн. Хладнокровный и жестокий, и ему плевать на чувства других людей.

Я быстро сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло, и отвернулась. Я так или иначе загляну в эти документы. На самом деле теперь я даже сильнее хочу все знать. Рэн схватил меня за руку, в его голосе послышалась угроза:

− Не делай этого.

− Убери. Руку. Мне нужны доказательства.

Я оторвала руку Рэна от своего запястья и открыла ящик. В нем, как и говорил Адам, были документы, и среди них мое свидетельство о рождении, заключение врача, какие-то обследования.

Взяв первый документ, я произнесла, обращаясь к Рэну:

− Изабелла Рид в 21 год родила дочь. – Бегло просмотрела бумажку. – 1 июня 1993 года.

Рэн молчал, но я не обратила бы на него внимание, даже если бы он вдруг запел Рианну и пошел в пляс. Я взяла другой документ.

− Тут приписка. Врач говорит, ее беременность протекала необычно. Необычно.

Я затаила дыхание. Рэн рядом источал злостные флюиды. Я перевернула страницу.

− Она была девственницей. – Я изумленно посмотрела на Рэна, и он ответил мне тяжелым взглядом. – Как это возможно?

− Обычно, − отчеканил он. – Он просто овладел ее телом. Хотел, чтобы ты появилась и завершила начатое – Ад на земле.

− Ад на земле, − повторила я. Секунду назад все было нереально. Даже когда Адам сказал, что моя мать жива все звучало как бред сумасшедшего, но не сейчас. Это невыносимо – осознавать это своей кожей – изменения. В мире, в окружающих людях, в себе. Я будто бы вынырнула из бассейна, наполненного грязной водой, но очутилась в таком же грязном и вонючем помещении.

− В чем дело? – Рэн высокомерно вскинул брови, положив ладонь поверх документов. – Или, может, ты не думаешь, что я говорю правду? Может тебе спросить об этом у своего лучшего друга Адама Росса?

− Если моя мать была... такой, это значит... она теперь... она злилась на весь мир... и на меня тоже? – я опустила взгляд на руку Рэна, потому что не могла смотреть ему в глаза. Его пальцы были длинными и аккуратными. Красивыми.

В глазах защипало, я прочистила горло.

− И до сих пор злится? – Меня осенило, я уставилась на Рэна. – Поэтому ты прячешь меня − потому что думаешь, что она придет? Она так ненавидит меня...потому что я... монстр?

Я думала, что полностью контролирую себя, но, тем не менее, мои губы задрожали. Всегда, когда я хочу плакать, я останавливаю себя тем, что представляю, как нелепо и жалко выгляжу со стороны.

Сейчас тоже представила. Увидела посреди красиво оформленного кабинета жалкую девчонку в жалкой пижаме, предпринимающей жалкие попытки не зарыдать. Это жалко. Та женщина недостойна ее слез. Никто недостоин. Она не сделала ничего плохого.

Пока еще нет.

Я с трудом взяла себя в руки и посмотрела на Рэна.

− Я просто не понимаю... как я могу что-то... сделать? Я была маленькой и не могла никому навредить. Ты думаешь, что я могу быть причиной конца света?

− Да.

С моих губ сорвался смешок.

− Да, – повторила я, вновь опуская взгляд. Конечно, да.

Ничего другого от него нельзя было ожидать. И все же я не ожидала, что Рэн схватит меня за щеки. Он вскинул мою голову, и мы встретились взглядами. Черные радужки почти сливались со зрачком, и от того, как сильно я старалась рассмотреть где заканчивается одно и начинается другое, закружилась голова. Голос Рэна проникал в мозг, гипнотизировал.

− Ничего этого не случится, Аура. Никогда. – Рэн выпрямился и отстранился. Я подняла голову, продолжала следить и прислушиваться. – Я буду рядом. Я никому не позволю завладеть твоей душой. Не позволю обидеть тебя. Обещаю.

Я почувствовала, что сердце наполняется светом. Это была благодарность и надежда. Рэн сумеет сделать это – сдержать меня. Я кивнула, и когда опустила взгляд застыла.

− А это что? – из головы мигом улетучилось все, о чем мы говорили, потому что в том же ящике стола среди всяческих документов я заметила телефон. Сердце замерло от предвкушения. Я схватила его первее, чем среагировал Рэн, и отступила.

− Верни.

− Я просмотрю этот мобильник, и все. Обещаю. Что, если отец общается с моей настоящей матерью? Может быть даже сейчас, когда мы все думаем, что он в командировке, он у нее?

− Не говори ерунды... − начал Рэн, но я уже откинула крышку телефона.

− Одно голосовое сообщение, – констатировала я, нажимая на кнопку и поднося телефон к уху. Голос был мужским, незнакомым. Деловитым.

− Мистер Рид, это говорит Кристофер Грин, я хочу, чтобы вы перезвонили мне на этот номер. После разговора вы поймете, насколько опасна эта ситуация. Ваша дочь не так проста, как вы думаете, в ее сердце нет света. Она опасна, и я полагаю, что, когда вы прослушаете сообщение, сразу же удалите его. Никто не должен знать об этом разговоре. Я прошу вас о встрече пятого июня в Эттон-Крик в женском монастыре святой Марии. Вы должны поговорить с Изабелль. Ваша дочь опасна. Она убьет вас. Она убьет нас всех.