Бэт нервно стучала пальцами по столу, пытаясь дозвониться до Лизы каждые десять минут, но ответа не было. Непереносимая вина заполняла всё сознание. Сначала от того, что она стала встречаться с Сашей, не подумав о подруге, потом о том, что промолчала, когда Венцова пошла на опасность под чужим именем. «Глупенькая Лизка, о чём ты только думала? – размышляла Бэт, уныло опустив корпус на стол. – Если сказала, что мы больше не друзья, зачем тогда помогла? Твоя извечная жертвенность... Как давно ты за меня заступилась, когда меня избивали одноклассницы, так и теперь подставилась под удар».

Прошло сорок минут с того момента, как пришёл тот опасный парень и увёл с собой Венцову. Беатрис хотела уж сдаться, но раздался телефонный рингтон. Беатрис, обрадовавшись, тут же схватила мобильник, а после сразу погрустнела, ведь номер был незнакомым, наверняка снова надоедали рекламщики. Но ей позвонили снова, и со второго раза Инева взяла трубку.

– Беатрис! – с истерикой рыдала подруга. Она еле выговаривала буквы.

– Лиза! – девушка аж привстала от волнения. – Что случилось? С чьего номера ты звонишь?

– Прохожего, – ещё и заикалась.

– А где твой телефон?

– Его об асфальт разбили...

– С тобой ничего плохого не сделали?

– Я в норме, – прозвучало, конечно, неубедительно. – Но твой брат... Он... – она захлёбывалась от своих же слёз.

– Что он?

– Случайно убил того парня. Он защитил меня. Потом приехала полиция... и...

– Продолжай.

– Стёпу увезли на скорой в тяжёлом состоянии.

– Как он с тобой оказался? – задавала вопросы дальше Бэт. Венцова замолчала и не могла вымолвить больше и слова. Для неё наверняка всё стало огромным стрессом и шоком, так что Инева решила перевести тему. – Отвлекись на что-нибудь, не думай о плохом, ладно? Хотя бы постарайся.

– Родители убьют меня за порванную одежду...

– Нашла о чём беспокоиться! Они же не настолько изверги! Приходи сейчас ко мне, дам тебе сменные вещи.

– Скоро буду.

Когда Лизка появилась через десять минут на пороге, на ней лица не было. Рубашку разорвали, куртку испачкали в грязи. Беатрис безумно переживала за Стёпу, конечно, но доводить ещё сильнее подругу расспросами не хотела, так что просто заварила ей чай и тепло укутала в плед.

– Прости меня, я ляпнула, не подумав, – робко извинилась Лиза. – Я не могу тебя потерять, ты самый близкий для меня человек. Мы не должны ссориться из-за парней. Когда случается что-то действительно плохое, ты вдруг понимаешь, что все прошлые проблемы были сущей мелочью.

– Это ты меня прости, – Бэт засыпала три ложки сахара в горячий напиток, так как помнила, что именно такое количество добавки любила подруга. – Зачем ты пошла вместо меня?

– Я думала, что успею вырваться и убежать... Не зря же меня брали на соревнования от школы по лёгкой атлетике. Но тот тип слишком сильно в меня вцепился, – она схватилась руками за голову, и снова непроизвольно потекли струи из глаз. В зрачках застыл ужас. Нужно было иметь стальные нервы, чтобы оставаться спокойным в подобной ситуации. – Мы приходим, а там кровь. Лужи крови... И Стёпа лежит в них весь избитый... И его продолжают пинать ногами! Заставляют извиниться на коленях! А он обессиленный и не может. Один из них стал меня раздевать, чтобы заставить твоего брата...

– Хватит. Мы вернулись к плохой теме. Бери чай, отдыхай и не думай ни о чём.

     Недели проходили беспокойно. Лиза ходила к психологу, и пару раз её допрашивали в полиции. Екатерина посещала Стёпу в больнице. Утешительных новостей не приходило – на Ефимова завели уголовное дело. Почти сразу после выписки из госпиталя для него настал день суда.

Иронично, но в самом начале декабря, зимой, лучики пробирались через стёкла и освещали злосчастный зал, хотя долгое время свет солнца перекрывался тучами. Вся новая мебель была в одинаковых коричневых тонах, а над самым высоким столом возвышался на стене красно-золотистый внушающий герб Российской Федерации. Бэт сидела на скамье рядом с мамой Катей, что болезненно сжимала руку дочери от переживаний. Куча незнакомых людей находились вокруг, которые, неясно, для чего вообще пришли. Некоторые подписывали бумаги, некоторые елозились на месте. Двое полицейских завели в зал Стёпу, который сильно хромал на левую ногу, и запустили в клетку для подсудимого, сняв наручники. Брат не поднимал головы, закрыв лицо капюшоном от кофты.

– Всем встать! – строго крикнула женщина, зашедшая в зал. Цоканье её каблуков раздавалась эхом по помещению и усиливало ощущения серьёзности происходящего. За ней следовал лысый мужчина в чёрной мантии, держа стопку документов в руках. И эти дурацкие седые усы совсем ему не шли.

– Здравствуйте, – он занял место судьи, отточенным движением ровно положил бумаги на стол и надел круглые очки. – Садитесь, пожалуйста, – все присутствующие приняли прежнее положение. – Итак, слово предоставляется государственному обвинителю Сердюкову Игорю Алексеевичу. Пожалуйста!

