Жизнь Беатрис и её внутренний мир начали меняться с появлением Августа. Она думала, что чего-то серьёзнее случиться уже не могло. Милые и грустные моменты с ним впечатались глубоко в воспоминания. Но этот злопамятный день, начавшийся с приятных посиделок в парке и закончившийся ливнем, она никогда бы не смогла забыть. Субботу тридцать первого октября две тысячи двадцатого года, когда из ниоткуда вернулась кровная мать. Такой резкий скачок событий имел невероятные последствия. Нетипичная для России тёплая осень превратилась в невыносимую безнадёжность на душе.

Парень молчаливо мялся у входной двери с пищащим котёнком на руках, пока Бэт встала столбом в проёме между кухней и коридором под взволнованными взорами Ивана и двух мам. Ей хотелось убежать куда-нибудь далеко и больше никогда не возвращаться, лишь бы не быть в это время, в этом месте и в подобной ситуации.

– Бэт! – Екатерина пришла в себя, подошла к дочке и крепко обняла её. – Не представишь, как я скучала!

– Для чего ты здесь? – голос девушки задрожал, чего даже Бэт сама от себя не ожидала. Она перевела взгляд на другую женщину. – И вы тоже... для чего?

– Ты так выросла, – с улыбкой зарыдала Лена. Она не смогла сдержать эмоций и сжала две руки у грудной клетки. – Я видела тебя в последний раз настолько маленькой, что на руках было страшно держать... Моя кровушка, моя доченька...

– Не твоя! – рявкнула сестра-близняшка и отошла от Бэт, вернувшись к ссоре. – Кто воспитывал её столько лет?! Кто кормил и одевал?! Ты?! – она хлопнула руками по столу.

– Крутое воспитание! Живёт почему-то с Ваней и приводит подозрительных парней! – кровная мать кивнула в сторону прихожей. – А я бережно вынашивала её в себе девять месяцев и даже отказалась от сигарет! Я подарила ей жизнь, чего ты бы не смогла! И имя ей тоже дала я!

– Ого, великое достижение! – саркастично усмехнулась Екатерина. – Я назвала её Беатрис, потому что ты в том дурацком письме умоляла об этом!

– Ты даже не выслушала меня, когда я вернулась! Зря Ваня тебя звал! А Беатрис как была изначально моей дочерью, так и осталась! – она впала в бешенство, схватила кружку и швырнулась ей в сестру.

– Ты совсем сбрендила?! Тебе в психушку пора!

– Правда, перестаньте, – дядя Ваня встал между ними, отводя каждую подальше друг от друга ладонями. – Возьмите себя в руки!

Беатрис почувствовала себя ничтожно маленькой и потерянной в этом мире. Внутри зажглась красная искорка. Она пульсировала и мелькала, перерастая во всепоглощающий уничтожающий огонь. Терпение и былое умиротворение испарились.

– Вы мне обе никто! – повысила голос девушка. По щекам непроизвольно прокатились слёзы. – Одна бросила! Вторая всегда обманывала! Только папа меня любил и дядя Ваня! Я вас ненавижу! – она рванула к выходу, даже не обувшись. Со всех сил побежала вниз по лестнице подъезда, чтобы не ждать лифт. В промокшие гольфы впивалась маленькие камешки и пепел скуренных сигарет.

– Бэт! – крикнул сверху с лестничной площадки, схватившись руками за перилла и посмотрев вниз, Иван. – Мы всё наладим! Не убегай так!

– Отстаньте от меня все! – чуть ли не сорвала голос та.

– Она вернётся, – раздались эхом слова Екатерины. – Ей попросту больше некуда идти...

Беатрис в спешке прожала кнопку подъезда и с писком двери продолжила бежать до соседнего двора. Там, тяжело отдышавшись, она упала на колени около качели. Вспомнился зимний день, когда Лизка сказала, что Бэт станет великим писателем. Оказалось, те безэмоциональные годы были самыми спокойными и лучшими.

Она разрыдалась сильнее, но унять таким образом невыносимые чувства не выходило. Всхлипы не прекращались, а вместе с тем и жуткая горечь, и ливень. Бэт заорала протяжно в небо, изливая всю бурю изнутри. 

– Папа... – раскашлялась она, крик сменился на немного хриплый шёпот. – Я бы так много тебе рассказала, если бы ты был здесь. Не хочу больше ничего чувствовать... И понимать эмоции тоже... Раньше было лучше... Папа, если ты слышишь, если рай правда существует, прошу, помоги мне справиться...

– Беатрис, – Август возвысился над ней. Его лёгкие сильно подымались и опадали, показав, что Никиров тоже помчался за девушкой. – Вставай. Такими темпами точно простудишься.

– Не могу.

