Итак, Лиам и Рэн. Коллинзы. Оба. Братья.

Внезапно все встало на свои места и в мозгу родилась очень четкая логическая цепочка: три года назад мы с Экейном были вместе. Не знаю, что мы делали, но суть в том, что что-то случилось. Экейн рассказал об этом своему младшему брату, и тот теперь как гиена рыскает вокруг меня, пытаясь заставить вспомнить что я наделала.

Я медленно дышу, лежа в гостиной, пока Кэмерон собирается на работу.

− Ты уверена, что ты не хочешь, чтобы я остался? – он стоял за диваном, пристально глядя мне в лицо. – Вернувшись с прогулки ты себя очень странно ведешь. Даже не пошла в университет. Ты никогда не пропускаешь занятия.

− Дело в мороженом, – с легкостью солгала я. Мне нужно будет сходить в церковь, чтобы вымолить грехи. Я слишком часто говорю неправду.

Кэмерон скептически изогнул бровь, пришлось уточнить:

− Я съела слишком много мороженого вчера, и, должно быть, простудилась. Иди на работу.

Он опустил руку мне на лоб, затем решительно выпрямился, снимая шарф.

− Ну да, у тебя жар, и нет, я не могу пойти на работу. Позвоню доктору Андерсон и попрошу о вынужденном выходном.

− Со мной все хорошо, Кэмерон, – произнесла я, выпрямляясь, и брат проследил за мной взглядом. – Я немного посплю, посмотрю телевизор... ты должен идти на работу. Ты, наверное, будешь переживать если опоздаешь.

− Я переживаю, когда мне приходится оставаться дома из-за того, что моя сестра заболела, – сварливо произнес он, поджимая губы и выглядя неуверенным. Я надавила:

− Я позвоню Аве, чтобы она пришла. Знаешь же, она обожает, как ты готовишь.

Кэмерон спохватился:

− Я могу тебе приготовить обед сейчас. Чего бы ты хотела?

− Ничего не нужно. В холодильнике остались остатки курицы.

Кэмерон наконец-то отстал от меня:

− Хорошо. Но обязательно позвони Аве. На ужин я приготовлю мясо с черносливом. – Кэмерон взял ключи от машины со столика возле дивана. Я закуталась теплее в одеяло. − Я позвоню твоему куратору, чтобы объяснить ситуацию. Никому дверь не открывай, − давал он краткие указания, следуя к выходу из гостиной. – Особенно людям мужского пола. И нашим соседкам. Даже не смотри на их дом.

Кэмерон ушел, и я погрузилась в тишину, которая внезапно вызвала слезы.

Жалкое зрелище.

Лиам и Рэн. Ненавижу их обоих.

Они затеяли со мной какую-то игру, теперь я это понимаю и очень хорошо. А ведь я удивлялась, откуда Лиам знает вещи о моем прошлом, откуда он знает про дневник. Думала, он как-то связан с этим. А он и был связан. Причем родственными узами − связан с человеком, который был главным героем истории, что со мной произошла. Экейн все рассказал своему младшему братцу, мерзавец, и они решили здорово подшутить надо мной. Ну разумеется, ведь это так весело.

***

Утро вторника началось с извинений Кристины. Вчера она звонила мне, но я притворилась спящей, и сегодня, попав в университет, первым делом наткнулась на нее. Слава богу, я не видела этого блондинистого предателя, который вечно ошивается рядом с ней!

− Ты стала злой, – сказала она. – Твои глаза определенно выглядят злыми.

− Этого не случилось бы, если бы ты хоть раз заикнулась, что братом Лиама является эта вислоухая морда, – отрезала я, безуспешно пытаясь сдержать гнев, рвущийся наружу. Я быстро зашагала по аллее в сторону библиотеке. Сегодня у меня не было занятий, но я решила, что будет разумнее прийти и подготовиться к лекции по аналитической химии в библиотеке. Дома я ощущала себя словно в ловушке.

− Вислоухая морда? Ты никогда так не разговаривала, Аура, − Кристина поспешила за мной, прижимая к груди учебники.

− Правда? – с сарказмом уточнила я. – Я подумала, что мне не нужно быть такой милой, когда вокруг меня образовалось царство лжецов. Может быть, если я стану такой как эти люди, мне удастся выжить?

