Беатрис медленно приподняла веки. Поначалу она видела окружение размыто, но до ушей доносились убаюкивающий стук тяжёлых колёс о рельсы и до невозможности спокойная мелодия из старых динамиков. Почувствовались лёгкие покачивания поезда. Когда зрение наконец сфокусировалось, девушка осознала, что сидела в купе перед мраморным столиком на лазурных бархатных сидениях. Белоснежные шторки плавно развевались от тёплого ветра. Поезд ехал по выси, где не виднелась земля, только пышные облака и прекрасная синева. В самую последнюю очередь Бэт заметила девочку, сидевшую напротив. Та глядела наружу, а в её глазах озарялось ясное небо. Маленькая копия девушки с более золотистыми, не успевшими потемнеть от возраста коротенькими волосами. Малышка повернула голову в сторону своей попутчицы. Её взгляд был наполнен вселенским умиротворением и чудной для ребёнка мудростью.

– Ты кто? – шестнадцатилетняя девушка в ступоре уставилась на малышку, что так невообразимо походила на неё саму.

– Инева Беатрис, если простыми словами, – та одарила её лучезарной нежной улыбкой. – Я есть энергия и бессмертное сознание, воплощённое в реальном или иллюзорном теле. И нет разницы, здесь я или в реальности. Настоящий ли наш мир или только внешняя оболочка чего-то большего.

– Ничего не понимаю...

– Просто спроси у себя: «Кто я на самом деле?». Многое нам внушают в детстве: как быть нормальным, как плыть по реке бытия, как себя вести среди других. Но что ты представляешь из себя изначально? Это и есть самая настоящая ты. Первоначальный, не изменённый болью, чужим мнением или травмами разум.

– Что ты пытаешься сказать?

– Я и есть истинная ты! Из прошлого!

– Сколько тебе лет? – взрослая Беатрис пыталась переварить всю кашу в голове.

– Пять! Возраст без невзгод, когда твой отец ещё мало пил, и ты постоянно бегала счастливая.

– Ты не знаешь, где мы едем?

– По линии твоей жизни!

– Как это?

– Ты на грани смерти. Поезд в любую минуту может кануть вниз и исчезнуть.

– То есть я умираю? – девушка чувствовала себя очень необыкновенно. Тело стало более лёгким, отсутствовала любая усталость и боль.

– Ещё нет, но можешь. Всё в твоей жизни происходит с вероятностью пятьдесят процентов. В одном случае твой отец умер, а в другом месте он жив. Где-то ты встретила Лизу, а где-то ты понятия не имеешь, кто она. Потому и судьба Иневой Беатрис Глебовны делится на миллион вариантов. И лично твоя, нынешняя, которую помнишь лишь ты сама и я, уникальна, такой больше нигде нет!

– Откуда подобные мысли? Откуда ты так много знаешь?

– Мы знаем всё с самого начала именно об одном из множества вариантов событий: кем станем, с кем будем дружить, кто причинит боль, кто станет для тебя близким человеком. Мы знаем многое наперёд относительно одной судьбы, то есть моей. Но информация закрывается, как только ты поддаёшься приписанной тебе другими жизнью. Формально той же школой, друзьями, самым близким кругом общения, сильными переживаниями. Мы вливаемся в «сейчас», на подсознательном уровне закрывая на замок знания о том самом одном из миллиардов «после». Потому что быть в настоящем, будущем и прошлом одновременно слишком сложно для мозга. Наши тела несовершенны для души и того объёма информации, который есть в ней. Например, память о детстве постепенно стирается, оставляя за собой только самые яркие воспоминания. Происходит так, ибо есть ограничения. Что есть «вчера», что есть «сегодня», а что есть «завтра»? Одна и та же временная линия, неизменная.

– Ты меня окончательно запутала...

– Хм, дай-ка объяснить попроще... – малышка Бэт легонько почесала свою щёку, о чём-то раздумывая. – По-своему все люди связаны. Рождением, смертью, памятью, общими заложенными в нас принципами бытия. Именно в определённой судьбе ты встретила Лизу, Августа, Ивана, Сашу и многих других, которые повлияли на то, как сложилась твоя жизнь. Они особенные для тебя, и не важно, в плохом смысле или хорошем. А если бы ты их не встретила, всё сложилось бы иначе и превратилось в другую временную линию, параллельную! – этот ребёнок блистательно сиял всем, что говорил. Словно дали игрушку, наполненную знаниями о мироздании, из которой девочка черпала нужную для себя информацию. – Хочешь, я покажу тебе кое-что интересное? – не дождавшись ответа, она ровно разложила по гладкому столу небольшие фотографии, которые из ниоткуда появились в её малюсеньких ручках. – Прикоснись к изображению, которое нравится!

Инева старшая робко притронулась к фото с отцом, после чего всё вокруг потрескалось и распалось на мелкие осколки, оставив за собой тьму. Чернота сменилась родной квартирой с облезшими зелёными обоями. На кухне мама Катя находилась у плиты и жарила блинчики, потирая ступнёй икру другой ноги. Годовалый ребёнок ползал по полу, и папа следил, чтобы малыш не мешал жене заниматься готовкой. Самый младший член семьи поднялся на ножки, оперевшись руками на дубовый шкафчик, и смотрел на маму круглыми любопытными глазками.