– Послушай, – он сел прям рядом с ней, не пожалев чистоты вещей и установив зрительный контакт. – У меня тоже была не лучшая семья, я могу тебя понять.

– Прости. Ты не должен был этого слышать.

– Не извиняйся за такое, дурёха, – Август потрепал влажные волосы Иневой. Второй рукой он продолжал держать крохотное животное. – Мы с тобой должны спасти сейчас одну маленькую жизнь. Смотри, он совсем замёрз, – Ник указал на слепого котёнка. Малыш действительно трясся сильнее и не мог больше пищать. Беатрис вдруг перестала плакать при взгляде на него. Она осознала, что они с Ником были в силах помочь крохе.

     В комнате общежития Никиров крутился вокруг пледа с котёнком, и то кормил малыша из пипетки молоком, то сильнее укутывал, чтобы согреть. Беатрис сидя прижалась спиной к батарее под окном, слушая песню дождя. На девушке были одеты огромные штаны и футболка Августа, так как её одежда сушилась. От вещей парня на ней очень приятно и свежо пахло то ли самим Никировым, то ли стирательным порошком. На удивление, девушка быстро успокоилась после столь огромной вспышки эмоций. Возможно, из-за того, что рядом в тот миг оказался именно Август.

– Как я устал от этой работы! – скинул рюкзак в проходе пришедший Саша. – И ливень тупой! Я весь промок! – он внезапно заметил Беатрис. – Ого, какие люди! А почему ты в вещах Ника? И почему вы здесь вдвоём были? Перепихон устроили? – издал ехидную усмешку друг.

– Придурок! – шуточно ударил в плечо того Никиров. – Мне её нужно было на улице оставить замерзать?

– Пошла бы домой, в чём проблема?

– Лучше не спрашивай, – встряла в разговор Беатрис.

– Чего хмурая такая? – Юнкевич приблизился к девушке и натянул её щеки в две стороны. – Улыбайся! Так любой человек красивее!

– И смысл в фальшивой радости? – хмыкнул Август, отряхнув уже свои мокрые вещи и повесив их на соседнюю батарею. – Прими, как должное, Саня, у нас теперь два новых сожителя.

– А кто второй?

– Вон тот комок шерсти, – парень показал на плед, где ютился чёрно-белый котёнок. – Заводить животных у нас не запрещено.

– Какой он прелестный! – у Саши аж глазки загорелись.

– Не беспокой его сильно пока что, он только что заснул.

– Не бубни, как старый дед, Ник! Ничего с ним не случится!

– По-братски прошу, – спокойно перевёл стратегию в другое русло Август. Он плюхнулся на стул, окидывая взглядом всю картину перед собой.

– Так уж и быть, уговорил! Как назовём его?

– Это мальчик, так что Серафимом.

– Плохие шутки у тебя! – Саша рассмеялся и погладил кроху.

– Я не шучу.

– Давай тогда ещё Аполлоном, Гефестом или Посейдоном назовём! Чем не лучше? А если серьёзно, то Чернышом или Васей.

– Банально.

– Давай тогда вообще в честь Беатрис назовём? – отшучивался дальше главный юморист из этой троицы подростков. – Они вместе заселились, так что...

– Иней, – перебила мысль друга Бэт, сильнее прижав к себе ноги. – Пусть будет такое имя. Моя фамилия – Инева. Ты сам предложил.

– Отлично, вот и придумали! – на радостной ноте Саша направился к кровати, но обернулся, взглянув на Беатрис. – А тебя искать родители не будут?

– Не знаю...

– Позвонить смогут?

– Телефон сломался из-за дождя. Оно и хорошо.

– Я переживаю за тебя всё-таки, – удручённо вздохнул Юнкевич. – Ты всегда можешь мне выговориться, знай!

     Так прошло пять дней. Беатрис не знала, куда деться: к Кате, одной из мам, возвращаться жить совсем не хотелось; к дяде Ване тоже нельзя было податься, ведь там осталась Лена. С Августом и Сашей в общежитии девушку преследовало чувство, что она досаждала и мешала им. Парням приходилось уходить в ванную, чтобы переодеться, тратить свои накопления в больших количествах, и койку первого яруса Никиров уступил, а сам спал на полу, постелив под себя одно лишь запасное одеяло.

Инева очень мало ела, плохо спала, днями сидела на одном месте, потеряв любое рвение к жизни. Она не могла понять, в чём заключался смысл. Был ли прок от того, что дочь покойного алкоголика и двух враждующих сестёр всё ещё жила на свете? Сломанная в детстве девчонка, которая желала что-то почувствовать, а потом проклинала всем сердцем свои новые эмоции.

Появилась ещё одна проблема: скоро нужно было пойти в школу после осенних каникул. Можно было предугадать, что там учителя сразу сдали бы пропавшую дочь родителям.