Кристина легонько взяла меня за локоть, останавливая:

− Аура, о чем ты говоришь?

Она была обеспокоена, а я не могла больше держать мусор, что скопился на протяжении всех этих дней внутри меня. Я не хотела вываливать на нее все подробности моей жизни, но это было сильнее меня.

С горечью, контролирующей мой голос, произнесла:

− Я говорю о том, что со мной случилось в прошлом. Когда убили моих родителей со мной кое-что случилось. Три года назад я каким-то чудесным образом встретила Экейна и стала с ним встречаться. Мы были вместе, несмотря на то, что все говорили, что это плохая идея. И, так и вышло, Кристина. Я на целый год исчезла, а когда вернулась, ничего не помнила. За то кое-что произошло. Мои родители мертвы. А я не помню, что со мной случилось той ночью. Что, если он накачал меня наркотиками? Я думала, эта история закончилась, пока не узнала, что Экейн на протяжении всех тех двух лет, что я сидела в психушке, навещал меня. Все время. А теперь его милый брат, твой лучший друг, затеял со мной забавную, на его взгляд, игру «угадай, что я помню из того, что случилось с тобой, Аура». – Я замолчала, поняв, что перегнула палку. Кристина выглядела ошарашенной и напуганной, словно я внезапно сказала ей, что она никогда не окончит университет и не получит ученую степень. Мое сердце на миг сжалось. – Прости... я должна идти в библиотеку... правда, прости. Я не хотела вываливать все это на тебя.

Я ушла, смешавшись с толпой студентов, спешащих на занятия. Кристина осталась позади, шокированная и напуганная моим поведением. Меня захлестнуло чувство вины и в то же время злобного удовлетворения: теперь она не будет такой поверхностной, когда будет говорить о Лиаме. Теперь она знает причину моего поведения.

Это должно было случиться. Рано или поздно я должна была сказать ей, почему все это творится со мной. Но я не должна была вести себя так эгоистично по отношению к ней.

Мучаясь от чувства вины, я добралась наконец до здания библиотеки.

Парк, окружающий библиотеку, был пустым и неуютным. На хмуром небе, затянутым тучами, не было ни намека на солнце. Оно было таким же серым, как и мое настроение. Отвратительно серым. Небо должно пролиться слезами, сокрушаясь от того, как плохо я вела себя в последнее время. Я злилась на Адама, подозревая его и обвиняя во всех грехах, а оказалось, что ему было просто любопытно, почему я веду себя так, словно у меня появилась сестра-близнец. Я сорвалась на Кристине, которая не была в чем-либо виновата. Она просто решила, что, если я буду знать о том, что Лиам и Экейн – братья, я могу с предубеждением отнестись к ее другу.

Я плохой человек.

− Неужели думаешь, кого бы тебе еще соблазнить, мерзкая жаба? – прелестным голоском спросила Маритт, появляясь за моей спиной, и я вздрогнула от неожиданности.

− Я никого не хочу соблазнять, – процедила я сквозь зубы, ускорив шаг. Они – эти девушки – мое наказание.

− Так уж и не хочешь, – с издевкой протянула Мишель, хватая меня под руку так резко, что я чуть не выронила сумку. Со стороны могло бы показаться, что я иду со своими подругами. Я зажмурилась. Вспомнила их разговор с сестрой в примерочной. Обо мне и Адаме. Распахнула глаза и посмотрела на сестер, оценивая, как сильно они меня ненавидят. Очень сильно.

− Нет, не хочу, – подтвердила я. − Меня это не интересует. Оставьте меня в покое.

− Оставить в покое? – переспросила Мишель с насмешкой в голосе. Маритт наклонилась ко мне и прошипела, заставляя меня вздрогнуть:

− Мы не оставим тебя в покое, наша милая принцесса-лягушка. Пока ты не оставишь в покое Адама. Моего Адама.

− Делайте что хотите, – изможденно протянула я, вырываясь вперед и взбегая по ступеням в библиотеку. Я вошла в старое здание с высокими потолками и витражными окнами, показала свой пропуск сонной библиотекарше, и отправилась в раздел естественных наук.

