Занятия в «Мотыльке» для группы юных писателей от двенадцати до пятнадцати лет проходили по вторникам, четвергам и субботам. В первый же день, когда Беатрис вернулась в Дом Искусства и Творчества, её ждала маленькая неожиданность. Оказалось, что преподавателей меняли в разных возрастных категориях учеников. Теперь вместо Валерии Григорьевны была Инна Аркадьевна: женщина пожилых лет в полноватом теле, с обвисшими щеками, с неаккуратно крашеными рыжими волосами, из которых периодически вылезали седые пряди, и с очками прямоугольной формы, чьи стёкла увеличивали глаза в два раза.

Женщиной она была с характером. Хоть новая преподавательница и не позволяла себе лишнего в общении, недовольное выражение всегда присутствовало на её лице, а голос, казалось, скрежетал так, что ученики с удовольствием бы согласились оглохнуть на время рядом с ней, лишь бы не слышать подобный шум.

Естественно, задания тоже изменились: из детских тем о дружбе, цветочках и радуге вылились абсолютно другие. Например, «Что такое сострадание?» или небольшие сюжеты в серьёзных жанрах – от фантастики до криминала без насилия. Однако Инна Аркадьевна иногда переступала границы, так как давала темы, которые были предназначены для более взрослых ребят.

И один раз от неё прозвучала фраза: «Если вы не сможете написать такую мелочь, то даже не мечтайте о карьере писателя». Все ученики сидели в растерянности, не зная, что можно было повествовать в коротком рассказе о проступке и раскаянии. Им приходилось незаметно залезать в интернет на своих телефонах, чтобы безупречно понять хотя бы выданную тему. Лизка, сидящая слева от Бэт за одной партой, как в старые добрые времена, задумчиво грызла кончик ручки и моментами бурно хваталась за голову, поскольку ничего не могла придумать.

Через час кто-то зачитывал прямо из заметок с телефона рассказ о воровстве, следующий подросток – об опоздании на работу. И так скучно проходило время, пока очередь не дошла до Беатрис.

– Инева! – Инна Аркадьевна стукнула кулаком по столу, чем вывела девушку из состояния задумчивости. – Сколько раз вас нужно позвать, чтобы вы услышали? – была у этой женщины также необычная привычка ко всем обращаться в вежливой форме, но делать странный высокомерный акцент на имени или фамилии.

– Встаю я уже, – Бэт взяла в руки блокнот и поднялась с места. Пожалуй, она была одной из немногих в группе, кто больше предпочитал писать рукой, а не печатать пальцами по клавиатуре на экране. – Мужчина в чёрной одежде незаметно проскользнул в чужую квартиру и выставил пистолет на мирно спящего лучшего друга, который когда-то отобрал у него работу и важные документы. Раздался выстрел, свинцовая пуля закрутилась, прорезала воздух, ускоряясь с каждой миллисекундой, и пробила правую ногу жертвы. Она взвизгнула от боли, но не двигалась. Стрелок открыл сейф, пароль от которого профессионально подслушал ранее, забрал документы и скрылся.

– Неплохо, садитесь, – хмыкнула преподавательница. – У вас стали немного лучше выходить сюжеты, но у меня есть замечания. Во-первых, это не проступок, а преступление. Во-вторых...

– Вы говорите, как юрист.

– Беатрис, перебивать преподавателя – возмутительно!

– Хорошо. Рот на замке.

– Во-вторых, – продолжила говорить с прошлым непоколебимым тоном Инна Аркадьевна, – я не увидела раскаяния, то есть вы не полностью раскрыли тему. В-третьих, эмоции опять же практически отсутствуют, постарайтесь уже исправить это, каждый раз говорю вам одно и тоже. А в-четвёртых, в вашем рассказе есть логическая дыра. Жертве было проще сразу позвонить в полицию, а не сидеть на месте. Теперь можете сесть.

Беатрис с невозмутимым видом приняла обратно сидячее положение. По правде, любые слова Инны Аркадьевны не имели для неё значения.

– Хэй, – Лизка дружелюбно пихнула в плечо свою подругу. – Только не расстраивайся! – шепнула она, но тихо говорить получалось плохо, так что её слова разлетались по классу. – Инна ко всем придирается! Хоть почку ей продай, не похвалит!

– Елизавета, – преподавательница поправила оправу очков у своего носа пальцем, – вы сомневаетесь в моей компетентности?

В этот момент Венцова понурила голову и промолвила: «Ну вот опять... Я же тихо сказала...»

– Вы пищите так истошно, что трудно не заметить, – Инна Аркадьевна скрестила руки на груди. – В очередной раз я прощу вашу невоспитанность.

     Беатрис старалась возвращаться домой как можно позже после прогулок с Лизой или занятий в «Мотыльке», за что получала недовольные упрёки матери. Иногда Екатерина уж слишком сильно опекала свою дочь. И в этот раз Бэт снова прошла мимо неё, проигнорировав все слова, чтобы не выслушивать: «Я же переживала!»; «Подумай о нервах своей мамы!».

Инева положила портфель на письменный стол комнаты, которая раньше принадлежала ей, а не Стёпе, и собиралась делать уроки. Девушка тяжело вздохнула и снова улетучилась куда-то в свои мысли, перестав двигаться.

– Беатрис, я рад, что ты пришла невредимой, – Стёпа, сидевший на кровати, отложил телефон и улыбнулся. – Мама правда за тебя волнуется!

– Не твоё дело, – она вернулась в реальность.

– Ты как обычно холодна... Послушай, есть разговор к тебе, – некровный брат вдруг стал серьёзным. Его брови нахмурились, а взгляд стал прожигать так, что Бэт своим нутром почувствовала это.

– О чём?

– О твоём отце.