Старшая Беатрис взглянула на свои руки и поняла, что они стали полупрозрачными. За её толстовку держалась пятилетняя копия, наблюдавшая за всем без капли удивления.

– Глеб, Бэт снова путается под ногами! – буркнула Екатерина.

– Конечно! Ей интересно, что делает любимая мамулечка! – добродушно посмеялся мужчина. Он присел, оперевшись одной коленкой на пол, и вытянул руки вперёд. – Солнышко, иди к папе!

Малыш отцепил пальчики от шкафчика и развернулся. Он сделал неловкий шаг и пошатнулся. Потом медленный топот разнёсся по помещению.

– Катя, – радостно крикнул Глеб и поднял на руки ребёнка. – Катюш!

– Чего, дорогой? Я занята, не видишь? Сколько можно меня отвлекать?

– Бэт пошла! Она сама сделала первые шаги! – мужчина по-детски улыбнулся и крепко обнял дочь.

– Как?! – с шоком бросила сковородку на плите его жена и повернулась в сторону мужа и ребёнка. – Не обманываешь?

– Нет!

Родители мило сюсюкались с крохотной дочуркой. Картина счастливой семьи красовалась перед взрослой Бэт. Она с печалью смотрела на происходящее, как на фильм, и спросила у своей пятилетней копии:

– Почему они нас не видят?

– Потому что это всего лишь события прошлого, – непринуждённо пожала плечами та. – Хочешь ещё что-нибудь увидеть? Картинки за нами лежат. Ты всегда можешь выбрать другую или вернуться в поезд.

– Давай следующую.

     Саша ковылял с костылями в коридор, где находился кулер с водой. Парень не хотел лишний раз напрягать медсестру просьбами. Он не был настолько беспомощным, чтобы два шага самостоятельно не сделать. Пока Юнкевич наливал в пластиковый стаканчик прохладную жидкость, кто-то ткнул пальцем в его плечо со словами:

– Вижу, ты уже поправляешься!

– О, Лизка! – он давненько не виделся с друзьями. – Потихоньку! Неделя же прошла!

– Я мандаринки тебе принесла! – девушка приподняла пакет с фруктами. – И одну шоколадку!

– Почему только одну? – в шутку надул щёки Юнкевич.

– Попа не слипнется?

– Да ну тебя! Вот так ты относишься к своим друзьям?

– Не бубни, как дед старый! Тебе помочь добраться до кровати?

– Меня скоро выпишут! Разве я похож на слабого человека?

– На покалеченного, – поправила его Венцова. – Как знаешь! Моим делом было предложить помощь!

Друзья вернулись вместе в палату и сели на койку. Девушка положила пакет с угощениями на тумбочку.

– К Беатрис до сих пор не пускают никого, кроме близких родственников, – Лиза плюхнулась спиной на кровать, как на свою. – Говорят, она вряд ли выйдет из комы, так что скоро будут пускать всех попрощаться...

– И ты им веришь? – Сашу такие новости тоже совсем не радовали, но врачи могли ошибаться. – Считаешь, она не вернётся к нам?

– Не знаю...

– Лизок, где твой прежний оптимизм?

– Ты лучше всех знаешь, я не такая весёлая, какой кажусь.

– В любом случае не вешай нос!

– А сам то? И сейчас думаешь, что во всём виноват?

Саша замолк. Подруге не стоило говорить на больную тему. С самого первого дня после аварии он не находил себе места. В кошмарах почти каждую ночь снилась Беатрис вся в крови, отчаянно шептавшая: «Я тебе доверяла... А ты меня убил».

– Давай не будем об этом, – сменил тему Юнкевич, встряхнув головой, чтобы выкинуть нахлынувшее видение. – Ты какими судьбами?

– Мне нельзя навестить своего друга?

– Можно.

– Тогда что за глупые вопросы? – ухмылка растянулась по лицу, а после резко сошла на нет. Венцова поднялась и ровно села. – Я хотела сказать, что ты можешь больше не беспокоиться о моих чувствах к тебе.

– Как благородно! Тебе не будет хуже?

– Не-а! Моё сердце потихоньку остывает.

– Если я назову это хорошей новостью, то буду в твоих глазах козлом?

– Нет. Наверное...

– Прости уж! – хмыкнул парень.

– Не убивайся по Беатрис, хорошо? Мне как подруге больно смотреть на твою фальшивую радость. Августу наверняка тоже.

– Он меня даже не навещал, о чём ты?

– Я с ним говорила. Судя по всему, ему тяжело. Должен был уехать, а остался из-за вас двоих. Волновался. Бросил планы увидеться с мамой.

Тишина заполнила палату. Все старались вести себя веселее, впрочем, рано или поздно разговоры сводились к печальным. Для каждого человека из окружения Беатрис она стала неотъемлемой частью жизни, и, если Инева вдруг исчезнет, то оставит глубокий шрам на душе близких.