Мне не нужно было прикасаться к книгам или разглядывать их; достаточно того, что они просто окружали меня, возвышаясь плотной стеной, защищающей от жестокого мира снаружи этих стен.

Мама тоже любила книги. Кэмерон, после того как увидел, что в госпитале я иду на поправку, много рассказывал о ней и папе. Он любил рассказывать. А я всегда внимательно слушала. Не столько из-за того, что мне было интересно (ведь я все-таки не всю память потеряла), а из-за того, что нравилось наблюдать за старшим братом, когда он говорил о прошлом. В те минуты он выглядел юным и обаятельным, каким и должен быть. Он выглядел счастливым. Его глаза от восторга расширялись, и он часами напролет вспоминал, как я училась в школе или как мама любила путешествовать. И что отец всегда притворно ворчал по этому поводу, но всегда говорил, что будь мама обычной, он бы, наверное, не влюбился в нее.

***

Два года назад

Я не чувствовала себя живой. Знала, что очнулась, что попала в свой дом, но не чувствовала, что жива, что сердце бьется. Там были люди и повсюду кровь. Их мертвые тела, мертвые лица, мертвые глаза – и я посреди всего этого.

Я с криком выбежала во двор и упала на колени. Меня стошнило.

О Боже.

Это мама и папа! Я посмотрела на свои руки – они были в крови. Закричала и стала судорожно вытирать их об изношенные джинсы, но, когда опустила на ноги взгляд, поняла, что я ВСЯ в крови. И мое лицо в крови.

Я вновь закричала. Этот крик смешался с моим плачем. Я обхватила себя за живот, едва не падая на землю, на которой пробивалась трава.

− Нет! Нет!

Я замолчала, подавившись рыданиями, и вскинула голову. На меня, через покосившуюся калитку, уставилась женщина в старомодном берете. Ее рот напоминал букву «О», и ее ошарашенный взгляд метался от меня на земле, к двери дома, которую я не успела закрыть.

Шок этой женщины прошел, и она завопила:

− О Боже! О Боже! Тут убийство! На помощь! На помощь, скорее! Скорее!

Я, совершенно ничего не соображая, вскочила на ноги и побежала к калитке, за которой стояла женщина. Она испуганно отскочила и заорала еще громче:

− Убийца! Убийца!

Она решила, что это сделала я. И я не уверена, не я ли это, ведь очнулась в переулке и ничего не помню.

Я выбежала на дорогу, и обладательница берета сначала отбежала от меня, словно опасаясь, что я наброшусь на нее, затем бросилась в погоню за мной, с криком:

− Бен! Бен! Бенджамин! Она убила их! Убила Марка и Фелицию! Бен! О Боже!

Я бежала, едва разбирая дорогу от слез, застилающих глаза. Болело все тело, а особенно в горле и в груди. Отвращение к себе и к людям, к миру и человеку, сотворившему те ужасные вещи с мамой и папой, давило на мозг с такой силой, что я едва держалась на ногах.

Если остановлюсь – погибну.

Нет. Я больше не могу об этом думать.

Я вытерла непрошеную слезу со своей щеки и вернула книгу на место.

Лампы над потолком мигнули, и я рефлекторно вскинула глаза, внутренне напрягшись. Бороться со страхом темноты сейчас не хотелось.

− Почему ты плакала?

Я испуганно обернулась и увидела невозмутимое лицо Адама. Его волосы были влажными и встрепанными. Он показал мне книгу по программной инженерии, словно думал, что если не оправдает свое появление, то я испугаюсь его.

− Вспомнила кое-что... что не хотела бы помнить, – уклончиво пробормотала я, оборачиваясь к книгам. Адам встал рядом, пристально следя за мной, и я, хоть и не произнесла вслух, внутренне испытала облегчение оттого, что он появился, готовый отвлечь меня от грустных мыслей; облегчение оттого, что рядом есть кто-то честный, кто-то, кто не утаивает ничего от меня.

− Ты все еще злишься на меня? – Адам едва заметно вскинул брови.