Со своего места поднялся молодой человек в полицейской форме и стал зачитывать речь с листа:

– Ваша честь, убийство является самым жестоким и противоестественным преступлением, и именно поэтому нашим законодательством предусмотрено суровое наказание. Впрочем, бывают смягчающие ситуацию обстоятельства. Сегодня на скамье подсудимых находится Ефимов Степан Степанович. Он нарушил заповеди жизни и смерти и в состоянии аффекта поднял руку на Байдаркина Тимофея Юрьевича, с которым когда-то делил трапезу за одним столом в стенах детского дома «Островок». Подошло к концу рассмотрение уголовного дела по обвинению Ефимова Степана Степановича в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи сто седьмой Уголовного кодекса Российской Федерации. Девятого ноября две тысячи двадцатого года около четырнадцати часов пятнадцати минут Ефимов был подвержен нападению со стороны неприятелей и жестоко избит. Целью нападающих, в том числе погибшего, по предположениям является месть. По их делу ведётся отдельное следствие. Директор заведения «Островок» дал в письменной форме показания, что Ефимов проявлял агрессию в детстве и не раз избивал сверстников до полусмерти за кусок хлеба. Далее погибший Байдаркин привёл гражданку Венцову, решив, что она являлась сестрой обвиняемого, и стал угрожать изнасиловать её, если не получит извинения. Но даже после извинений Байдаркин стал срывать одежду с Венцовой. Это стало для Ефимова поводом к её защите и убийству неприятеля. Таким образом, он взял рядом лежащий булыжник и нанёс им удар сначала по ноге другого участника конфликта, Тропицкого, а после по голове Байдаркина, что привело к летальному исходу. Согласно заключению судебной медицинской экспертизы, булыжник попал в висок, если быть точнее в птерион, благодаря чему костный перелом задел среднюю менингеальную артерию, и вследствие образовалась эпидуральная гематома и острое кровотечение. Смерть наступила от нескольких секунд до нескольких минут. Ефимов свою вину признаёт не полностью. Он опровергает факт убийства, обозначая, что принял меры самообороны и убивать Байдаркина не намеревался. Согласно заключению судебной психолого-психиатрической экспертизы, у Ефимова заметны признаки биполярного расстройства, и он мог совершить преступление в состоянии аффекта и сильного эмоционального шока вследствие нанесённого его здоровью ущерба, – полицейский ещё долго зачитывал в деталях происшествие. Беатрис не хотелось выслушать такое. Создалось впечатление, что она была не здесь и что не её брат сидел на скамье подсудимых в клетке. Судья что-то подмечал у себя чёрной ручкой. – С учётом изложенного предлагаю суду принять решение Ефимова Степана Степановича признать виновным в совершении преступления по части первой статье сто седьмой Уголовного кодекса и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на три года. Спасибо.

– Садитесь, – поправил оправу очков на носу мужчина. – Далее слово предоставляется свидетелям.

По очереди в зал пускали тех людей, которые были на месте конфликта, в том числе и Лизу. Она, сохраняя спокойствие, которому можно было позавидовать, в красках рассказала всё, что видела и слышала.

– Он защищал конкретно вас или себя? Уточните, пожалуйста, – попросил судья. – Было ли это убийство с целью защиты другого лица или самооборона?

– Я считаю, что и то, и другое. Также хочу уверить, что Степан хороший человек и не стал бы убивать нарочно.

– Ваше личное мнение может не совпадать с мнением государственного обвинителя, и мы имеем право его не учитываться, – мужчина вновь сделал пометки. – Пожалуйста, садитесь на свободное место. Ваши показания приняты к сведению.

Далее зашёл Илья, один из друзей покойного Тимофея. Он, наоборот, утверждал, насколько безжалостно и жестоко Стёпа убил потерпевшего, а сильного избиения Ефимова не было, лишь безобидная подростковая драка.

– Тропицкий Илья Иванович, вы должны быть уведомлены, что за дачу ложных показаний следует уголовная ответственность, – безэмоционально взглянул на него судья. – Ваши права и обязанности я чётко изложил перед тем, как вы начали свой рассказ.

– Я говорю правду!

– Будет по-вашему, садитесь рядом с Елизаветой или покиньте помещение, – устало вздохнул тот. – Итак, на стороне защиты у нас лишь сам подсудимый. Ефимов Степан Степанович!

– Да? – растерянно поднял голову брат.

– Прошу вас встать. Таковы правила суда.

– Да, простите, – он поднялся.

– Что вы мне скажете? Было ли это убийство с целью защиты или самооборона? Если второе, то вам требуются неопровержимые доказательства.

– Убийство, – угрюмо произнёс Стёпа. – Не важно, по какой причине, но это убийство, и я готов понести наказание.

– В тот момент вы осознавали, что можете убить человека?

– Нет. У меня затуманило разум, я еле встал с земли. А когда Тимофей лежал на земле с кровью у головы, я ничего и не понял.

– В вашу пользу, что психолого-психиатрическая экспертиза подтвердила состояние аффекта. Будет ли у вас последнее слово?

– Мне жаль. Всё.

– Суд удаляется в совещательную комнату. Решение будет провозглашено сегодня в семнадцать часов. 

     Беатрис не вернулась на озвучивание наказания Стёпы. Она бродила по улицам, размышляя на тему жизни и смерти. Странно и неожиданно произошли данные события. Радовало только то, что друзья Тимофея тоже понесут наказание после следствия. Тучи сгустились и пускали в людей свои белые хлопья. Снежинки осаждались на одежде, ресницах, металлических крышах автомобилей, оголевших деревьях.

Она подняла руку в небо навстречу снегопаду. «Считается ли смерть от твоих рук простительной, если она была ради спасения другого?»; «Почему брат сознался в убийстве? Раскаяние? Вина? Что заставило его сказать свои последние слова перед решением суда?»; «А люди ли нас судят или кто-то выше человеческого вида?»; «Что в нашем мире истина?» – Беатрис сжала ладонь, где бесследно растаяла маленькая снежинка, маленькая иллюзорная жизнь.