– Это запретная тема. Тебе не говорили?

– Для меня нет запретов, – усмехнулся он.

– Говорит пай-мальчик...

– Я сейчас буду абсолютно честен с тобой. Узнал тут кое-что...

– Мне неинтересно.

– Я знаю, что тебе не всё равно, – тон сменился на злой, что было не свойственно этому человеку. – Твой отец мёртв.

– Ты врёшь.

– Нет, Беатрис, он точно умер, – Стёпа встал, угрожающе подошёл к сестре и развернул её лицом к себе, чтобы установить зрительный контакт. – Какая ирония жизни! – как псих расхохотался он. – Человек, которого ты так ждала, больше никогда не вернётся!

– Ты врёшь, – вырвалась из хватки цепких рук Бэт, попятилась назад и упёрлась в стол.

– Стала бы наша мама врать?!

– Она никогда не врёт.

– Так вот, послушай внимательно. Сегодня она говорила с твоей тётей Мариной, а я подслушал. Мама сказала: «Не могла бы ты финансово помочь? Я не рассчитала свои силы, двоих детей тянуть сложнее, я не думала об этом, когда усыновила Стёпу. Прошу тебя! Ты знаешь, что просить больше не у кого! Другим родственникам совсем наплевать! А Глеб вообще смотался на тот свет и отдыхает там, пока я постоянно работаю!» Ну, это, конечно, примерно, – пародировал он интонации Екатерины, к слову, идеально.

– Значит, она соврала.

– Бэт, прими правду! Знаешь ли, мне тоже неприятно слышать, что я в этой семье только мужская помощь и финансовая обуза!

– Я говорила не называть меня так.

– А я буду называть так, как сам хочу! – повысил голос Стёпа. – Бэт, Бэт, Бэт! И так до конца жизни, поняла?!

– Замолкни.

– Нет! Глеб умер! Нет твоего папочки больше! И я буду говорить так, пока ты не поймёшь!

– Замолчи! – сорвалась Беатрис. Впервые за долгое время в ней вообще возникли хоть какие-то чувства. Маленькие, но значимые: злость и грусть. Но потом так же быстро они исчезли в небытие. Умиротворение вернулось в сознание, словно и не было эмоциональной вспышки.

– Ладно, прости, – Стёпа обнял свою сестру и погладил её мягкие волосы. – Перегнул. На самом деле, я специально. Мне было интересно, способна ли ты проявлять чувства. Видеть тебя постоянно холодной надоело... Мне правда жаль...

– Отойди от меня.

– Без вопросов, – парень сразу отпрянул и порылся в правом кармане. – Про отца я не соврал, разговор между мамой и Мариной был. А принимать это или нет – решать тебе, – он кинул в руки Беатрис какой-то маленький предмет, а та еле поймала, ведь реакция была плохой. – Нашёл в комоде комнаты мамы. Наушники мои, но можешь забрать. Я его даже зарядил. Полную запись я не слушал, но она точно предназначена тебе. На этом я оставляю тебя одну, – Стёпа скрылся за дверью и закрыл её.

     Инева крутила в руках около получаса синий плеер. Редко она видела такие побрякушки, потому что в нашем веке люди больше слушали музыку с телефонов, но пользоваться умела. Лиза как-то принесла что-то подобное из дома ради интереса.

Беатрис вставила наушники в уши, нажала на кнопку включения проигрывания треков, легла на кровать неродного брата и закрыла глаза. Звуки пианино, скрипок, арф и прочих инструментов заполняли голову в течение часа. На удивление, ей нравилась такая музыка.

В какой-то момент звуки затихли, и стала проигрываться голосовая запись с незначительными помехами: «Бэт... – послышался до ужаса знакомый бас отца. – Я делаю эту запись на... крайний случай...»

Инева невольно распахнула глаза, поднялась, прильнула спиной к стене и начала лучше вслушиваться.

«Мы с мамой часто ссоримся. Тебе, как ребёнку, нельзя было на такое смотреть. Отец из меня был не очень. Дело скорее всего дойдёт до развода. Я попросил Катю отдать тебе этот плеер по исполнению хотя бы пятнадцати лет. А ещё взял с неё обещание, что она будет молчать, если я уйду из семьи. Настолько милая кроха как ты не должна видеть такого папку: пьяного, грубого и дерущегося. Тебе лучше жить с мыслью, что я работаю где-то заграницей, чем с мыслью, что у тебя отец-алкоголик. Такая себе забота, но мне кажется, что так лучше. Возможно, когда ты вырастешь, мы ещё встретимся. Уверен, ты станешь красоткой, за которой толпами будут бегать парни. Как мужчина хочу тебя попросить – выбирай достойного. В десять, нет, в миллион раз лучше, чем был я. А лучше парня, который совсем на меня не похож. Какого-нибудь доброго и не пьющего. Я много раз представлял тебя в свадебном платье, чёрт... Оно бы тебе подошло, но отцовская ревность, знаешь... Я был бы рад, если бы ты выбрала папку вместо жениха, но я этого не достоин. Я идиот, доча. Не скрываю. Такой у тебя отец... К слову, все песни мои. Я любил классику, смешно, да? Слушай на здоровье. Наверное, всё. Прости меня. Я очень сильно люблю тебя, Бэт...»

Девушка сидела с полным опустошением внутри. Она уже хотела отключить плеер, так как кроме тишины не было ничего слышно, но вдруг запись продолжилась:

«Забыл! – глупо рассмеялся отец. – Ты станешь великим человеком. Говорят, что у мужчин плохая интуиция, но я, как полный дурак, в это верю. Что-то в голове щёлкнуло, и я осознал, что маленькая девочка передо мной прославится на страну, а, может, мир. Так что найди своё призвание! Прости ещё раз».