− Уже нет. – Я со смешком взяла первую попавшуюся книгу, чтобы спрятать взгляд, который рвался посмотреть на парня. – Но я все еще думаю, что ты поступил плохо, позволив себе пользоваться Маритт словно она твоя вещь.

− Это не совсем так. Я не пользовался ею. Она и я... мы похожи. – Адам вздохнул и облокотился спиной о стеллаж. − Поэтому мы, наверное, и нашли общий язык. – Он быстро глянул на меня, и решил, что сказал слишком много. – Не важно, Аура. Главное, что ты на меня больше не злишься, главное – помнишь.

Я слабо улыбнулась, не зная, что сказать на это. Адам погрустнел. Он подергал молнию на своей серой куртке, утыкаясь взглядом в пол.

− Так ты поэтому игнорируешь меня?

− Почему – поэтому? – я одарила парня непонимающим взглядом.

− Потому что встречаешься с Экейном? – Мое лицо вытянулось, но я не успела спросить, как он пришел к такому выводу, потому что он продолжил: − Я видел, как он разъезжал на твоей машине по городу. У него были документы на машину, поэтому отец отдал ее. Он давно хотел избавиться от нее, помнишь?

Я слабо кивнула, вновь подумав, что это очередной знак того, что Экейн никак не оставит меня в покое.

− Нет, я ни с кем не встречаюсь, − произнесла я. – И я, по правде говоря, даже не знаю, зачем искала ту машину.

− Ну, − парень растянулся в усмешке, выглядя соблазнительным в своей мальчишеской растрепанности. Он наконец-то посмотрел на меня, поиграв бровями: – Я, похоже, забыл упомянуть, что в то лето ты пришла ко мне не только из-за своей машины.

Внутри меня заворочалось что-то неприятное и терпкое, и я посмотрела на Адама в упор:

− А зачем я приходила к тебе?

− Потому что в этой машине, ты сказала, находится твоя записная книжка. Или личный дневник.

Мое сердце пропустило удар, и я споткнулась о собственную ногу, но Адам поддержал меня. Поставив меня вертикально, он поднял свои книги, выпавшие у него из рук:

− Ты действительно забыла это? Похоже, это что-то важное, раз ты едва не взломала...

Я уже не слушала его.

Экейн забрал мою машину. И он, возможно, забрал мой дневник, который я взяла с собой. Это было бы похоже на меня – взять его. Я могла бы продолжать делать записи каждое воскресенье, как дома. И в том дневнике есть что-то, что Экейн не хотел бы чтобы я вспомнила. Он забрал его, чтобы уничтожить улики. Поэтому он приходил ко мне каждый день в больнице – чтобы удостовериться, что я все еще не помню ничего из произошедшего.

− Может, тебе нужно присесть? – Адам обеспокоенно смотрел на меня уже некоторое время. То, что я не реагирую, здорово встревожило его. Я наконец помотала головой:

− Нет, я просто... мне нужно домой...

За огромными окнами библиотеки прогремел гром и сверкнула молния. Серость с улицы заползла в помещение, укладываясь между рядами прохладной дымкой, оборачиваясь вокруг нас с Адамом прозрачным коконом, который встревожил меня и в то же время заинтересовал.

Странное и непривычное напряжение.

− Мне стоит проводить тебя?

− Отойди от нее, Адам.

Я резко обернулась. Между книжных рядов, загораживая проход, стоял Лиам. Он был полностью промокшим. Мы с Адамом переглянулись. Все, о чем я могла думать, − что не хочу, чтобы он уходил и оставлял меня наедине с Лиамом. Адам был в недоумении:

− Он твой друг?

− Нет, – сказала я. – Я была бы рада, если бы ты отвез меня домой, Адам.

Хотя секунду назад я была готова сказать, что доберусь сама – слишком неподходящими были мысли в моей голове.

− Мм... − парень с сомнением кивнул: − Да, без проблем.

Он вышел вперед, взял мою сумку со стула и закинул себе на плечо. Я пошла следом, всем телом ожидая того, что Лиам схватит меня за руку или еще как-то остановит.

− Аура, постой... − он остановил меня, и я содрогнулась. Парень приглушенно спросил: – Ты серьезно собираешься уйти с ним? Ты знаешь, что ему от тебя нужно?

Адам обернулся, вскидывая брови. Он выглядел удивленным и невинным, словно не мог взять в толк, говорят о нем или о другом парне. Я смотрела на Лиама испепеляющим взглядом, даже не поморщившись, что вода с его волос капала на меня.

− Вот именно – я знаю, чего он хочет. А чего хочешь ты?

− Аура, я не сказал тебе про Рэна, потому что знал, что ты так отреагируешь, − Лиам болезненно поморщился. − Я не хотел ранить тебя.

− Да, не хотел, просто решил, что это будет весело – забавляться надо мной, когда я ничего не помню, Лиам, – жестко сказала я. – Не хочу больше видеть тебя. Ни тебя, ни твоего брата.

Я быстро протопала мимо него и Адама, пряча слезы глубоко внутри. Мне было жаль себя до такой степени, что, казалось, скоро в душе образуется Колодец Жалости с неиссякаемым запасом слез.

Почему Лиам и Экейн так жестоки по отношению ко мне? Для них все это игра? Я могла убить своих родителей два года назад, и незнание того, что тогда случилось, мучает меня больше всего. Так почему они продолжают путаться у меня под ногами все время напоминая о том, что случилось?

− Этот парень тебя обидел? Я могу настучать ему по... − спросил Адам, возникая рядом.

− Нет, – с моих губ сорвался смешок. – Он меня не обижал. Забудь все, что ты слышал там, договорились?

− Даже этот многозначительный комментарий в мою сторону о том, что ты знаешь, что мне от тебя нужно? – со смешком уточнил Адам, пристраиваясь к моему шагу в темном коридоре библиотеки.

− О боже, − я почувствовала, что краснею. – Я не имела в виду то, о чем ты подумал.

− Ты уверена? Ты не знаешь, что теряешь.

Я рассмеялась в голос.

Мы с Адамом вышли из библиотеки, и вприпрыжку бросились бежать к его машине, шлепая по лужам. Когда оказались в салоне, парень посмотрел на меня:

− Ты можешь быть жестока к тому, кто тебя обидел, верно? Этот парень едва не умер от твоего взгляда.

− Он не друг мне, − сказала я, хмурясь. Затем вздохнула: − Спасибо тебе за то, что ты мой друг.

− Я мог бы быть тебе больше чем другом, Аура, – стряхивая с волос капли дождя, пробормотал он, и завел двигатель.

Я не знаю, зачем сделала то, что сделала потом. Просто Адам был таким милым со мной, таким честным, в отличие от других, и сейчас выглядел таким невинным и уязвимым, что я не могла устоять. Я робко наклонилась к нему, прикоснувшись губами к щеке. Он изумленно замер, и когда я отстранилась, уставился на меня:

− Я могу воспринимать это как полноценный поцелуй или как дружеский? Или тебе стало жалко меня? Надеюсь, все же первое, потому что...

Внутри меня образовался комок страха, и я знала, что он не исчезнет, пока я не попробую прогнать его, переступить через себя, расширить границы. Я нервно облизала губы, и с колотящимся сердцем вновь потянулась к парню, и тот, перестав шутить отстранился, нахмурившись:

− Стой, Аура, что ты делаешь?

− А что... − я почувствовала, как краснею. Кажется, даже перед глазами все покраснело. Отшатнулась. – Прости, что напала на тебя. Не знаю, что со мной.

− Я не против, просто не хочу, чтобы ты жалела об этом, – он мягко улыбнулся.

− Зачем мне жалеть об этом?

Я не делаю ничего плохого.

− Ну, − Адам замялся, внезапно смутившись, − у меня ощущение, словно я совращаю тебя.

Что за ерунда?

Я просто хочу его поцеловать, верно? В этом нет ничего такого.

Я снова приподнялась к Адаму, и в этот раз он не отстранился от меня, а мягко поцеловал в ответ. Его рука легла мне на затылок, и мне понравилось это ощущение – вниз по спине побежали мурашки.

Он усмехнулся мне в губы, снова подарив легкий, ненавязчивый поцелуй.

Потом отстранился.

− Это уже второй поцелуй. Думаешь, нам стоит сходить хоть на одно свидание?

− Мне нравится эта идея.